Россия ведет приднестровцев на продажу
Приднестровье – это жемчужина, от которой Россия добровольно отказывается, заявила в интервью сайту anti-glob.ru российский историк и философ Ксения Мяло. Родом из Приднестровья, она все годы существования Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) принимала активное участие в ее поддержке.
Возникла странная и печальная ситуация, отмечает Мяло. По ее мнению, если бы Россия сразу после признания независимости Косова рядом стран ЕС и США признала бы Приднестровье вместе с Абхазией и Южной Осетией, она бы выступила сторонницей исторической законности и международного права. А это, как заявил недавно министр иностранных дел России Сергей Лавров, является исторической миссией России.
Но то, что произошло, не позволяет признать за Россией эту роль, считает Ксения Мяло. Пролилась кровь (в результате грузинской агрессии против Южной Осетии. – Прим. KM.RU) – и очень обильно, и решение о признании (Россией Южной Осетии и Абхазии) оказалось ситуативным. Отсечение же Приднестровья (от признания Россией), как считает Мяло, придало признанию Южной Осетии и Абхазии характер произвола. А это серьезное поражение, которое будет иметь тяжелейшие последствия в будущем, предостерегает историк. Россия потеряла шанс и не исполнила долг выступить как арбитр права - хотя для этого были все основания.
На вопрос о том, в чем она видит проявление произвола со стороны российских властей, Ксения Мяло отмечает два обстоятельства.
Во-первых, это проявившийся цинизм при отделении Приднестровья от Абхазии и Южной Осетии. Здесь Россия, по ее мнению, отвела ПМР роль некоего изгоя.
Но почему, на каком основании? - задается вопросом историк. Ведь все три республики прошли через войны, все имели достаточные исторические основания для признания. В отношении всех трех был нарушен закон СССР 1990 года, согласно которому при выходе из Советского Союза автономии имели право на самоопределение. Приднестровье, признает Мяло, не было автономной республикой. Но 22 июня 1990 года Верховный совет Молдовы принял постановление, отменяющее последствия пакта Молотова-Риббентропа. Однако, напоминает историк, именно по нему Бессарабия была присоединена к Молдавской АССР, входившей в состав Украины и соответствовавшей территории Приднестровья. Таким образом, резюмирует Мяло, приняв постановление, отменяющее последствия пакта Молотова-Риббентропа, Молдова отменила самое себя в том виде, в каком она существовала после этого пакта. Никаких исторических оснований для объединения Бессарабии и Приднестровья больше не было. К тому же Приднестровская Молдавская Республика провозгласила себя лишь после того, как сам Кишинев объявил создание Молдавской ССР незаконным.
Словом, делает вывод Мяло, сообразуясь с правом, России надо было сделать заявление о признании всех трех «непризнанных» республик. Но о Приднестровье такого заявления не было сделано. В результате две республики признаны, а Приднестровье осталось на обочине. Почему? Опять нет тому ответа, отмечает Ксения Мяло.
В подтверждение своих размышлений она напоминает недавнее заявление Сергея Лаврова: «Мы не можем считать людей приложением чьей-либо территории, которая может переходить под суверенитет без референдума. Это возвращало бы нас во времена крепостного права». Эти слова глава российского МИД говорил в отношении жителей Южной Осетии и Абхазии. Значит, резюмирует Мяло, согласно логике, провозглашенной самим министром, которой трудно возразить, предлагаемое ныне решение приднестровского вопроса и являет собой чисто крепостнический произвол.
Второе доказательство «произвола» Москвы, по мнению Мяло, заключается в «совершенно неоправданном объединении под одной шапкой Приднестровья и Нагорного Карабаха». Это два разных казуса, убеждена она. Возврат Нагорного Карабаха в состав Азербайджана нереален, и это все же учитывается при обсуждении карабахского вопроса. В то же время глава Комитета по международным делам Совета Федерации Михаил Маргелов, напоминает Мяло, заявляет: «Россия будет ратовать исключительно за воссоединение Приднестровья с Молдовой и урегулирование в Карабахе». Выходит, для Карабаха еще будут искаться разные пути, а для Приднестровья Россия уже все решила!
Почему же оппозиция, патриотическая общественность России, восклицает Мяло, не поддержала, не выразила сочувствия приднестровцам, когда оно было им нужно как воздух?! Ведь положение Приднестровья еще трагичнее, чем Карабаха. Для Карабаха материнская земля – Армения, которая никогда не будет продавать карабахцев Азербайджану.
А вот у Приднестровья нет другой материнской земли, кроме России. Но выходит, что именно Россия ведет приднестровцев на продажу, хотя они не захотели покидать СССР и все эти годы жили надеждой на признание, законно возвращающее их в орбиту российской истории. Это ли не возврат «во времена крепостного права», против которого выступает Сергей Лавров?
Порою кажется, сетует Ксения Мяло, что наши власти уже забыли и саму историю приднестровского противостояния. Михаил Маргелов говорит, напоминает она, что там не было ни геноцида, ни агрессии. Он что, забыл 1992 год? По отношению к Абхазии агрессия тоже была не сейчас, как в случае с Южной Осетией, а в 1992 году, тогда же когда и нападение на Приднестровье с плохо скрытой закулисной ролью Румынии, напоминает Ксения Мяло.
Агрессия эта была короткой, отмечает она, но очень жестокой. Погибло 700-750 человек при общей численности менее 700 тыс. И были раненые, остались вдовы и сироты. Поскольку боевые действия длились месяц, то это сопоставимо с потерями в Великую Отечественную войну, считает историк. Так что приходится либо ставить под сомнение компетентность Маргелова политика, считает Ксения Мяло, либо подозревать сознательную сдачу территории по причинам, заставляющим задуматься отдельно.
