Киев поднял руку на Булгакова и Маяковского
«Из всех библиотек Украины сейчас изымают советскую литературу как коммунистическую и шовинистическую». Об этом заявил депутат Луганского городского совета, председатель общественной организации «Молодая гвардия» Арсен Клинчаев. «У украинских властей появилась новая идея – уничтожить все, что связано с советской литературой, – заявил он в интервью газете «Известия». – Взялись за Булгакова (попавшего, кстати, недавно в список «Ста великих украинцев». – Прим. КМ.RU), за Маяковского».
Писатели и критики нечасто идут служить во власть. Может быть, причина дикого порыва украинских начальников – именно в том, что у них нет литературно образованных коллег, способных их остановить? Ведь сегодня, спустя почти 20 лет после того, как на советской власти поставили крест, литературоведы, в общем, уже не оспаривают упрямый факт: все лучшее, что было написано за последние 100 лет, приходится на советский период.
Советское книгоиздание, безусловно, грешило чрезмерностью тиражей идеологической литературы в ущерб художественной, но золотой фонд от этого не уменьшился. Он был и остается гигантским, даже притом, что серая моль цензуры его слегка побила. Все восстановлено, жаль только, что с опозданием.
Сегодня издательства снова и снова перепечатывают самые что ни на есть «советские» образцы отечественной литературы. Спрос есть – от законов рынка никуда не деться. И челночная братия изо дня в день огромными баулами везет на Украину российские книги. Они стали промыслом украинских контрабандистов – своеобразный памятник писателям, которых пережили их произведения. Но с памятниками на Украине, как нам хорошо известно, не церемонятся…
В ответ на уму непостижимое сообщение с Украины в голову приходит дикая мысль: а если бы в каком-то горячечном бреду взять да и вынести на помойку произведения украинских авторов?! Но глаза напрасно обводят книжные полки: выбрасывать-то, собственно, нечего… Несколько книг современных украинских писателей – не бестселлеры, но отмечены критиками. Один раз прочитать можно. Хотя перечитывать, скажем, рассказ о том, как двое подонков насилуют лежащую в коме девочку – извините: у нас самих таких сочинителей в избытке. Цена им – 1500 экземпляров тиража. И, тем не менее, рука не поднимается отправить книгу в помойное ведро.
«Люди с чистой совестью» Вершигоры. О войне. Советская идеология, что называется, через абзац. При этом увлекательно и местами пронзительно. Возможно, официальный Киев уже сбросил со счетов партизана Вершигору и его сагу об отряде Ковпака (которого, кстати, жители прикарпатских сел выдали гитлеровцам) как не соответствующих истории современной Украины. Но из истории украинской литературы его не выкинешь.
Или вот Шевченко, «Кобзарь». Классика украинской литературы. А что еще? Да, прямо скажем – негусто.
На этот счет существует суждение, с которым кто-то, вероятно, не согласится, но здравое зерно в нем определенно есть. Оно высказано не сегодня. Публицист Михаил Меньшиков писал еще в 1911 году о Шевченко, но, по большому счету, не только о нем (просим извинить за обширную цитату): «Единственный поэт Украины, он остается второстепенным, как его страна, как вообще остается второстепенной провинция, хотя бы весьма богато одаренная. Шевченко – несомненный талант, но второразрядный вроде нашего Кольцова или Никитина, вроде Майкова или Полонского, которых муза в лучших вещах достигала удивительной красоты; красоты, но не величия. Шевченко как поэта фольклора можно с восхищением читать и даже волноваться… Но если вы – просто русский, немец, француз, вы не почувствуете тех могучих, поднимающих ввысь ощущений, какие дает великая поэзия Пушкина, Гете, Байрона, Шекспира – на какие бы языки вы ее ни перевели».
По сути, Тарас Григорьевич и по сей день – первый поэт Украины. Многих украинских поэтов, которых нынче вывели из забытья, дабы наполнить их виршами учебники родной литературы, на родине плохо знают. Но, как говорится, чем богаты… Отчего же такая скудность? Автор цитируемого эссе «Быть ли России великой?» дает свое, несколько резкое объяснение «неурожаю» талантов в тогдашней Малороссии: «Поэтический гений может появиться лишь на высоте героического, мирового подъема расы… Если данное племя недоразвилось до большой государственности, до большой культуры, если оно навсегда осталось провинцией, составною частью целого, то в нем нет психологических условий для большого творчества. Провинциалу, хотя бы очень даровитому, нечего сказать крупного, пока он находится в кругозоре своей провинции… Искусство есть завершение большой культуры… Гоголь не прогадал, променяв, как художник, полтавскую мову на общерусскую речь. Приняв этот общий знаменатель национального духа, Гоголь стал рядом с Пушкиным, а при полтавской мове остался бы никому не известным Рудым Панько».
Точку зрения автора можно попытаться оспорить, но у него, давно скончавшегося, и по сей день имеется железный аргумент: писатели и поэты на Украине имеются, но где та литература, на которую записывались бы в библиотеках на месяц вперед, которую сметали бы с прилавков, теми же баулами на обратном пути везли в Россию ушлые челноки? Увы, украинские литераторы в абсолютном большинстве никогда особо не покоряли и сейчас, при полной свободе слова, не покорили российского читателя (про украинского деликатно промолчим). Как композиторы не сделали большого прорыва в классической музыке, а художники – в живописи… Справедливости ради не будем воздавать хвалу и их современным коллегам в России: гении и здесь не рождаются с завидной регулярностью.
Тогда, может быть, прав в своих выводах дореволюционный публицист? Дело не в народе – в самоидентификации страны, ее готовности к жизнеутверждающему культурному росту. И если сейчас – время собирать камни, то зачем ими разбрасываться?
Вряд ли понятие «бескультурье» возникло одновременно с понятием «культура». Но на сегодняшней Украине идет неравная и яростная борьба первого со вторым. Борьба лома с памятником советскому солдату, чиновника – с библиотекарем, националистического чванства – с братской солидарностью. А первыми всегда страдают книги. Они – светоч мысли, пусть даже идеологически окрашенные – это не страшно. Страшно, что рукописи все-таки горят. Один мудрый писатель дал нам абсолютно лишнее знание температуры, при которой воспламеняется бумага фолиантов: 451 градус по Фаренгейту. И мы ее в ужасе запомнили.
