Елена Трегубова: «Это предложение? Давайте обсудим детали!»

Первая книга московской журналистки Елены Трегубовой «Байки кремлевского диггера», изданная в прошлом году в Екатеринбурге, стала едва ли не главной сенсацией в российской

Первая книга московской журналистки Елены Трегубовой «Байки кремлевского диггера», изданная в прошлом году в Екатеринбурге, стала едва ли не главной сенсацией в российской политике. Естественно, что когда госпожа Трегубова стала VIP-гостем «УралПолит.Ru», вопросов к ней поступило - хоть отбавляй. Ответить на все не удалось – в фирменной манере Трегубова опоздала на встречу на полчаса. Широко улыбаясь, тут же начала рыться в своей знаменитой сумочке, опасаясь, не потерялся ли сотовый телефон (для интересующихся – красный Sony Ericsson Z200), после чего и случился этот любопытный разговор.

- Вы знаете, как создаются новости изнутри. С каким чувством вы сейчас, находясь в стороне от этого процесса, смотрите новости, читаете газеты. Вообще откуда вы получаете информацию? Илья, Новый Уренгой

- Я берусь утверждать, что все центральные, общефедеральные газеты подвержены внешней или внутренней цензуре, скрытой или открытой. Нет ни одного издания в Москве, руководитель которого по звонку из Кремля или министерства печати отказался бы за деньги или без них выполнить ту или иную просьбу: снять материал, исправить его, смикшировать.

Я могу назвать только несколько СМИ, которые можно пересчитать на левой руке моего любимого Бориса Николаевича Ельцина. Первое - это «Новая газета» Дмитрия Муратова. Кремль и вся тусовка около него сцеживает через губу, что это маргиналы, но это неправда. У них очень большой тираж, и они становятся мейнстримом, потому что те люди, которые их не читали, – например, мои родители, они не демшиза – они начали читать «Новую газету», потому что это последнее СМИ, о котором можно точно сказать – «здесь нет ни одного проплаченного материала». Я бы назвала из не подцензурных СМИ «Эхо Москвы». Моему другу Алексею Алексеевичу Венедиктову пришлось очень непросто, потому что он сохраняет отношения с Кремлем, делает большую политику. У него радио, где может прозвучать любая информация, даже критическая в адрес Путина и Кремля, и они оказывали мне неоценимую поддержку, когда были проблемы с первой книгой, и  сейчас я знаю – на них можно положиться. Регулярно Алексей Алексеевич требовал от своих корреспондентов, чтобы они отслеживали мои телодвижения, спрашивали как у меня дела, в спокойном ли я месте… Я точно знаю, что любая правдивая информация может выйти в эфир этой радиостанции, хотя, конечно, не без проблем.

Третье издание – абсолютно не подцензурное уже в Интернете, куда сейчас потихонечку перетекают все приличные журналисты в Москве. Это Грани.ру. Есть еще несколько интернет-газет, но там в той или иной степени цензура присутствует и… ну ладно не буду обсуждать коллег. Из приличных я бы назвала еще Газета.ру, Лента.ру, Рамблер. «Коммерсант», из которого я была уволена сразу после выхода первой книги, продолжает позволять себе не кошерное, непатриотичное ерничанье в адрес Путина и Кремля, но это максимум что они себе позволяют.

- Елена! Чем вы зарабатываете на жизнь с тех пор как ушли из Кремлевского пула (исключая, конечно, писательский труд)? Или книжных гонораров достаточно для нормального существования? Лариса, Омск

- Я не буду входить в позорные для меня подробности договора, но я не разбогатела ни на первой книжке, ни тем более на второй. Потому что тот копеечный процент, что я получаю с каждой книжки – это просто кошкины слезы. Я вас уверяю – мне не хватает платить за квартиру каждый месяц.

- Правда, что деньги на издание книги вам дал Волошин? Сергей, Тюмень

- Правда? По-моему, в книжке он подонок, но сильный подонок, которого надо уважать.

