Брат 2

Россия. 1999. 125 минут.

Автор сценария Алексей Балабанов

Оператор Сергей Астахов

Главный художник Сергей Гиляревский

Художники Деба Грей и Джуди Кропш

Оценка - 5 (из 10).

Боевик

Дело не в том, что это плохое или подлое кино. Оно всего лишь простое, как три копейки (пусть и снято не за маленькие деньги). И вот эта простота хуже всего. В профессионализме режиссеру, конечно же, не откажешь. Отдельные сцены и даже фразы, особенно в отрыве от самого фильма, воспринимаются даже на «бис», словно эстрадные репризы. Русский националистический, а порой и расистский пафос, вычитываемый в этой картине особо обиженными критиками, - это на самом деле демонстративно-провокационное развитие автором тех критических ожиданий, которые были сформированы кое-кем при просмотре «Брата».

Неслучайно и то, что создатели намеренно не хотели показывать «Брат 2» журналистам, будто и не сомневаясь, что они все равно его разругают, попавшись на закинутый крючок. А вот обычные зрители, напротив, со смехом и аплодисментами встретят похождения киллера Данилы Багрова сначала в Москве, а потом в Америке, которой он грозился устроить «кирдык» еще в конце первой серии. Напрасно Алексей Балабанов лукавит, что он отнюдь не предполагал такой реакции публики. Он, наоборот, только на подобное и рассчитывал. Однако опоздал на полтора года. Появись лента, как это задумывалось, на рубеже 1998-1999 годов, то могла бы произвести куда более впечатляющий эффект. Помешал опередивший ее «Ворошиловский стрелок» Станислава Говорухина.

Как это ни парадоксально, но старик-пенсионер, жестоко мстящий за изнасилование своей внучки, и молодой парень, прошедший Чечню и устраивающий кровавые разборки в Москве и Чикаго ради восстановления своеобразно понимаемой им справедливости, являются по сути дела близнецами-братьями. Теперь они действительно не прикрываются социальными идеями, а творят исключительно личное правосудие во имя родственных или дружеских чувств. Но пафос-то действий остается по-прежнему большевистским: «если враг не сдается, то его уничтожают», «к царству свободы дорогу грудью проложим себе», ну и т.д.

Если любовью к родине отныне называется «мочиловка в сортирах» далеко за пределами отчизны, верхом неполиткорректности - обзывание афро-американцев «долбаными ниггерами», а давно обещанным «кирдыком» для Америки - по-детски наивное устранение десятка или двух десятков нехороших американцев и просто подвернувшихся Даниле Багрову под руку… То в этом случае «Брат 2» клевещет на российский народ куда оскорбительнее, чем немалое количество американских фильмов, где русским хотя бы приписывают глобальные планы ядерного шантажа, на худой конец - терроризирования какого-нибудь международного аэропорта. А тут - будто жалкие покусывания слепней, от которых американские коровы вынуждены лениво отмахиваться хвостом. И какой же порядок наводит Данила-воин в Америке, если смог облагодетельствовать и без того зажравшегося русского хоккеиста, бросить своего старшего брата на попечение тамошней полиции, раз уж он и так озабочен только деньгами, прихватить с собой в Россию бывшую соотечественницу-проститутку, которая верно спрашивает: «А что я там буду делать?». Видимо, то же, что и в США.

Разумеется, большой ошибкой было непременное желание автора послать своего героя куда подальше - то есть в Америку, где ему вообще не стоило появляться, поскольку и на родине есть немало поводов «нести людям правду, в которой сила». Но в заокеанских сценах хоть появляется какая-то энергетика, которой все-таки днем с огнем не сыщешь в московских эпизодах. И вовсе не одномерный, а по-своему даже загадочный персонаж, явившийся в химерный Петербург неизвестно откуда, приобретает в первопрестольной столице явно упрощенное воплощение, тавтологическое по отношению к прежнему Даниле Багрову и вообще к реальности. Подобно тому, как Ирина Салтыкова играет сама себя, имея тут случайный роман с Данилой (кстати, удивительно, что герой, знающий в лицо Леонида Якубовича и Валдиса Пельша, вообще не представляет, кто такая Салтыкова, тоже не вылезающая из телеэкрана!), а целый ряд так называемых знаменитостей опять же наличествуют в собственном качестве, то невольно создается впечатление тотальной тавтологии. Одно повторяет другое, другое - третье, и так - до бесконечности.

Сложная, полисмысловая, философско-психологическая структура предшествующей условной петербургской трилогии Алексея Балабанова («Трофимъ»-«Брат»-«Про уродов и людей») скукоживается в «Брате 2» до шаржированного киноплаката, в котором закономерно большинство шуток и экстравагантных поступков достаются уже не Даниле Багрову, а его старшему брату Виктору по кличке Татарин. И этот эксцентрический персонаж времен «постперестроечного загула» решительно выбрасывается за борт истории, а главный герой, превратившийся в явно узнаваемого и просчитываемого (поэтому менее интересного) типа из новейшей реальности, возвращается автором в родные пределы, пусть он и клянется, что не будет ни «Брата 3», ни «Брата 4». Однако общественное клонирование Данилы Багрова произошло еще до появления замысла «Брата 2» - Балабанов лишь постарался поспеть за народным спросом и максимально упростить героя, сделать более плоским и доступным. Получайте же его таким, каким многие его, к сожалению, и восприняли односложно. Художник-интеллектуал прогнулся перед народом - словно на спор или назло прилипчивым критикам. «Вы хочете песен - их есть у меня».

Теперь у него действительно есть железное алиби - «мой фильм любят зрители». Для одного из лучших постановщиков 90-х годов это даже простительно. Мало кто устоит перед искусом мгновенного широкого признания (вспомните о молодом фотографе-операторе из фильма «Про уродов и людей», тоже пожелавшем прославиться, пусть и «грязными картинками»). Надо бы только помнить, что любовь публики весьма переменчива, а искусство (по теории) вечно.