«Комплекс русофоба: опыт интеллектуального анализа»

«Евразийский миф» отвечает очень разным запросам, кроме собственно русских

Редактор журнала Robb Report, посвященного «роскошному образу жизни», Карен Рубенович Газарян написал в «Независимой газете» за 23.12.2008 г. статейку «Сложности страны, которой нет на карте».

Резюме – соответствующее: «Мы – паразиты на теле больного, которому то хуже, то лучше, но надежды на излечение нет. Болезнь хроническая, а если быть точным в медицинских метафорах, то в данном случае мы имеем дело с органической, врожденной патологией. Чем тяжелее и беспросветнее диагноз, тем лихорадочнее знахарские поиски кардинального средства. <...> Это – тот самый средний класс, которого так долго не было и по которому теперь сильнее всего ударит кризис. Европейские стандарты в азиатско-византийской глуши и раньше были недешевы, теперь станут запредельно дорогими».

Я не стал ставить вопросительные знаки в скобках после каждой фразы, иначе бы они ушли в бесконечность.

У меня только один вопрос: это – текст образованного либерала от 2008 года или републикация безграмотного истеричного русофоба 20-летней давности? Проблема не в том, что текст воспринимается как русофобский. Русофобия – это реальность, данная нам в ощущении и осознании вчера, сегодня и завтра. Феномен русофобии так же объективен, как феномен англофобии, франкофобии, юдофобии etc., и уничтожить его как таковой просто невозможно.

Удивляет не это. Удивляет то, что само качество русофобской риторики за эти 20 лет информационно-аналитической пресыщенности не только не повысилось, но деградировало до абсолютного нуля, достигло предельного дна, так что даже полемизировать с ней стало совершенно неинтересно. Интеллектуальный бум в русофильском лагере за эти годы обратно пропорционален абсолютному интеллектуальному обнищанию в лагере русофобском, так что даже спорить с этими людьми стало просто скучно. Ты им – современную философию, теологию, историю, географию, политологию, а они тебе – заржавелые штампы, напоминающие разве что неуклюжие архаизмы из лексикона старосоветских учительниц средней школы.

Возьмем саму идею об «органической, врожденной патологии» русской истории. Что конкретно имеется в виду? Если ничего, то это – просто пустое оскорбление, высказанное с расчетом на абсолютную безнаказанность. Когда такое можно написать в газете федерального уровня, становится совершенно очевидно, что толерантность в нашем обществе зашкаливает и ни о каких доминирующих национализме и ксенофобии говорить просто не приходится. Кстати, я в этом абсолютно уверен на основании наблюдаемых фактов: Россия сегодня (и уже достаточно давно) – одна из самых цивилизованных стран, причем как в лучшем, так и в худшем смысле этого слова, если под цивилизованностью понимать повышенную терпимость и невнимание к внешним и внутренним угрозам. Только в такой стране либерально-космополитическое лобби в СМИ может так долго удерживать свои позиции и даже диктовать поведенческие стандарты того, что «можно», а что «нельзя». Но это касается сегодня не только России – очень многие страны Запада испытывают аналогичные проблемы, и рано или поздно их придется как-то решать. В России это прежде всего должно означать активизацию русофильского лобби в СМИ, которое с середины 2000-х годов постепенно набирает обороты, но ему все равно потребуется очень серьезно переосмыслить формат и стилистику своей самопрезентации, и только тогда произойдет качественный прорыв на этом фронте. Однако, при всей влиятельности русофобских элементов, их гуманитарная подготовка не то что понизилась, а просто сдулась в ничто – и сама апелляция к «органической, врожденной патологии» тому наглядный свидетель.