- Да нет, в книге, которая вышла накануне его отставки, у него очень хороший образ – человека думающего, очень умного и зачастую несогласного с проводимой Кремлем политикой. УралПолит.Ru

- Знаете, реакция той же Вероники Куцылло на вторую книжку была такой - она сказала, что очень смешны моменты, где я стебусь над главным приемом лирической героини первой книжки. Я описываю, как уволили Касьянова: он сказал, что книжка Трегубовой ему очень нравится, и через несколько дней был уволен с поста премьера. Мне очень понравилось доведение до абсолюта этого приема. Примерно такая же история с заказом Волошина. Версия о заказе была, и не вы первый о ней спрашиваете. В книге я искренне описывала разговор, который у меня произошел после выхода первой книги, в тот момент, когда непонятно где между Екатеринбургом и Москвой пропадал наш тираж. Я знала, что он написал заявление об отставке, и описывала ему свои проблемы, он не говорил о своих, успокаивал меня.

Что касается образа Волошина… Бедная моя страна, которая просто не дурака, который оказался в Кремле, готова считать положительным персонажем книги. Подонки бывают в том числе и умные. Подонки глупые, наверное, безопаснее. Волошина можно было уважать, как очень сильного противника, человека, который наносит вред, но искренне убежден, что движется в правильном направлении, человека очень сильного, но направляющего свою силу на разрушение. Если бы его силу да направить в мирных целях мы бы сейчас с вами в такой заднице не сидели.

Что касается того, был ли Волошин против действий Кремля, я не видела, чтобы он был настолько против, чтобы Кремль это заметил. Хотя у Волошина было достаточно ресурсов. Например, в первый момент когда он подмигнул моргнул журналистам, что выступает против посадки Гусинского. Это вранье. Когда люди против, они встают и уходят, а не продолжают работать на того человека, обслуживать его в политическом смысле, против политики которого выступают. Потом он подал заявление об отставке, когда посадили в тюрьму Ходорковского, и теперь мои друзья передают мне его комментарий к последним событиям. Он говорит: в принципе все идет в верном направлении, вектор правильный, только не надо очень жестко, сажать не надо.

Ребята, в этом и вопрос: вектор в том, что сажают, а не в том, куда указывает Ильич на памятнике. Вектор был указан давным-давно, и мы двигались по нему при помощи Волошина, и на нем – вы правильно сказали, он умен, думающий, сильный и глубокий внутренне человек – лежит огромная доля ответственности. Кгбэшник он и есть кгбшник, и ожидать, что он вдруг превратиться в либерала, демократа, и подставит вторую щеку – глупо. Бывают чудеса в жизни, но этого чуда не случилось. Но Волошину придется отвечать за очень многое, что сделано Путиным.

- Лена, вам было приятно, когда Альфа-банк выиграл иск к Коммерсанту? Вы вообще будете мстить Васильеву, за то что он вас сдал? Ъ

- Мне не нравится то, что происходит с этим иском. Я считаю, что пиарщики Фридмана очень сильно ошиблись, и банк не выиграет от этого процесса. Сейчас не надо добивать крупное СМИ, которое позволяет себе хоть какую-то свободу. Это не правильно. Благородно было бы выиграть иск, но не взять денег, но мы все понимаем, что этого не произойдет. А ведь Коммерсант – одно из последних СМИ, где хоть что-то себе позволяют. Я не могу сказать, что я на стороне Коммерсанта – это просто видение со стороны.

- Как вы оцениваете работу Андрея Колесникова, сменившего вас в президентском пуле от "Коммерсанта" и читаете ли вы сайт vladimir.vladimirovich.ru? Си Си Россель, Екатеринбург

- То, что сейчас пишет Колесников почитываю с удовольствием, но я огромным сочувствием отношусь к коллегам, потому что знаю насколько трудно теперь работать в пуле, заведомо на условиях цензоров. Или как у Парфенова, у которого была иллюзия, что он на особом положении, как священная корова, потом ему дали по морде. Если ты промолчишь, когда затыкают твоего коллегу, то единственное твое будущее – то же самое. С Путиным и его пресс-службой хорошо не будет.

