«Российское руководство понимает, в какой фазе кризиса находится мировая система»

Владимир Путин в очередной раз послал европейцам сигнал о готовности сблизиться со старой Европой

Во время завершившегося в Германии форума, организованного газетой «Зюддойче Цайтунг», Владимир Путин в очередной раз послал европейцам сигнал о готовности сблизиться со старой Европой посредством создания единого экономического кластера «от Лиссабона до Владивостока». Однако одновременно с этим Москва не собирается отказываться и от интеграции в уже существующие в рамках современной модели мировой экономики глобальные структуры вроде ВТО.

В принципе, российское руководство всегда демонстрировало многовекторность своих устремлений с тем, чтобы иметь возможность поочередно «нажимать на разные кнопки». Просто таким образом легче реагировать на действия в отношении нас, а с другой стороны, активировать те или иные ожидания. В выступлении российского премьера, рассчитанном на западную аудиторию, обращает на себя внимание то, что российское руководство понимает (не считая необходимым это как-то вербализовывать), в какой фазе кризиса находится мировая система. За разговорами о «посткризисном восстановлении» им, в частности, были перечислены основные болезни финансовой системы. Опять же, все это было сделано в такой адаптированной форме, которая учитывает специфику восприятия конкретной аудитории, в данном случае – немцев.

'''Хотя экономика Америки и больна, она, скорее всего, выздоровеет'''

В качестве одной из основных проблем, сопутствующих экономическому кризису, российский премьер назвал процесс деиндустриализации Запада. В первую очередь речь шла о Европе, поскольку подтекстом читалось: Бог с ней, с Америкой. Тем более что хотя ее экономика и больна, она, скорее всего, выздоровеет. В этой связи я бы отметил заявление Путина о том, что Америка – это страна очень жизнеспособного бизнеса, который вполне может ее вытащить. С точки зрения бизнес-культуры и динамичности предпринимательского сообщества США действительно на порядок превосходят все остальные страны мира, начиная от Китая, и уж тем более – Европу.

Таким образом, Америка, несмотря на то, как быстро она деиндустриализировалась, в определенный момент может снова индустриализироваться, в отличие от Европы, для которой процесс деиндустриализации может означать необратимую деградацию. Очень важно понимать, что хотя Владимир Путин и не говорил про нашу страну, его выступление является определенным посланием нашим доморощенным инноваторам и модернизаторам, которые считают, что России бессмысленно вписываться в индустриальную эпоху, а надо сразу прыгнуть в постиндустриальную, как это делают передовые страны. Из того, что говорил Путин, прямо следует, что постиндустриализация в ущерб индустриализации – это путь к деградации.

Правда, несколько забавно, что все это говорилось в Германии, потому что эта страна на самом деле является наиболее ярким примером индустриальной страны, которая основывает все свое благополучие именно на мощнейшей индустрии. Таким образом, деиндустриализация Германии происходит в наименьшей степени, что еще раз доказывает, что высокая степень индустриализации никак не противоречит конкурентоспособности страны с очень дорогой рабочей силой. Как известно, Германия является одним из крупнейших мировых экспортеров, хотя и немного отстает по этому параметру от Китая. При этом она имеет максимально дорогую рабочую силу и максимально развитую социальную инфраструктуру, т. е. те обременения, которые, казалось бы, делают данное положение вещей невозможным. Просто Германия обладает такой мощной базой экспорта, как чрезвычайно емкий внутренний рынок, что уже само по себе способствует повышению конкурентоспособности.

'''Никакой экономической интеграции не бывает без военно-политической'''

Кроме того, следует учитывать, что у Германии есть такая эксклюзивная площадка как Евросоюз, которая обеспечивает ФРГ безусловные преимущества (ради чего он, собственно, и создавался), что также говорит о том, что, даже обладая целым рядом конкурентных недостатков (например, цена рабочей силы), их можно компенсировать за счет создания некоего эксклюзивного экономического ареала. Это – как раз примерно то, что сейчас пытаются сделать наши начальники в пользу экономической реинтеграции постсоветского пространства.

Есть только одна проблема: никакой экономической интеграции не бывает без военно-политической. И попытка (вынужденная или ошибочная, не знаю) развести эти вещи системно подрывает все усилия по экономической реинтеграции. Эти подходы персонифицированы в политической игре Путина и Медведева. Последний занимается внешней политикой, которая формулируется как максимально дружественная и открытая по отношению к политическим конкурентам. А Путин, занимаясь экономической политикой, вынужден работать для обеспечения необходимых экономических процессов. В итоге получается некоторое перетягивание каната.

Я бы также хотел обратить внимание на еще один важный пункт в выступлении премьера. Он фактически реанимировал (на новом этапе и под прикрытием медведевской программы внешнеполитического умиротворения) идею европейского экономического единства. Это – то, о чем говорили в эпоху, условно говоря, Шредера-Ширака, когда это был чуть ли не официально объявленный курс, который с уходом подобных политиков был демонтирован по приказу из Вашингтона. Собственно, он для того их и сменил, преследуя единственную цель – приостановить этот процесс. Потому что понятно, что энергетическая безопасность, о которой опять говорил Путин, на некоторое время отошла на второй план. Потому что мы получили ясный сигнал от наших партнеров из Европы, что им эта энергетическая безопасность не нужна.

'''Понятно, что Европа как сателлит Америки остается политически зависимой'''

Очевидно, что, с одной стороны, сегодня существует соблазн воспользоваться медведевской «перезагрузкой», а с другой – есть ожидание, что на этот раз столь абсурдно-истеричной реакции со стороны Европы мы не услышим. Собственно, в ходе конференции мы ее точно не услышали – ни от Меркель, ни от других участников, хотя и не стоит преувеличивать и говорить, что выступление Путина вызвало какой-то сенсационный прилив энтузиазма. Но главное – что не было и реакции отторжения. Европейские элиты в отношении РФ просто не могут сами определиться, и мы это знаем. Конечно, мы делаем постоянный массаж европейской «простаты», но при этом знаем, что эта болезнь носит хронический характер. Европа вообще чрезвычайно инертна сама по себе.

Вся эта затея с принятием третьего энергопакета – действия, направленные против крупнейших европейских игроков, которые являются в мировом масштабе конкурентами других транснациональных корпораций в Азии и США. Получается, что Европа сама подрывает их позиции ради каких-то псевдоевропейских ценностей вроде тотальной конкуренции. Понятно, что Европа как сателлит Америки остается политически зависимой. Как сателлит она систематически тяготится таким положением. И весь расчет с нашей стороны сводится к тому, чтобы попытаться сыграть на утомленности европейского бизнеса этим статус-кво.

Кроме того, следует помнить, что интеллектуальная жизнь Европы находится в крайне деградирующем состоянии. Безусловно, там есть вполне здравые силы, но они находятся в достаточно маргинальном состоянии, в то время как ориентация политических элит является сугубо атлантической. Я уж не говорю о том, что печать, которая пропитана абсолютной сателлитностью и находится под колоссальным англосаксонским влиянием, здесь бежит на несколько километров впереди паровоза и уже потеряла его из виду. Однако есть еще экономика и бизнес, в первую очередь – немецкий. С ним пытаются играть в какие-то игры, но он сам находится под политическим давлением... Конечно, все наши власти делают правильно. Никакого убытку от их действий не будет, но и особых иллюзий строить тоже не следует.