Если же этот упрек в «органической патологии» подразумевает не пустое оскорбление отчаявшегося русофоба, то что тогда? «Органическое» – значит «естественное», т. е. сообразное самой природе предмета. Например, если бы кто-то сказал об «органической, врожденной патологии» такой страны, как Армения, то это означало бы принципиальную природную ущербность армянского народа или, по меньшей мере, самой армянской земли. Карен Газарян говорит об «органической, врожденной патологии» России – правильно ли я понимаю, что речь идет о природной ущербности русского народа или, по меньшей мере, самой русской земли? Если это так, то это – просто нацизм, а если не так, то что? Какие еще значения может иметь понятие «органической патологии»? Через несколько строк Газарян как будто бы приближает нас к определению этой патологии, когда пишет фразу «Европейские стандарты в азиатско-византийской глуши и раньше были недешевы, теперь станут запредельно дорогими». Таким образом, речь все-таки идет не о биологических генах, а о культурном наследстве? Тогда и говорить надо не об «органическом» и «врожденном», или хотя бы эти слова нужно ставить в кавычки – вроде редактор гламурного журнала, а таких вещей не различает.

Между тем аргументация от «азиатско-византийской глуши» – это, конечно, трэш, и причем жесткий трэш, который в наше время среди русскоязычных авторов могут позволить себе только недоучившиеся ЖЖ-лузеры (именно так), и то в качестве несмешного эпатажа. Похожие формулировки последний раз я встречал в текстах Сергея Адамовича Ковалева 90-х годов, где он говорил о «византийско-ордынском болоте»...

В исторической оптике XXI века эта аргументация крайне удивляет тремя аспектами. Во-первых, удивляет само сложение «византийского» и «азиатского» (сиречь «ордынского») в русской культуре. Во-вторых, еще больше удивляет определение «византийского» как неевропейского и потому цивилизационно ущербного, что для современного интеллектуала просто неадекватно. В-третьих, абсолютно удивляет определение России как какой-то «глуши».

Начнем с первого: идея России как недо-Европы и полу-Азии (если не просто Азии) – это чисто ориенталистский миф, аналоги которого были прекрасно описаны Эдвардом Саидом. Я, конечно, понимаю, что для сегодняшнего либерала-русофоба что Эдвард Саид, что Александр Пушкин – имена потусторонние, но мы же не можем опускаться до этого уровня...

Так вот: восприятие России как полу-Азии – это чисто ориенталистский миф, придуманный в воспаленном сознании английских, французских, немецких и итальянских гастролеров XV-XIX веков, которые все, что восточнее их страны, уже воспринимали как Азию, от чего больше всего страдали славяне-европейцы, обремененные латинской идентичностью, то есть поляки, чехи и хорваты.

Русские от этого никогда не страдали, потому что у них всегда была огромная страна размером со всю Восточную Европу с грандиозной историей. Поэтому русским никогда не был свойственен комплекс национальной неполноценности, столь присущий иным политическим элитам.

Однако, поскольку российская элита со времен Петра I была сильно заражена этим русофобским комплексом, восприятие России как полу-Азии основательно укрепилось в русской интеллектуальной культуре XVIII-XX веков. Как и любой настоящий миф, он удовлетворял самые разные желания, в том числе противоположные.

С одной стороны, идея России как полу-Азии удовлетворяла желание русофобской элиты эксплуатировать «эту страну» как очередную варварскую периферию настоящей цивилизованной Европы, и позволяет эксплуатировать до сих пор. Именно поэтому среди западников очень часто можно услышать реверансы в сторону «евразийства», поскольку его мифология весьма отвечает их задачам.

С другой стороны, эта идея позволяет любым претендентам на диктаторские полномочия в России обосновать свою «чрезвычайную исключительность» в праве эксплуатировать нашу страну в своекорыстных целях.

В итоге «евразийский миф» отвечает очень разным запросам, кроме собственно русских. При этом объективное восприятие России именно как Европы (а точнее, как Восточной, Восточно-Христианской Европы) как бы «проваливается» между негласным русофобским согласием западнического и азиопского хамства.