- Осознаете ли вы что сделали выходом своей книги? Теперь каждый глава администрации губернатора в регионе видит себя, как минимум Сурковым, а то и Волошиным, придумывает подобия пулов и развлекается шантажом журналистов: сегодня мы тебя пускаем на мероприятия, а завтра не пускам. Как нам с ними бороться? Миша, Екатеринбург

- Такая же претензия была ко мне у журналистов, которые до сих пор сохраняют аккредитацию при Кремле. Они говорили: «Теперь же никто из чиновников не будет с нами откровенно общаться». Ребята, вы думаете там с вами откровенно общаются? Это большая иллюзия. Это вранье. Чиновники, сохраняя вам аккредитацию на таких унизительных условиях, пользуют вас, а не дают вам использовать себя.

Тебя могут посадить один на один с Путиным, и он скажет: «Ты так хорошо пишешь, ты такой талантливый». А мужики так падки на лесть. Есть один телеведущий – не буду показывать на него пальцем - очень талантливый человек, которого я уважала как серьезного экономического аналитика, обозревателя… Все куда-то испарилось. Весь талант вышел в оргазм антитеррора. Его в свое время Путин перекупил у Березовского. Покупаются все очень просто: зовутся в Кремль на встречу с Путиным, и там на вопрос «Владимир Владимирович, а какие программы вы предпочитаете смотреть», он отвечает: «Я считаю, что самый талантливый это гражданин такой-то». И гражданин, сидящий в зале, млеет и готов отдаться ну просто за так. Он деньги уже получил от другого, и теперь уже все – ему больше ничего не надо.

Что касается региональных царьков, то это Путин и его администрация показывают, как надо действовать. Но я думаю, что все-таки в вашем вопросе, о том, что моя книжка стала методичкой по работе для администраций, все же есть доля шутки. Ведь в регионах опыт гэбэшных подвалов он несколько побольше, чем у тех молодых, талантливых, но к сожалению бессовестных и циничных ребят, которые делают пиар в Кремле. Таки, как Слава Сурков. Может быть, им кажется, что они развращают региональных чиновников, хотя на самом деле тот чудовищный монстр, которого не добил Ельцин, который уполз в берлогу, теперь хребтом водит, в частности, по Уралу, и когда он распрямится в полный рост, мало никому не покажется. Поэтому эти ребята играют просто с гибелью, и этот гибельный восторг, который оглашает Сурков – это страшно. Удаль шахида слышится в его словах, он готовится взорвать всю страну и себя, но до последнего не сознается, что он был не прав. У него есть шанс сделать шаг назад, но он его, к сожалению, не сделает.

- Скажите, вам было обидно, что "Байки" вышли в серии "Трэш". Это же означает "мусор". Лариса Кочнева, Тюмень

- Во-первых, трэш – это термин, и книжка была написана очень жанрово. «Байки» – это игра, я не считаю их литературным произведением. Вторая книжка гораздо более лирична. А первая - это такой аттракцион. Знаете, когда я еще не была вегетарианкой, я попробовала есть устриц. Так вот устрицы – это не еда, это аттракцион, что-то страшное, жуткое, вызывающее судороги во всем организме у меня и у бедной устрицы тоже. Как говорил мой приятель офранцузившейся русский: «Лена, вы же не убиваете устриц, это просто один организм плавно переходит в другой». Так вот, читать мою первую книжку для моих героев было все равно, что есть устриц. Это был аттракцион, который я устроила для всей страны и, прежде всего, для своего узкого круга ограниченных людей.

- Почему вы не публикуете на книгах свою фотографию, как делают авторы всех мемуаров? Жанна Станиславовна, Тюмень

- А зачем мне публиковать фотографию? Знаете сколько времени отнимают фотосессии, как это тяжело. Да и девушка мне на обложке очень нравится. Хотя если честно, то когда увидела обложку первой книжки, то чуть в обморок не упала.

