«Ценностно-идеологическая экспансия России как проблема геополитики»

Главным инструментом и залогом успеха осуществления ценностно-идеологической экспансии должен стать единый государственный орган

Россия декларирует концепцию построения многополярного мира. Процесс поляризации предполагает наличие антагонизма полюсов между собой и некий «раздел» находящегося между ними пространства (хинтерланда) по принципу тяготения. В политическом смысле построение многополярного мира подразумевает принцип глобальной конкуренции за политическое влияние. Поскольку Россия претендует на роль одного из глобальных полюсов, ей необходимо определить инструменты и методы этой глобальной конкуренции, во-первых, за закрепление за собой статуса глобального полюса, а во-вторых, за свой хинтерланд – зону тяготения.

Одним из главных факторов глобальной конкуренции в многополярном мире, по мнению специалистов, выступает глобальная культурно-идеологическая экспансия. Так, например, З.Бжезинский считает, что глобальная власть предполагает одновременное наличие четырех составляющих: военного могущества, экономической мощи, культурно-идеологической экспансии и глобальных политических мускулов. Из числа главных конкурентов США за мировое господство он исключает Японию именно по причине исторической изолированности японской культуры и сложности глобальной идеологической экспансии японских культурных ценностей.

Во многом лидирующие позиции США в современном мире определяются их господством в мировом ценностно-информационном пространстве. Примеры того, как ведущие мировые державы решают проблему поддержки своих внешнеполитических интересов за счет наращивания своей культурно-идеологической экспансии, показывают, что все эти меры:

− во-первых, имеют ориентацию не только на решение прикладных внешнеполитических целей, но и на распространение своей системы ценностей;
− во-вторых, носят не проектный характер, а имеют разработанные государством комплексные стратегию и тактику;
− в-третьих, проводятся специально созданными формальными и неформальными институтами и органами.

Законопроект сенатора С.Браунбэка 2008 г. о полной реструктуризации государственной пропаганды на зарубежные страны ставит целью «влияние на мнение зарубежных аудиторий для поддержки американских идеалов и противодействия насильственному экстремизму, а также для того, чтобы в зарубежных странах лучше понимали политику, ценности, институты и культуру США». Руководитель нового французского телеканала для вещания за рубеж France24 Ален де Позиляк считает, что он должен продвигать «французские ценности».

В качестве примера можно привести опыт построения одной из самых успешных государственных систем осуществления ценностно-идеологической экспансии – США. В нижеприведенной таблице очень кратко представлена хронология создания нормативных актов и институтов и целей, ставившихся перед ними.

«Американское искусство, музыка, кино и литература продолжают оказывать воздействие на жителей иностранных государств, вне зависимости от их политических воззрений. Культурная дипломатия демонстрирует наши ценности и борется со стереотипами, гласящими, что американцы поверхностны, агрессивны и безбожны» (Бюро публичной дипломатии и связей с общественностью, 2005 г.).

В настоящее время США обсуждают проект принципиального переустройства существующей с 1948 г. системы зарубежного информационного влияния и создание мощной государственной информационной и вещательной организации – Национального центра стратегических коммуникаций с передачей ему части функций Госдепартамента.

На этом фоне у России существуют две масштабные проблемы. Первая – это воспроизводство собственной традиционной системы ценностей и ее защита от конкурентов. Очевидно, что арена данной части ценностно-идеологической конкуренции – это собственно внутрироссийское пространство.

Перестройка и последовавшая за ней общественно-политическая трансформация разрушили советскую ценностно-идеологическую конструкцию, закреплявшуюся в нескольких поколениях. В течение последних нескольких лет заметны попытки строительства новой конструкции на основе сочетания досоветских, советских элементов и модернизации – возрождение роли православия, «имперскость» российско-советского толка, максимально централизованная государственная власть, общинность, патриотизм вплоть до изоляционизма, экономическое могущество и тому подобное. Эффективность таких попыток можно оценить только после смены поколений.

Очевидно, что на самом внутрироссийском пространстве жизнеспособность этих и других ценностей проверяется конкуренцией с проникновением конкурирующих конструкций. Самая успешная из них – так называемая западная система ценностей, которая выдается за «глобальную». Чаще всего она описывается в идеалах рыночной экономики, либерализма, индивидуализма, рационализма и демократического политического устройства.

