ПОСЛЕДНЯЯ СТРОЙКА ЭПОХИ

ПОСЛЕДНЯЯ СТРОЙКА ЭПОХИ Это была последняя из великих сталинских строек. Сколько их было казавшихся не менее фантастическими проектов — железная дорога от Воркуты до Колымы,

ПОСЛЕДНЯЯ СТРОЙКА ЭПОХИ

Это была последняя из великих сталинских строек. Сколько их было казавшихся не менее фантастическими проектов — железная дорога от Воркуты до Колымы, туннель под Татарским проливом до Сахалина, опреснение Балтийского моря путем превращения его в озеро, плотина через Берингов пролив, дабы, откачав воды Северного Ледовитого океана в Тихий, повернуть теплое течение Гольфстрим на советский Север, сделав из него второй Крым. Однако “мастер всех побед”, как в нижнечирской газете “Колхозник Дона” назвал Сталина поэт Корольков, успел дожить до осуществления лишь одной мечты, со времен царя Петра будоражившей умы правителей России — соединения каналом вод Волги и Дона.

“Чтобы степь перерезал великий канал,

Чтобы Сталин любимый спасибо сказал”

По предварительным расчетам строительство должно было обойтись в 3,5 миллиарда рублей. В марте 1948 года в Калаче было создано управление Волгодонстроя. В апреле появились первые строители и первые лагеря. Обстановка секретности, в которой началось прорытие канала, доходила до абсурда. Даже из газеты “Сталинская стройка”, выпускавшейся управлением Волгодонстроя, невозможно было узнать, где идет стройка, кто строит и что, собственно, вообще строят. Поэтому сообщение ТАСС, прозвучавшее по радио вечером 27 декабря 1950 года, стало для миллионов советских людей громом среди ясного неба. Вдруг выяснилось, что, согласно постановлению Совета Министров СССР, уже скоро три года, как ведутся работы по строительству Волго-Донского судоходного канала — “первого великого сооружения коммунизма на сталинградской земле”. Газеты, получившие указание прорвать плотину секретности наперебой сообщали, что отныне в степях, где средним считался урожай в 5—6 центнеров пшеницы с гектара, заколосятся нивы, и 100 центнеров с гектара станут нормой, а рыбы из нового, 180-километрвого Цимлянского водохранилища можно будет вылавливать в 22 раза больше, чем из Дона. “Во имя счастья человека мы с Волгой связываем Дон и марку сталинского века сегодня ставим на бетон”, — писал поэт Виктор Урин. Кстати говоря, супруг Маргариты Агашиной, ныне проживающий в США. О цене, уплаченной за счастье, как обычно никто не думал.

“Это правофланговые мира,

Люди сталинской битвы за мир...”

К ноябрю 1951 года на стройке уже работало 189 экскаваторов, полтысячи бульдозеров и скреперов, 33 паровоза, тысяча самосвалов, 15 тысяч вольнонаемных строителей и 60 тысяч заключенных, представители 26 национальностей. “З/к — наша основная рабсила, с которой мы должны построить канал, — на одном из ежегодных собраний партактива Управления исправительно-трудовых лагерей Волгодонстроя скажет начальник отдела Главка по лагерям Мартынов. — Этой самой рабсилой мы должны построить сооружение, достойное сталинской эпохи”. Всего на строительстве Волго-Дона трудилось 236 тысяч заключенных, из них 13 тысяч — женщины. Стройматериал эпохи.

Условия, в которых трудились подневольные строители канала, были обычными для всех великих строек. “З/к сутками не снимаются с работы, — свидетельствуют документы волгоградского Центра документации новейшей истории, рассекреченные лишь в середине 90-х годов прошлого века. — В бараках — сырость, вшивость, отсутствие умывальников, скученность — 0,8 метра на человека. Не проведена полная изоляция мужчин от женщин, вследствие чего отмечены факты сожительства, избиения на почве ревности, вплоть до нанесения ножевых ран”.

Как результат — побеги. В 1949 году зафиксировано 68 побегов. 18 беглецов задержать не удалось. В 1950-м совершили побег 74 з/к, из них 16 — как в воду канули.