- Вы пишете о том, как некий высокий член правительства зашел к Вам в туалет и увидел там Путина. А что, пардон, он, чиновник, делал в Вашей квартире? Правильно ли я понял, что и Володи, Саши, Бори тоже бывали в Вашем, пардон, туалете? Это не обывательский интерес, а профессиональный. Просто интересно, как Вы информацию добывали. В. Терлецкий, Ваш коллега

- Что он делал в моем туалете? Писал… (смеется) Они тоже писают, они тоже люди. Что касается личного общения, я не вижу ничего суперинтимного в том, чтобы по нужде пустить человека в свой туалет. Я четко делю котлеты от мух: дружеские отношения – это дружеские отношения. Я не буду убивать человека, если его профессия политик, а он оказался моим другом. Точно также я не стану от него отрекаться, если он сделал неправильное политическое заявление. Я просто ему это выскажу. Друг есть друг, даже если это политик. Вот близкий друг Борис Ефимович Немцов. Так оказалось, что он надежный и порядочный друг, хотя я сто раз с ним ссорилась из-за его политических шагов. Но я никогда не считала друзьями своих визави в Кремле, с которыми я работала.

- Зачем Вы написали свою вторую книгу? Смысл первой и необходимость в ней абсолютно очевидны, но "Прощание" - самолюбование чистейшей воды. Хотя в любом случае спасибо. Особенно за "Байки". Ник

- После первой книжки было очень много вопросов, и я очень устала давать интервью. Я решила, что эта книжка – будет таким большим интервью, буквально по вопросам. Вы спрашивали? Отвечаю. Кроме того, мне показалось важным, поскольку у меня возникла своя странная ниша – я выпускаю стенгазету, длинною в 300-400 страниц - громко сказать то, что я считаю нужным сказать после Беслана, о той стремительно по часам меняющейся ситуации.

- В вашей новой книге говорится о проблемах с изданием "Баек кремлевского диггера", о том, как директор "Уральского рабочего" прятался от вас, но ни слова не сказано о том, как удалось доставить тираж в Москву, и какие объяснения вы получили от типографии. Расскажите, пожалуйста. Издатель, Екатеринбург

- Для меня это секрет. Я не могла дозвониться ни до кого, умоляла всех хотя бы передать книгу поездом, самолетом… В книге все это описано. «Баек» не было три недели и я не знаю, что произошло… Это вопрос к типографии.

- Что за друг нанял вам охрану после взрыва у вашего дома, и есть ли она (охрана) у вас до сих пор? Любопытная

- Я своих друзей не сдаю.

- У вас есть телохранители? Димок, Москва

- Без комментариев.

- Вы приезжаете только в Екатеринбург, или планируете тур в поддержку новой книги и в других городах? Андрей Николаевич, Челябинск

- Я готова приехать в любой город, куда меня позовут, мне это дико интересно. Мне дико интересно, как живет страна, потому что она живет совсем не так, как это видят в Москве. Я очень хотела приехать в Екатеринбург и не верила, что доеду. К вам меня пригласил директор типографии, о котором я написала в своей книге. Он слегка обиделся на меня за это, позвонил моему издателю, директору «Ad Marginem» Александру Иванову и обиженным голосом сказал: «Когда вы будете допечатывать тираж (а у нас первые 50 тысяч тиража проданы за первую неделю. – Прим. Трегубовой), пожалуйста, пусть Трегубова вырежет слова про меня. Не надо писать, что я уезжал в отпуск, что мы книгу задерживали». На это Иванов ответил: «Она же правду написала, что ты хочешь от нее». «Хочешь – подавай в суд», - сказал Иванов, нюхом почуяв возможность бесплатного пиара, поскольку платного у него нет. Но издатель оказался благородным человеком, в суд подавать не стал, но попросил, чтобы я тогда приехала в гости, и я с радостью согласилась.

Екатеринбург – это первый город, где я с презентацией книги. Когда вышли «Байки» я была с презентацией в Петербурге, но Питер – это почти Москва, две половинки одного апельсина. И мне было интересно увидеть людей, понять какой он мой дорогой читатель. Знаете, анекдот: главный редактор «Социалистической индустрии» едет в метро и видит человека, читающего «Социалистическую индустрию». А у этой газеты был только один подписчик, и редактор подходит к нему со словами: «Так вот ты какой, мой дорогой читатель». Так и я хотела посмотреть кто же мой читатель, потому что цифры проданных тиражей – это просто цифры. Они лично для меня не значат ничего.