Советский тип противодействия внешней культурной экспансии – путем запретов – показал свою неэффективность. Похоже, даже избрав путь частичного контроля за информационным пространством, нынешнее руководство это понимает и применяет прочие механизмы конкуренции.

Важным принципом, который необходимо соблюдать в этой конкуренции, является недопущение создания преград процессу модернизации и прогресса в угоду интересам ценностно-идеологической конкуренции.

Мы здесь лишь обозначили существование данной проблемы на внутрироссийском поле, не давая каких-либо развернутых рекомендаций, поскольку считаем, что вторая проблема гораздо менее рефлексируется государством и, соответственно, представляет большую угрозу интересам превращения России в полноценный «полюс» многополярного мира.

Итак, вторая проблема состоит в том, что Россия последовательно теряет информационные позиции за рубежом, включая уже и свое ближайшее окружение. Информационная поддержка внешнеполитических действий России по абсолютному большинству событий проигрывает зарубежным конкурентам; проблемы с российским телевещанием ощущаются уже не только в Балтии, Грузии и на Украине, но и в Белоруссии; даже в максимально пророссийской Армении есть сложности с выходом в Рунет.

В связи со всем этим необходимо переформулировать задачи информационных усилий России во внешнем мире. По итогам нескольких масштабных информационных провалов была поставлена цель улучшения образа России за рубежом. Такая постановка задачи рефлексивна, она не выглядит стратегическим инструментом и способна лишь играть роль обслуживания внешнеполитической деятельности.

Вместо этого необходимо ставить цель планомерного и долгосрочного осуществления ценностно-идеологической экспансии России во внешнем мире. Такая формулировка предполагает уже не обслуживание, а собственно внешнеполитическую деятельность. Она не является лишь ответом на чью-то внешнюю более успешную деятельность, она сама инициативна и предполагает собственные правила игры. Самое главное – она носит не тактический, а стратегический характер. Ключевыми в российской ценностно-идеологической экспансии должны стать те направления, которые способны дать максимально быстрый и сильный эффект. Представляется, что такими направлениями должны стать следующие:

ЯЗЫК И КУЛЬТУРА

Самый эффективный носитель национальной системы ценностей – языковая среда. Потери России в зоне своего языкового влияния в постсоциалистический период огромны и продолжают расширяться: преподавание русского языка в школах в странах на постсоветском пространстве и за его пределами продолжает сокращаться. На фоне победоносного шествия англосаксонских ценностей по фултоновскому сценарию, успехов франкофонного проекта, усилий германофонии и прочего наше отступление выглядит как продолжающийся процесс капитуляции в этой области.

Потенциал экспансии культурных проектов огромен, но неконкурентоспособный менеджмент значительного их числа за рубежом подчас работает на распространение ценностного капитала не России, а страны происхождения менеджера. Именно поэтому, скажем, мировые гастроли Большого или Мариинского театра во многом планируются исходя из интересов западного менеджмента, а не интересов российской культурной экспансии. Решение – создание и эффективное управление единым русским информационным и культурным пространством.

Так, например, несмотря на плотный гастрольный график, в том числе и по Северной Америке, балетная труппа Мариинского театра 6 (!) лет (с 2002 по 2008 гг.) не выступала в Нью-Йорке – одном из трех главных глобальных городов мира, где принимаются мировые решения не только в сфере культуры. За этот срок могли смениться как поколения зрителей, так и артистов, незнакомых друг с другом. Это вполне можно воспринимать как геополитическую потерю России.

МЕДИА, В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ – ТЕЛЕВИДЕНИЕ

Телевидение сегодня и в ближайшей перспективе остается лидером информационного воздействия на мировую аудиторию. Перспектива слияния телевидения, интернета и прочих средств коммуникации только усиливает его значение. Очевидный проигрыш России прочим полюсам многополярного мира в масштабах контроля глобальных телевизионных сетей отнюдь не окончателен, российские телетехнологии и потенциально, и реально конкурентоспособны в мире.