«Евразийская» мысль очень долго пыталась доказать определяющее влияние азиатских культур на Россию, но ничего, кроме орнаментальных элементов поволжского и сибирского быта, так и не нашла. Это влияние было не больше, чем влияние индейцев на культуру американских ковбоев XVIII-XIX веков. Когда же речь заходит о чисто политическом влиянии, то все ограничивается механизмом геополитического «ярлыка» на княжение, который, по сути, ничем не отличается от любого политэкономического делегирования права на власть во все времена. Поэтому Д.С.Лихачев писал, что Россию в культурном отношении никоим образом нельзя определить как «Евразию», а если уж очень хочется найти бинарную формулу ее культурогенеза, то тогда ее скорее можно определить как «Скандо-Византию». Русская культура возникла в результате византийского влияния на северно-славянской почве, это была «Северная Византия», и именно этот синтез определил ее специфику на все времена.

Таким образом, «ордынское» начало никоим образом не влияло на русскую культуру; более того, сама славяно-русская культура возрождалась в XIV-XVI веках именно через преодоление азиатско-ордынского начала. Также и политика Иоанна IV Грозного, которого нынешние неоевразийцы спешно записывают в свои предшественники, была лишь продолжением чисто европейской ренессансной традиции макиавеллевского тирана, пытающегося установить абсолютистскую власть на отдельно взятой территории и мечтающего породниться с британской королевой. Сам проект опричнины в этом плане имел именно западническое происхождение как идеи католического ордена, и не более того. Что же говорить об иных политтехнологических проектах последующей истории, которые были крепко сопряжены с западноевропейским опытом?

И ничего плохого в этом нет: совершенно естественно, что народы и страны одной культуры-цивилизации изучают опыт друг друга. Поэтому все конфликты России и Запада, при всей их принципиальности и неснимаемости, – это внутренние конфликты европейской и христианской цивилизации, а не конфликты Европы и Азии, как это очень хочется видеть одновременно нашим «западникам» и «азиопцам». Стоит заметить, что хотя сами неоевразийцы абсолютно убеждены в том, что угадали подлинную сущность России, простой русский народ совершенно не приветствует эту мифологию. Согласие простого народа в этом вопросе, казалось бы, и не обязательно, но ведь сами евразийцы постоянно ссылаются на «народ» и «народничество», а, следовательно, «должны соответствовать». «Простой русский народ», безусловно, согласен с тем, что он не похож на английский или американский, что он вообще НЕ-западный, но это не значит, что он – НЕ-европейский. Русские – белые и христиане, и от этого никуда не деться тем, кто пытается их представить как азиатов и варваров. Следовательно, словосочетание «азиатско-византийская глушь» абсолютно бессмысленно, поскольку «азиатского» в России – не больше, чем «индейского» в США (а на самом деле даже меньше).

Теперь разберем столь уничижительное отношение к византийскому началу. Опять же: если бы речь шла о каком-нибудь Петре Яковлевиче Чаадаеве, НИЧЕГО не понимающем ни в Православии, ни в Русской истории, а только лишь страдающем от московских холодов на Басманной улице в эпоху отсутствия центрального отопления и излагающем свои измышления по-французски, то чисто психологически еще можно было бы понять этого автора. Но речь вроде бы идет о редакторе глянцевого журнала на исходе 2000-х, и поэтому полное непонимание того, что такое Византия, настораживает... Напомню, что само слово «Византия» – некогда уничижительное название тысячелетней Восточно-Римской Империи, которое из чувства страшного злорадства и рессантимана было придумано итальянскими «гуманистами» XV века. Однако благодаря прилежным стараниям русских и западных историков XIX-XX веков сегодня мы прекрасно знаем, какое историческое явление имеется в виду под этим словом. Сегодня мы знаем, что Византия – это не что иное, как историческое продолжение Римской Империи, отличающееся прежде всего своей сугубо христианской идеологией. Это не просто сугубо христианское, европейское, греко-латинское образование – это вообще идеологический и геополитический лидер всей христианской Европы IV-XV веков, т. е. всего Средневековья. О теологических аспектах византийского христианства, в отличие от западного, я и не говорю – для стороннего читателя это может быть гораздо сложнее, чем «роскошный образ жизни», хотя редактору соответствующего издания подобная информация не помешала бы ни для общего развития, ни для смысла жизни (если он, конечно, согласен с тем, что смысл жизни важнее, чем ее «роскошный образ»). Оставим теологию, возьмем историю: именно Византия была главным проводником христианской, европейской культуры на Древнюю Русь, именно византийские начала сформировали ее как оплот православно-европейской культуры во всем мире. И как сама Византия служила главным бастионом христианско-европейской цивилизации перед азиатскими ордами, так и Россия до сих пор остается наследником этой миссии перед лицом исламского Юга и коммуно-языческого Востока. Поэтому повторять сегодня тезис об «азиатско-византийском начале» просто неприлично. Вроде грамотные люди читают, «с образованием».