Говоря о значении Приднестровья для России, Ксения Мяло отмечает, что полиэтническое Приднестровье - это голографический снимок России, малое в большом. Это – продолжение Киевской Руси.
Историк Батюшков говорил, напоминает она, что в Побужье и Поднестровье жили люди отважные. И они сыграли значительную роль во время возвращения России на свои исторические земли, в русско-турецкие войны 1806 и 1812 годов, в Великую Отечественную войну.
Очевидно геополитическое значение Приднестровья. А.В.Суворов называл Тирасполь городом-крепостью. Он основал цепочку крепостей: Хаджидерская (Овидиополь: чувствуете, какие названия, так Россия выходила в Средиземноморский мир), Хаджибейская (Одесса) и Срединная - Тирасполь. И эту роль Тирасполя, напоминает Мяло, понимают и в Румынии, и на Западе.
А Россия тем временем отказывается от наследия, подчеркивает Мяло, созданного титанами: Потемкиным, Румянцевым, Суворовым. Приднестровье, напоминает историк, вошло в состав России по Ясскому мирному договору, подписанному 29 декабря 1791 года. А через двести лет в эти же дни распался Союз. Совпадение дат – это ведь знак, посылаемый нам историей.
Право же приднестровцев на признание Россией, по мнению историка, неоспоримо. Народ Приднестровья, убеждена Мяло, однозначно выразил свой выбор: он ни минуты не хотел выходить из СССР – большой России. И по гамбургскому счету действия России, по его признанию, позволили бы нашей стране реализовать философию справедливости и права. Это очистило бы образ страны. Однако, сетует Мяло, восторжествовали прагматические соображения.
Россия сейчас сделала ставку на то, что Молдова не будет вступать в НАТО, а может, и в ЕС, а за это получит Приднестровье и даст нам возможность разместить там военную базу – таким видит развитие ситуации в регионе Ксения Мяло.
Но мы – т. е. Россия - можем не получить ничего, предостерегает она. Уже сейчас президентом Молдавии Владимиром Ворониным демонстрируется откат от первоначальных установок. Сначала, напоминает Мяло, речь шла о возобновлении переговоров о приднестровском урегулировании в формате трех (Тирасполь–Кишинев-Москва). Однако вскоре молдавский министр иностранных дел заявил, что переговоры могут вестись только в формате «5+2» - с участием Украины и ОБСЕ (как посредников) и США и ЕС (в качестве наблюдателей). В таком раскладе Россия как посредник оказывается только одной из многих. И что же? - вопрошает Мяло. Россия обнаружила поразительную покладистость, согласившись на такой расклад.
Как можно полагаться на Воронина, задается вопросом Мяло, который уже неоднократно нарушал предварительно достигнутые договоренности. Ведь и так называемый «меморандум Козака» от 2003 года (разработанный при участии Москвы план урегулирования приднестровского конфликта, получивший название по имени его автора - тогдашнего замглавы кремлевской администрации Дмитрия Козака) был отвергнут молдавским лидером в последнюю минуту, что сорвало визит президента России Владимира Путина в Кишинев.
После того как аргументы за независимость были провозглашены для двух республик (Абхазии и Южной Осетии), а о третьей ничего сказано не было, сожалеет Ксения Мяло, ситуация ухудшилась. По ее мнению, вернуться к признанию Приднестровья гораздо сложнее. России, повторяет она, надо было действовать сразу же после признания Косова некоторыми странами Запада.
И все-таки нельзя отступаться, убеждена историк. И если от российского МИД ждать шагов в этом направлении не приходится, считает она, необходимо обращаться к общественности. Приднестровье имеет право на независимость, повторяет Мяло, это состоявшееся государство, имеющее правовое и историческое основание для своего существования.
К тому же со временем ситуация для России – если она продолжит свою нынешнюю политику в отношении Приднестровья - может лишь осложниться. Россия, напоминает Мяло, сама в Южной Осетии создала прецедент защиты своих граждан. А в Молдове, по сведениям румынского посольства в Кишиневе, около 500 тысяч человек – уже граждане Румынии, еще больше - ждут своей очереди. Трудно ли в этих условиях, предостерегает Мяло, создать провокационную ситуацию?
А представьте нежелательный поворот на Украине, продолжает Мяло - тогда кто и каким образом гарантирует безопасность принужденного к интеграции Приднестровья? Тяжело, но надо осознать: на Россию полагаться нельзя. И ради спасения своей жизни, детей придется рассмотреть другие варианты. Республика имеет на то право: она ждала признания со стороны России, но…
Конечно, хотелось бы надеяться: надежда умирает последней, резюмирует Ксения Мяло. Но и она когда-нибудь умирает, если раз за разом оказывается тщетной.
А ведь Приднестровье – это особая земля, дольше других в южнославянском регионе хранившая вектор общей судьбы России. И не только славянской. Только там сохранился этнос молдаван, с кириллическим письмом, исконным и для молдаван, с собственным диалектом – Кишинев вслед за румынами вычистил из него огромное количество славянизмов, попавших в язык за две с половиной тысячи лет проживания бок о бок разных племен. В Приднестровье сохранилась полиэтническая общность, где живет и немало болгар, поляков. Это – Большая Россия в миниатюре, то, что началось в Древней Руси (куда входили и эти земли) и продолжалось Российской империей, Советским Союзом. Приднестровье – жемчужина, от которой Россия добровольно отказывается, напоминает Ксения Мяло.
Как бы не пришлось горько пожалеть!
Комментарии читателей Оставить комментарий