Очевидным прорывным направлением для России может стать проект распространения телевидения прямого доступа. Проекты спутникового вещания исключают посредников между производителем контента и конечным потребителем. Примеры формирования как бюджетных, так и «элитных» проектов (например, «Триколор ТВ», НТВ+ и др.) показывают, что чисто коммерческие проекты телевидения прямого доступа способны получить миллионные аудитории за два-три года развития. Распространение телевидения прямого доступа должно включать в себя как пакеты русскоязычных каналов, включая специализированные (например, общественно-политические для соотечественников, образовательные – языковые и специальные, общекультурные, религиозные и прочие), так и иноязычные, способные конкурировать на местных медиарынках. Иноязычные пакеты должны формироваться на основе включения в них местного контента в сочетании с контентом российского производства.

СЕТЕВОЕ ВЛИЯНИЕ

Эффективным каналом решения проблемы усиления влияния России в мире могут стать соотечественники, проживающие за рубежом: использование этого ресурса не требует значительных затрат времени и средств. Рассматривать соотечественников в качестве именно информационного ресурса можно и нужно по нескольким причинам.

Во-первых, там, где медийный ресурс России оказывается менее эффективным по сравнению с информационным оппонентом, необходимо искать иные каналы коммуникации. Одним из таких каналов, часто весьма эффективным, выступают межличностные и межгрупповые контакты. Соседи поверят соседям с большей долей вероятности, чем зарубежным лидерам и СМИ. Широко прозвучала в российских СМИ история девочки-осетинки и ее матери, которые, несмотря на противодействие ведущего одной американской телекомпании, упорно пытались сказать правду о нападении грузинских войск на Цхинвал.

Во-вторых, у российских соотечественников, включенных в информационный, бытовой, политический и прочий контекст в стране проживания, гораздо больше шансов найти правильные, понятные местной аудитории формы подачи информации о событиях и процессах, происходящих в России.

И первая, и вторая упомянутые особенности способствуют, помимо прочего, правильному выбору также и целевой аудитории, способной позитивно воспринять информацию о России. На Берлинском круглом столе, посвященном созданию единого русского информационного пространства Европы, приводился опыт русской общины в Ирландии. Русскоязычная диаспора Ирландии организовала кампанию против несправедливости в освещении событий в Южной Осетии местными СМИ, которая оказалась очень эффективной для изменения общественного мнения в отношении конфликта.

Была организована кампания по отправке писем в местные печатные СМИ. Многие члены общины выступили по местным каналам радио и ТВ с осуждением англо-американской позиции. Были взяты интервью у очевидцев событий и переведены на английский язык. Организаторы акции учли местную специфику, заключающуюся в традиционной нелюбви ирландцев к англичанам, и использовали тот факт, что простые обыватели больше доверяют иммигрантам, нежели официальной английской пропаганде.

Оказалось, что наиболее эффективный метод донесения достоверной информации заключается в информировании именно на локальном уровне. Например, организаторами акции была инициирована кампания под названием «Югоосетинский болельщик кельтского футбола». Представители русской общины Ирландии нашли в интернете и разослали в ирландские СМИ фотографию жителя Цхинвала Гозы Садоева на фоне сожженных грузинских танков в футболке команды ирландского футбольного клуба из провинции Турон. Житель Цхинвала действительно оказался фанатом кельтского футбола. Ирландские журналисты дозвонились до фотографа Associated Press, сделавшего снимок, и он подтвердил данные о любви осетина к ирландскому футболу. Фотограф сообщил, что футболку подарил Гозе Садоеву его сын.

Эта история вызвала умиление у ирландской общественности и особенно той ее части, которая болеет за команду графства Tyrone. Администрация Ассоциации ирландского футбола заявила о желании найти этого осетина и привезти его на игру в Ирландию. Интересно, что в финале чемпионата будет принимать участие команда Tyrone, за которую, по-видимому, болеет осетин Гоза Садоев. Фанаты Tyrone уже окрестили его «счастливым талисманом» своей команды. Ведь фотография была опубликована прямо перед решающим матчем Tyrone – Dublin, который североирландцы выиграли. Сразу вслед за этим они победили Wexford и вышли в финал. Возникла идея о том, что появление югоосетинского болельщика на трибунах Кроук-парка должно принести тайроунцам триумфальную победу. Данный случай во многом поменял отношение простых ирландцев к собственным информационным источникам (по материалам журнала «Балтийский Мир»).

