Фантастика фантастике рознь
Фантастика – слово емкое. Даже излишне емкое. Между словосочетанием "фантастический прием" в повестях Гоголя, Достоевского и Булгакова (Шекспира, Сервантеса, Рабле, Свифта etc. ) и "фантастическим боевиком" лежит огромнейший спектр возможностей, охватывающий, в сущности, всю мировую литературу. Это вроде бы бесспорное утверждение в реальности не работает вовсе. Ярлык «фантастический» прочно приклеился к жанру научной фантастики (НФ), существовавшему (в основном на последних страницах научно-популярных журналов) смехотворное время – конец пятидесятых – начало шестидесятых – и “жанром массовой литературы” никак не являвшемуся уже хотя бы в силу исчезающей редкости книжных изданий. Приклеился так прочно, что написанное Достоевским редко решаются сейчас, как в былые годы, называть "фантастическим реализмом", а важнейшим признаком того, что произведение следует относить не к "фантастике", а к "серьезной литературе", является откровенный дилетантизм в использовании фантастического приема, то есть этакая наивность "первооткрывателя" – и подчеркнутая небрежность и непродуманность деталей антуража.
Фантастика в современном ее понимании “призвана рассматривать все те же общелитературные проблемы”, она лишь узаконивает использование мощнейшего литературного "приема введения необычайного", как заявили Стругацкие. И вполне сумели доказать правомерность такого подхода своими книгами. И создали тем самым новую ситуацию, новую фантастическую литературу, перешагнувшую границы жанра.
Почему «фантастика» в лице Стругацких и иже с ними восстала против жанра? Как ни парадоксально, в нашей перевернутой с ног на голову литературе это казалось тогда единственной возможностью выйти на рандеву с массовым читателем. Ведь жанр – он в некотором смысле элитарен, это особый язык, на котором еще нужно предварительно научиться говорить самому и научить ему читателя. Нужны время, традиции, обилие специфических изданий и авторов, пусть даже попервоначалу весьма посредственных. Зато завладеть вниманием "наученного" читателя – раз плюнуть. Один-два намека на некие как бы известные вам с читателем обстоятельства – и он уже ваш, он уже знает, как все увязать в привычную схему. Да, жанр избавляет от "ненужного" труда постижения оригинального авторского замысла. Но зато без твердого знания этой исходной схемы для сугубо внешнего наблюдателя весь текст рассыпается на ничего не значащие фрагменты. Жанр вовсе не освобождает от мыслительной работы, но направляет ее по проторенной дорожке, избавляет он только от лишних вопросов и недоумения (и, следовательно, разочарования). Покупая такую книжку, редко обижаешься, ибо получаешь не кота в мешке, а (по взаимному уговору) продукт для спланированного потребления, и незачем переспрашивать, изволь догадаться сам, что там есть что.
Определенная тематика с неизбежностью ведет за собой предпочтение какой-то уже выработанной формы, апробированного инструментария. Так рождается жанр. Жанр – вовсе не случайный набор функциональных элементов, но пронизанная определенным художественным смыслом структура закрепленных эпохой и писательскими удачами компонентов. Структура, отчасти уже содержащая в себе самой конкретный художественный смысл, в каждом конкретном случае требующий своего очередного выявления. Неповторимое содержание каждой новой вещи как бы накладывается на уже готовый смысловой каркас. Настоящему любителю (и потребителю) «фантастики» чрезвычайно трудно распознать специфику детектива или любовного романа. Он их презирает. И ему вовсе невозможно объяснить, что есть жанр, он плохо различает жанровую систему “нормальной литературы” и не догадывается, что фантастика в лучшем случае лишь накладывается на известную схему, бликуя и двойничествуя.
"Фантастика" так до сих пор и не вписалась ни в мир современных массовых жанров, ни в контекст “безусловно серьезной” литературы. Она обитает в каком-то своем измерении/пространстве, что совсем неплохо с имиджмейкерской точки зрения.
Но на день сегодняшний «фантастика» нашла себе место на страницах книжных серий нескольких московских и питерских издательств, которые вынуждены подавать сей товар как блюдо массового потребления (яркие целлофанированные обложки, сулящие "острый сюжет" и "оригинальный юмор", пошлые аннотации, навязчивая реклама и т.д.). Впрочем, ту же тактику, как известно, издатели вынуждены избирать и при продаже классики и даже "совковых" переизданий. Книги тиражами в 10-20 тысяч (а именно так в большинстве своем издается "фантастика") трудно счесть "бестселлерами", но на данный момент и эта цифра вполне внушительна…
Комментарии читателей Оставить комментарий