Русских выживают из Кабардино-Балкарии

Миграция турок-месхетинцев становится угрозой для русскоязычных районов республики

«Серьезную угрозу представляют четко обозначившиеся процессы миграции турок-месхетинцев в русскоязычные районы Кабардино-Балкарской Республики (Майский, Прохладненский). Происходит процесс выдавливания русскоязычного населения из традиционных сфер деятельности, и как результат - обнищание и исход этой части населения». Такую тревожную информацию сообщает Северо-Кавказское [http://skfonews.ru/article/41 новостное агентство].

Конечно, никто не питает особых иллюзий относительно межнационального согласия в республиках Северного Кавказа, особенно на протяжении последних двух десятилетий. И Кабардино-Балкария, конечно, далеко не очаг стабильности, хотя ситуация там на несколько порядков спокойнее, чем в той же Ингушетии или Дагестане.

Опять же, не секрет, что в начале 90-х годов существовало серьезное противостояние между балкарскими и кабардинскими националистами, причем и те, и другие весьма негативно относились к русским. Да, страсти с тех пор поутихли, но «осадочек», как говорится, остался, равно как и взаимная настороженность между «титульными» народами республики. К тому же в последнее десятилетие там сложилось достаточно устойчивое ваххабитское подполье, периодически напоминающее о себе терактами, как совсем недавно, на первомайские праздники.

Впрочем, бандитское подполье в республике гораздо слабее, чем в Ингушетии, Чечне и Дагестане, да и слой его потенциальных сторонников гораздо тоньше. Трагические события в Нальчике в сентябре 2005 года отрезвили очень многие горячие молодые головы, и охотников рисковать ими ради сомнительных идей заметно поубавилось.

Тем не менее, как и в большинстве кавказских республик, именно бытовой национализм, а не открытый бандитизм способствует постепенному оттоку русского населения. Хотя в последние лет десять уже и лидеры национальных движений, и официальные власти, и даже муфтии призывают не трогать русских, сложностей в межнациональных отношениях сохраняется предостаточно. Причем, как показывает практика, если даже с националистами «титульных» национальностей» еще хоть как-то и о чем-то можно договариваться, иные миграционные потоки приносят новые общности людей и, соответственно, новые проблемы межнационального характера.

Как отмечает автор материала Георгий Волков, «миграционные процессы, происходящие на сегодняшний день в КБР, можно обозначить как массовые, ввиду того, что сопровождаются складыванием новых этнических анклавов, противостоянием идентификационных установок, столкновением культурных ценностей, зачастую принимающим острые формы. Это способствует возникновению очагов социальной напряженности, локальных конфликтов на этнической почве, росту ксенофобии. Следует отметить, что в каждом субрегионе миграционные процессы отличаются своими специфическими особенностями. Что касается миграционных процессов в Кабардино-Балкарской Республике, то здесь мигранты создают дополнительные проблемы в местах компактного проживания. Неконтролируемая миграция в республике чревата серьезным осложнением ситуации не только в социально-экономической сфере (удорожание жилья, продуктов питания и товаров повседневного спроса, рост конкуренции на рынке труда), но и в сфере межнациональных отношений. Коренные народы и старожильческое население воспринимают мигрантов как угрозу своему благополучию, а в отдельных случаях и жизни».

Разумеется, в первую очередь под такими незваными мигрантами на Северном Кавказе всеми воспринимаются вайнахские народы - ингуши и чеченцы. В начале первой чеченской войны Кабардино-Балкария приютила несколько десятков тысяч таких беженцев. Но «несчастные беженцы» скоро повели себя так, словно им все вокруг чего-то должны. Обжившись, они, наверное, по сложившейся уже привычке стали захватывать чужую собственность - от скота и автомобилей до магазинов и мастерских. В 1996-1999 гг. дело стало доходить и до захвата заложников из богатых семей, с вывозом их в Чечню для получения выкупа.

В общем, своим наглым поведением вайнахские «гости» изрядно разозлили даже представителей титульных народов – кабардинцев и балкарцев. Русских-то «несчастные беженцы» вообще за людей не считали. В результате по отношению к вайнахским «беженцам» сложился «общенациональный консенсус», и при первом же удобном случае их стали из республики выдворять. Что оказалось не так и просто, потому что грозненские власти регулярно грозили вооруженной поддержкой своим соплеменникам. И не только во времена «свободной Ичкерии», но уже и при кадыровском режиме.

Сейчас, по милицейским данным, в республике еще остается около 8 тысяч чеченцев и ингушей – из них около трех тысяч считаются студентами. Они и по сей день становятся инициаторами драк, быстро принимающих характер межнациональных. Но все же по сравнению с 90-ми чеченская диаспора ведет себя гораздо скромнее.

Зато в республику увеличился наплыв турок–месхетинцев, которых - в силу их полной невозможности уживаться с соседями - стали выпирать и из Краснодарского, и из Ставропольского краев. В родную Месхетию – южную Грузию грузинские власти, что Гамсахурдиа, что Шеварднадзе, что Саакашвили, также категорически отказываются их пускать.

На территории КБР количество турок-месхетинцев выросло за последнее десятилетие втрое – до порядка 12 тысяч. Это, на первый взгляд, не так и много. Но надо учесть, что преимущественно они предпочли селиться в двух равнинных восточных районах КБР, традиционно считавшихся русскоязычными - Майском (79,4% русского населения) и Прохладненском (около 60% русского населения). С кабардинцами и балкарцами они связываться, конечно, боятся, а вот с разрозненными русскими, к тому же в большинстве своем городскими жителями, они не стесняются.

Как сообщает Георгий Волков, «наиболее сложные взаимоотношения турок-месхетинцев наблюдаются преимущественно со славянским населением Прохладненского и Майского районов. В целом у основной части населения вызывает недовольство рост турецкого населения, в котором видят угрозу и потенциальную опасность. Очень часты конфликты на бытовой почве между молодежью турков-месхетинцев и жителями ряда населенных пунктов Прохладненского и Майского районов.

Рост числа незаконных мигрантов из числа турок-месхетинцев ухудшает криминогенную ситуацию в ряде местностей, с их стороны отмечаются неправомерные действия (производство и сбыт легких наркотиков, изнасилования), случаи криминальных разборок между молодежью различных национальностей.

С учетом более высоких темпов естественного прироста (по меркам России и КБР) и значительной исторической миграционной мобильности доля турок-месхетинцев, а также чеченцев и ингушей в общей структуре населения будет иметь тенденцию к увеличению. В связи с этим можно констатировать возникновение определенных зон напряженности в населенных пунктах значительного компактного проживания турок-месхетинцев, чеченцев и ингушей. Именно обозначенные моменты можно считать основополагающим фактором субъективного характера вынужденного оттока русскоязычного населения».

В складывающихся условиях, резюмирует Георгий Волков, «в самом общем виде можно предложить элементарную проверку службами миграционного контроля правомерности проживания турок-месхетинцев на данной территории, органами прокуратуры проверку правомерности полученных ими документов на проживание. Эти процедуры помогут на незначительный промежуток времени стабилизировать ситуацию, что позволит проработать и внедрить программы оптимизации ситуации в целом».

А вообще-то, русским, да еще в большинстве своем считающим себя в тех краях казаками, не мешало бы подумать и о возможной самообороне. В конце концов, пока их даже в этих районах в несколько раз больше, чем буйных и скандальных мигрантов. А иначе может оказаться слишком поздно.