Ни одно российское СМИ, ни одно осваивающее российские деньги западное пиар-агентство не может с такой точностью воздействовать на свою целевую аудиторию, с такой эффективностью определить оптимальный метод коммуникации. А самое главное, наши соотечественники обладают тем ресурсом, который недоступен ни одному из других средств, которыми располагает Россия: они могут обращаться непосредственно к общественности, к обывателям стран проживания, и объяснять им те разночтения, на которых спекулируют традиционные СМИ. И это пример только одной из стран.

В-третьих, российские соотечественники имеют еще одно мощнейшее средство информационного и даже политического воздействия на аудиторию страны проживания – это общественные инициативы, акции и движения. Самыми заметными примерами такого воздействия последнего времени были акции в государствах Балтии – массовые акции протеста против отмены русского языка преподавания в школах Латвии, самая массовая на тот момент акция протеста русскоязычной молодежи против ввода американских войск в Ирак и, конечно, антиреваншистские выступления в Латвии и Эстонии, связанные отнюдь не только с известным Бронзовым солдатом.

Ну и, наконец, ресурс соотечественников потенциально наименее затратен и наиболее подготовлен для трансляции именно позитивной информации о России, особенно в условиях информационной войны.

ИМИДЖЕВЫЕ ПРОЕКТЫ

Одно из эффективных примеров практически незатратного повышения собственного статуса во внешнем мире – «приватизация» имиджевых географических названий. Уже практически всем в мире кажется естественным, когда Соединенные Штаты Америки называют просто Америкой.

Очевидно, что, употребляя название целой части света, состоящей из двух материков, применительно всего к одному государству, мы неизбежно отказываем всем остальным государствам в таком праве и на уровне вербальных образов признаем лидерство страны, которая вырастает до трансконтинентальных масштабов. Это не может не влиять в том числе и на ценностные аспекты политической конкуренции.

Более свежий проект применения подобной технологии – повсеместное замещение употребления названия «Европейский союз» названием всего субконтинента. Даже в официальном обороте используются такие термины, как «европейская безопасность», «евровалюта», «евроконституция», «еврокомиссар» и прочие.

При этом Россия как бы уже привыкла к роли просителя: не забывайте, пожалуйста, что мы тоже в Европе, а ваш союз всего лишь западноевропейский. Есть и более сложные ситуации, когда, например, НАТО официально ставит своей целью поддержание европейской безопасности. Автоматически Россия, не ставящая такой цели отдельно от НАТО, психологически (вербально) оказывается в зависимом положении.

Страны бывшего соцлагеря активно требуют причисления себя к новым физико-политическим топонимам – Центрально-Восточная Европа и пр. Казахстан активно приватизирует топоним «евразийская держава»...

Представляется, что Россия должна выработать собственное имиджевое геополитическое позиционирование и добиваться его признания в мире. Поиски такого позиционирования должны вестись на не меньшем пространстве, чем Европа и Америка. Варианты: Евразия, Евровосток, Евро-Тихоокеанский регион (Европасифик), Евро-Сибирский (Евросибирь), Североевразийский, Балтийско-Тихоокеанский и тому подобное.

Менее масштабные проекты подобного рода предпринимаются Россией, однако имеют больше ориентацию на внутриполитический эффект. Например, это переход в одночасье после югоосетинского конфликта на «русифицированные» версии названий городов «Сухум» и «Цхинвал» вместо картвельских «Сухуми» и «Цхинвали». При этом, заметим, Батуми и Тбилиси не стали именовать Батумом и Тифлисом...

Главным инструментом и залогом успеха осуществления ценностно-идеологической экспансии должен стать единый государственный орган, разрабатывающий и осуществляющий политику России в области мировой информационной экспансии. Вполне логично при создании такого органа использовать опыт наиболее успешного аналога подобного рода, функционирующего в США.