Семь человек-невидимок

Литва-Франция-Португалия при участии Нидерландов. 2005. 119 минут.

Автор сценария Шарунас Бартас (Sarunas Bartas)

Оператор Шарунас Бартас (Sarunas Bartas)

Композитор Витаутас Лейструмас (Vytautas Leistrumas)

Оценка - 8 (из 10)

Экзистенциальная притча

•	Кадры из фильма

 Будучи поклонником творчества литовского режиссёра Шарунаса Бартаса и написав о нём четыре года назад статью «Горит, перебегая от робости к надежде», я, разумеется, с большим нетерпением ожидал появления нового фильма «Семь человек-невидимок», который ознаменовал конец пятилетней паузы, по всей видимости, вынужденной и связанной с финансовыми обстоятельствами, поскольку сценарий-то был опубликован в журнале «Кинофорум» в 2002 году. По неведомой причине я не стал читать литературную запись того, что потом должно было предстать на экране, вероятно, интуитивно чувствуя бесполезность подобного занятия - тем более что кинематограф Бартаса принадлежит к действительно редким явлениям, которые никак не перескажешь словами.

А как оказалось, когда я всё же решил после просмотра ленты хотя бы с опозданием познакомиться с первоначальным текстом, что от него остались в готовом экранном варианте «лишь рожки да ножки»: фактически - две-три сцены да несколько реплик. Даже финал с пожаром изменён, но вот отказаться от непременно присутствующей у него во всех картинах стихии огня (как и мотива воды, в данном случае - моря в Крыму) постановщик точно не мог. И цитировавшаяся мною в упомянутой статье о Шарунасе Бартасе строчка из Арсения Тарковского («Пусть жжёт ещё сильней! - почти у самых глаз») максимально подходит в качестве своеобразного ключа-подсказки для понимания явно непростой и совершенно неожиданной киноработы, которая лишь опрометчиво может поначалу показаться «не особенно бартасовской».

По первому разу (а я смотрел «Семь человек-невидимок» дважды и подряд - с перерывом примерно в час) воспринимаешь первую половину двухчасового фильма как чересчур разговорную для принципиального молчуна и излишне сюжетную для автора, у которого действие никогда не имело значения. А тут какая-то четвёрка персонажей (трое парней и одна девушка - пламенный привет российскому «4»!) в тёмную ночь в неизвестном городе угоняет машину, чтобы отправиться на ней куда глаза глядят (чем не история из «Бумера»?!). В итоге они оказываются в Крыму, где стараются держаться подальше от милиции. Но один из типов по имени Ванечка, по сути, «кидает» своих друзей-подельников Пашу и Бобика, а также нынешнюю возлюбленную Машу, поскольку продаёт украденный автомобиль и с вырученной пачкой денег добирается до одинокого домика в степи, где обитает его прежняя любимая Мила с дочкой Юлей, которой, наверно, лет одиннадцать-двенадцать.          Здесь вполне можно ощутить косвенные отголоски «Возвращения», а в сценарии, написанном практически за два года до выхода ленты Андрея Звягинцева, вообще содержались эпизоды, связанные с утаиванием воровского «общака», что присутствовало и в изначальной версии «Возвращения». Дальше же начинается настоящая вакханалия местных жителей, которые нещадно пьют, многоэтажно матерятся и ожесточённо дерутся, что не может не привести к трагическим последствиям.

Именно это вторжение «неприкрашенной реальности» производит впечатление настоящего шока, абсолютно несравнимого с отрепетированной фальшью деревенских сцен-оргий в названном «4» молодого московского дебютанта Ильи Хржановского. Более зрелый литовец Шарунас Бартас как раз в то лето, когда ему исполнилось ровно сорок, словно рискнул по-своему отметить данный юбилей, который почему-то не принято праздновать во избежание дурных предзнаменований. И, в принципе, в рамках экранной действительности такие предостережения сбываются, пусть персонажи - и выдуманные, и подлинные, смешавшись друг с другом в одну буйную компанию за нехитрым столом - особого повода для водочных и словесных излияний не имеют. Но ведь на постсоветском пространстве (сегодня Крым всё-таки принадлежит Украине) любая встреча является хорошим оправданием для совместного употребления алкоголя и откровенного разговора по душам, после чего смертельный исход кого-либо из участников случайного торжества не так уж удивителен.

