Сергей Черняховский: «За что мы не любим Америку – понятно и очевидно. Интереснее то, за что ее можно любить»

«Да, Америка самодовольна, самоуверенна и стремится к мировой гегемонии. Она получила на это право тем, что никогда не подвергала сомнению свою Историю, свой проект, свою самоценность. Никогда не позволяла себе усомниться в том, что она – самая лучшая»

Симпатизировать Америке сегодня не модно. Ни в мире, которому надоела ее безусловная самоуверенность и желание все в нем переделать по своему усмотрению, ни в России, которая переболела своей странной эйфорией американизма и принялась твердить, что она – не Америка и будет жить по-своему. О «бравых американских парнях», которые с радостной улыбкой героически отстаивают «великие завоевания демократии и права человека во всем мире», сегодня всерьез вряд ли кто-то может рассуждать, будучи в здравом уме. В политическом классе России выражение «Соединенные Штаты» вызывает почти единодушную идиосинкразию.

Отчасти это радует. И именно это позволяет поставить вопрос о том, что Соединенные Штаты Америки – это не просто Великая Страна (в данном случае хочется подчеркнуть, именно Великая Страна, а не Великая Держава: последнее определение функционально, тогда как первое – именно оценочно). Это страна, заслуживающая и уважения, и симпатии, и любви.

За что мы не любим Америку – понятно и очевидно. Интереснее то, за что ее можно любить.

А вот за что.

За то, что 249 лет назад, 4 июля 1776 года, американские повстанцы заявили на весь мир, что народ, подвергающийся угнетению, имеет не только право, но и обязанность на восстание против угнетения. А затем, в своей Конституции, закрепили этот тезис, сказав, что каждый гражданин имеет право на приобретение, хранение и ношение оружия. Равно как и создание милиции – в целях сопротивления тирании со стороны власти.

Американских повстанцев было довольно мало. Часть населения тех Штатов была сама расколота по отношению к английскому королю. Они были вооружены охотничьими ружьями и не имели ни артиллерии, ни воинского снаряжения. (Пока обиженный на поражение в Семилетней войне французский двор, желая досадить «кузену Джемсу» и чопорной Британии, не прислал им современные ружья, обмундирование, пушки и боеприпасы). Они не знали ни воинской дисциплины, ни военного строя. Их лидеры были раздираемы вполне меркантильными страстями, и заседания Континентального Конгресса превращались в бурные склоки.

Но они твердо верили: «С нами Бог!» (которого они, впрочем, понимали достаточно своеобразно), они верили, что человек рожден свободным, что он от природы разумен и имеет право на то, чтобы своим трудом строить свое счастье, что угнетение – противно человеческой природе и за свое счастье можно и нужно бороться, что любые предрассудки и законы – ничтожны, если не служат свободе человека.

И они пошли драться с одной из лучших армий мира – и победили ее. Победили – под аплодисменты всей Европы, которую оставили некогда их предки. Оставили, потому что видели в ней старый мир, в котором правят тираны и несправедливость, оставили, потому что не согласились, что имеющийся мир – лучший из миров. И они приняли вызов, согласившись на построение нового мира. В основе этой утопии, этого великого эксперимента лежало право человека самому устраивать свою жизнь, что он способен разумно распорядиться своей свободой. Отвлечемся от того, как, какой ценой, и чьими жизнями они обеспечили успех этого эксперимента: но он удался.

Они создали свое государство, приняли старейшую в мире конституцию и практически первыми утвердили в политической практике принцип: «Народ – единственный источник власти». Не будем сейчас говорить о том, насколько это реализовалось в повседневности: но они это сказали и заложили данный принцип в основу своего конституционного устройства.

Они создали свое государство, а когда через семьдесят три года после его создания над этим государством нависла угроза раскола, не только сумели выдвинуть лидера, который не побоялся призвать народ к оружию для его защиты, но и, взяв в руки ружья, пошли уничтожать тех, кто хотел это государство разделить.

Государство, существующее примерно такой же срок и вставшее перед угрозой раздела: это ничего не напоминает из современной истории? Наверное, нет, потому что в том случае, который это может напоминать, народ другой страны благостно терпел всех правителей, деливших его страну, и даже не подумал о том, чтобы взять в руки оружие для ее защиты…

Когда многие наши современники говорят (или пишут) о непреодолимой разнице между Россией и Америкой, они говорят неправду. Обе страны были созданы на новых землях, осваиваемых в ходе миграции и колонизации. Обе страны примерно в одно время отменили рабство. В основе стихийных представлений обоих народов всегда жила мысль и мечта о свободе и свободном труде.