А тут я увидела людей, сходила на факультет журналистики, и узнала, что там все читали книжку, а декан факультета Борис Николаевич внес ее в обязательную программу. Не то, что у меня теперь медные трубы, но я вижу людей, которым книжка оказалась близка просто из-за проблемы, с которой я столкнулась. Если бы все журналисты были такими, как у вас. В Москве живут люди, которые уверены: все измеряется деньгами. За деньги можно купить, продать, сделать все что угодно, и что все пошленьким супермаркетом и закончится в нашей стране. А журналист по определению должен быть в оппозиции к любому предмету, который она описывает.

- Скажите, пожалуйста, Вы на самом деле отличаете свежевыжатый апельсиновый сок от пакетного? Без подписи

- С завязанными глазами среди ночи. Конечно, могу. Это две большие разницы, как между Крапивиным и Путиным. Крапивин - это свежий сок. Ой, простите… Я не хочу никого обидеть… Каждый человек по-своему красив.

- Елена, а нет мысли превратить эпопею кремлевского диггера в трилогию? Будут ли еще книги из этой серии? Или вы теперь станете писать о чем-то другом? О чем? Вы окончательно решили стать писателем, а не журналистом? Дмитрий

- Без комментариев. Я уже говорила о своей второй книге, и потом у моей квартиры был взрыв. Так что этот вопрос – без комментариев. Я работаю.

- Если вам нельзя работать в Москве, то почему бы не стать звездой крупного регионального канала? Шарапова, Мукусев и другие не гнушались такого труда... Ирина Вадимовна Гришина, Тобольск

- Рассматривали ли вы возможность руководства региональной газетой? УралПолит.Ru

- Это предложение? Давайте обсудим его детали.

- Планируете ли вы вернуться к журналистике снова, может быть, будете работать в представительстве иностранной газеты в России или уедете вообще из страны? Зинаида Аркадьевна, Салехард

- На встрече со студентами журфака вы сказали о возможности создания собственной газеты. УралПолит.Ru

- Мои слова о том, что я думаю создать газету – это не шутка. Я правда думаю об этом, но для работы надо решить технологический вопрос. Не денежный, деньги найти сейчас не так уж сложно, а именно технологический, чтобы создать по-настоящему интересную, независимую газету. Как раскрутить ее, создать - я знаю. Опыта у меня хватит. Уезжать из страны я не хочу.

- Слышали, что вы хотите встретиться с Владиславом Крапивиным. Откуда такой интерес к уральскому писателю? Каравелла

- Вы Владислава Петровича Крапивина уважаете? FRODO

- Сколько я себя помню, книги Крапивина были единственными книгами «советского» писателя, которые доставляли мне невероятное удовольствие в детстве. В школе на один из праздников учителя подарили всему классу его книги, и с того момента началась моя любовь к этому писателю. Я прочитала всего две его книги, помню их фрагментарно, но это было абсолютное чудо. У Крапивина очень хороший слог и он живет ровно в той вселенной, в которой живут все те люди, которые мне хоть сколько-то интересны в жизни. И это не имеет ничего общего ни с Путиным, ни с политикой. Крапивин – он особенный и я удивляюсь, что он не раскручен до звезд такой величины как Стругацкие, хотя превосходно пишет. По крайней мере, по моим детским впечатлениям… Конечно, я никогда его не перечитывала, но то что я помню – это прекрасно, это какое-то волшебство.

И кроме того оказалось вдруг, что меня с ним связывает один из близких мне людей – Вероника Куцылло. Эта девушка, которая в 1993 году написала записки из белого дома, чистый, порядочный один из моих самых близких людей. Она в свое время была воспитанницей Крапивина в его отряде, и просила передать ему привет, если я его случайно увижу. У меня даже нет координат Крапивина, а я бы с удовольствием с ним встретилась. Но самой напрашиваться - трудно. Хотя даже если мы не встретимся, то этот человек мне все равно гораздо ближе, чем многие из тех, с кем мне приходится общаться по работе.

- Какой косметикой вы пользуетесь? Зина, Сургут

- Я не пользуюсь косметикой – у меня аллергия. Только очень редко, как вот на сегодняшнюю встречу.