Максимальная правда и безжалостная раскрепощённость, достигнутая режиссёром-оператором в одном лице и всеми теми, кто попал в кадр на протяжении сорока минут этой попойки, вообще заставляют забыть о существовании сюжета, исполнителей, кинокамеры, технического персонала. Перед нами жизнь как она есть - непричёсанная, расхристанная, корявая и безобразная, проживаемая на пределе эмоций самого разного свойства: от безудержного веселья до душераздирающего надлома, после которого впору вскрыть себе вены или застрелить кого-либо из собутыльников. По сути, Бартас растворяет игровое кино в документальном, позволяет подлинной реальности вытеснить с экрана придуманные образы. Более того, вопреки первоначальному сценарию, сочинённый им герой должен погибнуть не от рук разозлившегося дружка, а как раз от постороннего, одного из непредусмотренных авторским замыслом, поистине трагического типа с тюремным прошлым и наркотическим настоящим, словно выступающего от имени беспощадной и судящей по высшему счёту действительности.

И когда пересматриваешь заново «Семь человек-невидимок», как это ни странно, совсем иначе видится - уже в другом свете и в изменившемся контексте - та вымышленная кинематографическая история, которая могла столь смущать, а кого-то и раздражать при первом знакомстве с ней. Если отважно и без каких-либо шор запечатлённый «ужас человеческого бытия», в общем-то, остаётся равным себе, не приобретая иносказательного смысла, только свидетельствуя лишний раз, что подобной естественности и натуральности поведения людей перед камерой не добьёшься без достаточно долгого проживания рядом с ними и без исключительного доверия с их стороны, то «киношная реальность» преображается.

Выясняется, что в ней даже есть своя поэзия, имеется внутренний ритм повествования, наличествует убедительная логика происходящего - своеобразного «сошествия в ад», хотя на самом-то деле путешествие четверых полукриминальных (впрочем, кто знает, что у них ещё на совести) героев в Крым больше похоже на пребывание в Чистилище. «Последних листьев жар сплошным самосожженьем // Восходит на небо, и на пути твоём // Весь этот лес живёт таким же раздраженьем, // Каким последний год и мы с тобой живём». Очищение является лишь вместе с огнём и не может обойтись без жертвоприношения («смотри, сейчас вернусь, гляди, убью сейчас!»). И избавление от угрозы прошлого совершается ценой гибели одного из них, что, кстати, было предсказано в сценарии строчкой из песни, частично оставшейся лишь в названии фильма: «Вчера на земле было семь человек-невидимок. // Это верно, не спорю. // Но сегодня один из них умер».

Многие критики как раз недоумённо гадали по поводу «семерых человек-невидимок», даже не обратив внимание на то, что в финальных титрах среди семи основных героев упомянут местный водитель Карпуша, как бы Харон-перевозчик, сначала доставляющий в домик в степи троих брошенных Ванечкой попутчиков, а потом привозящий по его просьбе много водки для гулянки, которая стала роковой. А вдобавок эта лента Шарунаса Бартаса является его седьмым произведением, если не считать короткометражки. И если раньше режиссёр предпочитал, даже погружаясь в далёкую таёжную среду где-нибудь в Саянах или перемещаясь в жаркую пустыню в Северной Африке, всё равно переделывать подлинный мир, придавая ему метафорическое звучание, то теперь поступает наоборот, проверяя кинематографическую реальность на то, исчезнет ли она при соприкосновении с настоящей.

Бартас, в отличие от своего героя, выжил, когда его типично экзистенциальное кино прошло испытание, столкнувшись с невыдуманной жизнью. Пожалуй, мало кто из коллег ныне может похвастать тем же. И этот дерзкий опыт литовца стоило бы сопоставить с противоположным экспериментом его ровесника (даже родились с разницей всего в 17 дней) Сергея Лозницы, который в «Блокаде», основанной на хронике военных времён, создал тоже бытийную притчу о страшном очищении ледяной водой и огнём пожарищ. Но ведь и у картины «Семь человек-невидимок» изначальное название было другое - «Борьба».