И когда американские поселенцы восстали против англичан, и когда, став собственно американцами, они взяли в руки оружие в борьбе за целостность своей страны, которой грозил мятеж рабовладельцев: в обоих случаях Россия бросала вперед свои военные корабли, чтобы помочь воюющему народу и защитить его от нависшей над свободой угрозы. Американцы дрались за свою свободу, прикрытые жерлами русских пушек.

Американцы никогда не справились бы со своим кризисом рубежа 1920–30 годов, если бы не нашли в себе силы взять на вооружение опыт экономической организации Советской России. Американский народ восторгался подвигами Красной Армии в борьбе с нацизмом и рвался ей на помощь – почему американских солдат так поздно послали оказывать эту помощь, это вопрос к политическим элитам и правителям. Американцы качали людей в советской военной форме с не меньшим воодушевлениям, чем их качали в Москве 9 Мая 1945 года. Американские интеллектуалы восхищались советскими достижениями и тем же Сталиным: и не их вина, если их правители объявили крестовый поход против СССР, а правители СССР в припадке безумия сами стали «разоблачать» собственную историю.

Американцы такого никогда не делали. То есть никогда не позволяли себе усомниться, что их история – самая великая, как и их страна. Они всегда помнили, что они – граждане Великой Страны: и готовы были за нее и убивать, и умирать.
Да, их армия много где совершала преступления. Да, во Вьетнаме было совершено множество злодеяний. Но они продемонстрировали миру и массовое движение своей молодежи, которая не спасалась от призыва липовыми справками о болезнях, а публично жгла повестки, соглашаясь идти в тюрьму, но не на неправедную войну.

Да, они дали миру лейтенанта Колли, вырезавшего Сонгми. Но героем нации стал не он, а офицеры военного вертолета, который своими пулеметами преградил дорогу отряду Колли и вывез жителей Сонгми в безопасное место.

Да, они боролись против СССР. Участвуя в борьбе проектов, они защищали свой проект мироустройства. Мы можем говорить, что их проект нам не нравится. Но они-то нашли силы свой защитить, а мы свой – нет.

Мы можем упрекать их, что нашу страну разрушило ЦРУ. Но оно на то и ЦРУ, чтобы бороться с конкурентами их проекта, а не защищать чужой. Лучше спросить, почему КГБ не защитило наш проект и нашу страну и не разрушило США.

Мы можем сказать, что нас предали. И это будет правдой. Но почему мы своих предателей взрастили, а они – нет?

Кстати, и проекты-то были родственными. СССР противостоял США, но никогда не подвергал сомнению лучшие моменты их истории и славу их народа. В конечном счете, оба проекта сходились в том, что признавали человека высшей ценностью общества. В том, что считали, что человек должен быть свободен. В том, что он по сути своей разумен и может достойно распорядиться своей свободой. В том, что нельзя обеспечить свободу человека, если он не будет обладателем собственности. Расхождение было в том, какими формами обеспечить эту собственность каждому.

Фенимора Купера, Майн Рида, Марка Твена, Джека Лондона и Теодора Драйзера в СССР любили и читали не меньше, чем Толстого и Достоевского. Потому что в их героях был смоделирован и прописан человеческий образ, человеческий идеал – достаточно близкий и родной и отечественному сознанию.

Америка и СССР осуществляли два разных проекта в одном векторе истории: вектора антропологического оптимизма и веры в прогресс. В то, что человек своими силами может делать мир лучше, чем он есть.

Американцы заполонили мир своей масс-культурой. Но в центре всех сюжетов в основном «Подвиг Американца». Людям угрожают чудовища – но простой американский парень находит способ их уничтожить. Террористы захватили атомную бомбу и хотят спровоцировать атомную войну – но простой американский парень ломает их планы. На Землю напали инопланетяне, десант захватил все мировые столицы – но простой американский парень находит способ уничтожить центр вторжения…

Америка – спасает мир. Всегда и везде. Если с миром случится несчастье – всегда и везде простой американский парень встанет на пути угрозы. Это может раздражать тех, кто слабее Америки, тех, кому не нравится ее претензия на всеобщее миссионерство. Нас – особенно, как проигравших нынешний этап противостояния.

