«Слова лежат в глубинах русских рек...»

Недавно в Москве отпечатан тираж книги нашего земляка, трагически погибшего в 1992 году в армии, 19-летнего лирика из Белозерска Алексея Шадринова. Называется она «Стихотворения и

Недавно в Москве отпечатан тираж книги нашего земляка, трагически погибшего в 1992 году в армии, 19-летнего лирика из Белозерска Алексея Шадринова. Называется она «Стихотворения и поэмы». Её составитель и автор предисловия - вологодский литературовед и критик, доктор филологических наук Виктор Бараков. Редактор сборника - Станислав Куняев. Книга сильно отличается от первого посмертного сборника поэта «Далекий плач», вышедшего в Вологде еще в 1994 году. Дело в том, что новое издание почти целиком состоит из неизвестных читателям стихотворений и поэм Шадринова, оставшихся в семейном архиве, а они оказались на порядок выше опубликованных ранее. Мы предлагаем читателям несколько стихотворений из этой книги и выступление Виктора Баракова на её презентации.

Поэт Алексей Шадринов принадлежит и нашему времени, и вечности... В его стихотворениях есть что-то мистическое, загадочное, но есть и редкое, остро необходимое сейчас - открытое духовное благородство, то стремление к идеалу, которое Сергей Есенин определил так: «Душа грустит о небесах...» Шадринов - поэт рубежа столетий, вот что он сказал о веке двадцатом:

Но он минул,

как нас минует время.

Оно уйдёт,

а мы уже в другом.

А мы не видим,

мы кричим со всеми

Кому-то вдаль

за вечностью вдогон.

Алексей Шадринов современен и вечен, потому что вернул нам русский язык во всём его природном великолепии. Наша мысль давно уже в плену у газетно-телевизионного Кащея... Юрий Кузнецов заметил с болью: «Хочу окликнуть мать родную. Но позабыл родной язык». Юный же поэт заставил нас вспомнить благозвучную и величественную речь Отчизны. Он убеждает нас:

Слова лежат

в глубинах русских рек,

Они не умерли, они заснули.

Шадринов современен и бесконечен ещё и потому, что сумел постичь дух времени «без начала и без последствий». В его лирических произведениях сокрыта бездна смысла, а драматическая поэма «Пилигримы» просто поражает своей философской переполненностью. Пилигримы - это все мы, странники в поисках истины, распознающие Божий свет и себя в нём. Но отчаянию не должно быть места:

Этот мир различим...

Алексей ШАДРИНОВ

ВОЗГЛАС

Я увидел сегодня

Безумно красивый восход!..

Говорят, на востоке

Все небо ножами распорото.

И небесная кровь

С убиенного неба течет.

И с печальных березок

Стекает осеннее золото.

***

Там, где все кончается

однажды,

И глаза безжизненно грустны,

Все проходит

с утоленьем жажды,

С претвореньем

радостной весны.

За чертой порога голубого

Будет все несбывшееся здесь.

Хриплый звук

охотничьего рога

Разнесет отчалившую весть.

Если б знать нам,

сколько нужно силы,

Чтоб шагнуть за голубой порог,

Бросить край, приевшийся,

но милый

В желтизне дымящихся

дорог.

Чтоб за жизнь

устало не цепляться,

Как вцеплялась

в дерево лоза,

Не гадать,

к чему же это снятся

По ночам желанные глаза.

***

Время будет ползти,

и морщины пометят чело.

Я пойду вам вослед

через зеркала синее чрево.

Там, где шли вы одна,

расступается белое зло;

Остается строка, словно

поступь божественной девы.

Жизнь - большая дорога,

минуты и годы - шаги;

Встречи рвутся и сыплются,

ночь озарив звездопадом;

Снег швыряет охапками

плети каленой пурги,

И мерцает, и гаснет,

и вновь загорается ладан.

Сон скользит сквозь года,

и минуты текут, как река,

И одною из них

чародейственно бред раскидало:

Я услышал шаги, я увидел -

коснулась рука,

Отвела и откинула

в ночь покрывало.

КАМЫШИ

Сквозь сон двойной,

сквозь теплые оковы,

Под плеск волны,

под северный орган,

От пенистого гребня

и до крова

Поет и стонет

камышовый стан.

Был зной, и день,

немилосердно жаркий,

За лучезарным

стражем на челне

Минул зенит,

и вспыхнули огарки

В чаду бочаг

на оголенном дне...

О Всеблагой!

Твоею чудной силой

Наплыв желаний

в солнечном огне

Тщетою выжгло и преобразило

Тоской мечты

о безмятежном сне.

Ты ж милосерд!

И вечер тенью птицы

Вспоил глаза.

Далекий плач совы

Донес мне,

что седою власяницей

Наплыл туман

к угорам боровым.

Был каждый миг оценен

и бесценен.

«Смежи глаза,

чтоб на рассвете вновь

Расслышать

неумолкнувшее пенье

За долгий плен, -

мятущуюся кровь».

Всю ночь до моего немого крова

Поет и стонет

камышовый стан

Сквозь сон двойной,

сквозь теплые оковы

Про плеск волны

под северный орган.

1990