Наконец, бесконечно удивляет тезис о России как о какой-то «глуши». В принципе, определение России как «глуши», «провинции», «периферии» возможно только тогда, когда есть идея «центра», «столицы», «метрополии». В этом вопросе каждый определяется для себя сам. Например, в христианской традиции сакральный центр есть в любом храме, поскольку в его святая святых находится «Новый Иерусалим», метафизическое значение которого не сравнимо ни с одной политической столицей. Правда, к «роскошному образу жизни» это, конечно, не имеет никакого отношения. Судя по идеологическим предпочтениям автора, центр «глуши» находится, конечно, где-то на Западе, иначе где же еще? В таких случаях возникает совершенно логичное предложение: если кто-то считает, что лучший мир располагается именно в стороне заходящего Солнца, то почему бы ему не отправиться в эту сторону, а не плакаться тут о местных несовершенствах? Вроде границы открыты и особого траура о самодепортации очередного гражданина не будет… Так только, какие-нибудь друзья и родственники всплакнут, а потом будут переговариваться по скайпу или по иным средствам связи, кому как нравится. Границы открыты, в чем вопрос?.. В то же время лично мне довольно трудно воспринять сегодняшнюю Россию, а тем более ее мегаполисы, не говоря уже о Москве или Петербурге, как «глушь». И дело не в пресловутой «многополярности»: подобные «евразийские» мифы – только в пользу бедных, и не более. Мировая цивилизация действительно структурирована, и мир действительно делится на нормальные страны и НЕ-нормальные. На Востоке есть страны, где за христианское миссионерство человек приговаривается к смертной казни; на Западе есть страны, где легализованы наркотики и проституция. И вот в этом пейзаже Россия остается абсолютно нормальной страной и, в общем-то, центром мировой цивилизации. Не будем говорить о географической карте – хотя самое большое государство в мире, государство от одной до другой границы Евразийского континента уже является центром этого мира. И хотя именно эту страну автор не находит и говорит о ней как об «отсутствующей на карте»...

Вспомним хотя бы реальное положение вещей в этой стране. «Эта страна» уже избежала все возможные крайности Востока и Запада. Мы избежали крайностей либерального нигилизма и опасности тоталитарной революции. У нас нет ни итальянской мафии, свободно продающей наркотики на улице, ни парижских погромов от мусульман-иммигрантов, ни греческих анархистов, превращающих древние города в руины, ничего подобного. В отличие от западноевропейских стран, у нас – самые низкие налоги, а в отличие от Китая, у нас есть пенсии. Чем мы отличаемся от Китая, Ирана, Индии, Саудовской Аравии и т. п., вообще лучше не вспоминать – слов не хватит. Интеллектуальный уровень и визуальный образ наших президентов – Путина и Медведева – трудно сравнить с их аналогами в США, Великобритании или Франции последнего десятилетия, которые оставляют желать лучшего. О невероятной степени нашей политкорректности и толерантности вкупе с беспредельной свободой слова и говорить не приходится – они принимают угрожающие размеры, как будто мы по этой части с кем-то соревнуемся. При этом у нас нет тех засух, наводнений и землетрясений, которые ежедневно бывают в иных странах и о которых мы узнаем лишь в новостях. Разумеется, у нас есть проблемы (их не может не быть!), но это – проблемы любой крупной европейской страны: коррупция, иммиграция, демография etc.