Но именно это вызывает и уважение, и восхищение. Способность с ясной улыбкой на чистом глазу говорить всем вокруг: «Мы лучшие, мы всех вас спасем» – пусть этому не верят те, кому обещано спасение. Это – не для них. Это – для своих. Чтобы свои как «отче наш» знали и не сомневались: «Америка – лучшая в мире страна, американцы – самые благородные и честные. У нас все – самое лучшее».

В годы Великой депрессии Голливуд завалил страну фильмами-сказками с вечными хэппи-эндами, где всегда бедная несчастная девушка либо становилась кинозвездой, либо выходила замуж за миллионера. Но стоило Владимиру Меньшову снять «Москву слезам не верит», как кинематографическая элита принялась фыркать: как можно снимать счастливые фильмы? Тут ведь Солженицына выслали, Сахаров в ссылке, а вы...

Американцы уничтожили такое количество индейцев, что никаким «репрессированным народам» в СССР и не снилось. Покажите не умалишенного американца, который предложил бы вернуть «репрессированным племенам» их «исторические места проживания» и создать на месте Флориды «автономную Республику реабилитированных Семинолов», на месте Канзаса «штат Каманчей», а в районе Великих Озер – «Республику Ирокез-стан»?

Вот именно таким образом, приучая себя к тому, что они – самые лучшие, благородные и бескорыстные, они и остались единственной сверхдержавой. И позволяют себе бомбить кого ни попадя: хоть Сербию, хоть Ирак. Наше возмущение этим понятно. Особенно в той степени, в какой они игнорируют наши возражения.

Но давайте спросим себя: если бы в середине 1980-х в Америке появился президент, похожий на Горбачева, а у нас правил генсек, похожий на Рейгана, в результате чего, скорее всего, единственной сверхдержавой был бы СССР, а США рассыпались на два десятка суверенных государств: как вели бы себя мы?

Попытался бы некий президент «Соединенных Штатов Восточной Америки» воссоединить Народную Республику Канзас, Свободную Демократическую Айову, не говоря, скажем, о какой-нибудь «Советской Социалистической Калифорнии» – что сделал бы правящий генсек? Вмиг бы перекрыли рублевые транши Совета экономической взаимопомощи, наложили санкции на поставки нефти и газа, а Фиделю Кастро поручили срочно наладить поставку военной техники на территории, «в результате третьей волны демократизации» добившиеся независимости от «имперских притязаний Вашингтона».

Западная Европа не была бы принята коллективно в Организацию Варшавского договора?

Если бы тот же Саддам Хусейн вздумал нарушить санкции и продать кому не надо свою нефть – тем же подвергнутым санкциям «Соединенным Штатам Восточной Америки», – не зависли бы над Багдадом Су и Миги?

Неужели нет? Если нет – правильно, что распались и проиграли. Потому что проекты могут быть разными, а методы в политике – всегда одни. И тот, кто этого не понимает, наподобие полуграмотного автора «нового политического мышления», тот обречен на гибель и уничтожение.

Да, Америка самодовольна, самоуверенна и стремится к мировой гегемонии. Она получила на это право тем, что никогда не подвергала сомнению свою Историю, свой проект, свою самоценность. Никогда не позволяла себе усомниться в том, что она – самая лучшая.

Это, разумеется, не значит, что ее гегемонии не надо противодействовать. Но успешно ей противодействовать можно лишь в том случае, если прекратить рассказывать сказки о ее зверином облике, осознать и полюбить ее историю, понять, в чем ее сила и научиться говорить себе (в первую очередь) и другим со счастливой улыбкой: «Это наша страна самая лучшая! Это наши простые парни самые честные и благородные! Это мы, если что, спасем мир!»

У нас есть многое, что дает нам это право, в котором мы сами себе отказали. И чтобы его себе вернуть, надо вспомнить, что слава и величие Америки начались с двух вещей: с того, что она признала право народа на восстание против власти, и с того, что не побоялась силой оружия подавить тех, кто попытался отделить от нее часть территории.

И чтобы вернуть себе будущее, надо быть готовыми поднять оружие против той власти, которая будет признана народом ему неугодной, и еще раз поднять его во имя возвращения себе своей собственной территории.

А без этого – остается бессильно негодовать на сильного за то, что он сумел остаться сильным.