Откуда же тогда сегодня еще возникает навязчивая русофобия? Как я уже заметил, русофобия – это такая же константа мировой истории, как англофобия, франкофобия, юдофобия etc. Всегда найдется человек, которому «в этой стране» будет плохо при любой погоде. Но не каждый человек будет об этом писать в федеральные СМИ, притягивая за уши какие-то историософские аргументы. Кстати говоря, существенную часть современных русофобов составляет такая любопытная категория лиц, как эмигранты, причем именно «колбасные» эмигранты, т. е. те, кто сбежали из России, как только можно было сбежать, опасаясь неизвестно чего (в основном – длинных очередей конца 80-х). Сегодня многие из этих людей испытывают сильный дискомфорт от осознания собственного положения. Умом они понимают, что в современной России – не то чтобы «всё хорошо», но «всё нормально», не хуже, чем везде. Но им нужно морально оправдать свое отсутствие в Отечестве, и для этого все аргументы хороши, начиная с того, что «посадили Ходорковского» (как будто эти люди вообще представляют себе, кто это такой и за что его могли посадить). В самой же стране значительную долю этой публики составляют те, кто в 90-е годы имел почти всё (или, во всяком случае, собирался иметь всё) а как только стали наводить порядок, это «всё» (или почти «всё») потерял. Эти люди не могут признаться себе в том, что им просто обломали вечный кайф «в законе», и поэтому сегодня пытаются искать глубинные причины собственного провала в «органической, врожденной патологии» «этой страны». Плюс какой-нибудь кризис среднего возраста и общая нереализованность. А виноват, конечно, Пушкин. Или Путин, как кому нравится.

При этом весьма характерен тот позитивный образ жизни, который они противопоставляют нынешнему. Образ этот, разумеется, «роскошный». Карен Газарян пишет о «пьющих кофе из аппарата», которые бегают к «дорогостоящим психологам». Чем кофе, купленный в соседнем супермаркете и сваренный на своей конфорке, хуже, не объясняется. Показательно другое – «дорогостоящие психологи»... Представлять «дорогостоящих психологов» неотъемлемой частью «роскошного образа жизни» сегодня – это, конечно, «кризис». Психология здесь, конечно, объясняет всё, в т. ч. и самих «психологов». Сам психоанализ и как философия, и как международная секта не мог прижиться в России с ее традициями бытового исповедничества и патриархального здоровья, о чем очень подробно написано еще у А.Эткинда. На Западе же основными клиентами этой секты являются либо наивные обыватели с их верой в рекламу, либо сексуально неудовлетворенные перверты, лишенные близких друзей, чтобы выговориться, о чем с глубокой иронией повествуют такие сериалы, как «Клан Сопрано» или «Доктор Кац».

Что касается самого «роскошного образа жизни», то уже сам по себе он остается идеальным объектом для любого психоанализа. Если возможен человек, противопоставляющий повседневную русскую реальность «роскошному образу жизни» с его «дорогостоящими психологами», то он явно имел какие-то проблемы с адаптацией во внешнем мире, который он понимал как «русский». Если человек вырос в нормальной, полноценной семье со средним достатком (а, точнее говоря, в семье, где этот достаток не был темой постоянных родительских скандалов), то вряд ли он всю жизнь будет соревноваться с коллегами по работе в качестве наручных часов и марке машины. И наоборот, именно лишенные элементарного комфорта в детстве, а также и более высоких целей в жизни, чем последняя модель «Мерседеса», будут всю жизнь гнаться за этой моделью, и никакой «дорогостоящий психолог» им не поможет. «Дорогостоящий психолог» будет от сеанса к сеансу выкачивать из них энное количество евро, объясняя все их проблемы тем, что в детстве они хотели изнасиловать свою мать, в то время как их реальные проблемы состоят только в том, что вокруг – прекрасный мир и прекрасная страна, а они пусты и не знают, чем эту пустоту заполнить и оправдать.