Хотя освободить могли и за ударный труд. В 1949 году амнистировали столько же, сколько и убежало — 68 заключенных, из них 20 женщин. “Получили право досрочно влиться в семью строителей Советского государства”, — как писала о них “Сталинская стройка”.

Впрочем, не легче приходилось и строителям из вольнонаемных. В 1951 году было принято на работу экскаваторщиков, трактористов и шоферов 3415 человек, уволилось 1497 — практически каждый второй. “Лучшие экскаваторщики-мастера зарабатывают менее 200 рублей, — говорилось в стенограмме одного из собраний партактива стройки. — Знатный мастер товарищ Слепуха в ноябре месяце получил 57 рублей 16 копеек, а Селиверстов остался еще и должен 138 рублей”.

В Калаче заключенные возводили жилые дома для строителей. Само собой, зона стройки была обнесена колючей проволокой и украшена наглядной агитацией: “Соблюдай правила внутреннего распорядка в лагере... Честным трудом добивайся сокращения сроков заключения”. Потом проволоку скрутили, а плакаты снять забыли. Так они и висели, не замеченные ни начальством, ни вольнонаемными строителями. Потому что в лагере жили все. В музее Волго-Донского судоходного канала хранится кирпич из основания первого шлюза с выдолбленной на нем лаконичной надписью, больше похожей на заклинание или адрес: “СССР. МВД. Волгодонстрой. Строили заключенные, собранные со всех концов земли. Воскресенье, март месяц 27 дня 1949 года”. Адрес эпохи.

“Волго-Дон канал построим, его строит вся страна

Наша родина могуча, наша родина сильна”

Строительство шло без преувеличения ударными темпами. Сначала окончание работ было намечено на 1953 год. В 1949 году план по сравнению с предыдущим годом увеличили в 7 раз, на следующий, 1950 год — еще в 3 раза. С июня 1948 года по октябрь 1950-го из ложа рукотворного Цимлянского моря было перенесено на новые места 30 тысяч строений — более ста населенных пунктов с населением 70 тысяч человек. Было вырублено 13 тысяч гектаров леса, разобрано 35 километров железных дорог, 70 мостов. В зоне затопления день и ночь гремели взрывы — все, что невозможно было вывести, уничтожалось. При этом количество пыли, поднятой в воздух, было столь велико, что в Сталинграде в феврале и октябре 1950 года наблюдалось невиданное для здешних краев северное сияние. 27 марта того же года плотность пыли была столь велика, что случилось искусственное затмение солнца. “На солнечный диск можно было смотреть совершенно свободно, — описывала это рукотворное явление природы газета “Сталинградская правда”. — Наблюдателей поражал при этом необыкновенный светло-серый цвет зари. За ночь на проводах и ветках деревьев осело так много пыли, что она напоминала изморозь”.

А в остальном это была обычная советская стройка. Только за один 1949 год сумма хищений, растрат и недостач превысила 1 миллион рублей. В сентябре 1952 года на строительстве 1-го шлюза приписано невыполненных объемов работ на 200 тысяч рублей, на Чапурниковском шлюзе — на 350 тысяч. “В Чапурниковском лагпункте дали лука 113 тонн, а нам надо 30. Зато хлеба не дали совсем, а консервы подсунули гнилые, — жаловались лагерные начальники. — То 3 года на стройке не было ваксы для сапог, а потом завезли сразу 70 тонн”. Составили жалобу и на главного инженера одного из лагерных пунктов, который выпил весь одеколон из местного магазина, оставив жителей целого поселка без средств гигиены.

Процветала показуха. Экскаваторщик Милованов сделал рекордную выработку — 400 кубометров за смену. В ответ Василий Торочкин дал 450 кубометров. “Когда Торочкин давал рекорд, все остальные экскаваторы едва работали. Прорабы все у Торочкина, механики там же, бульдозер чистил выезды из канала только от экскаватора Торочкина, — возмущался один из строителей. — Когда мне надо было подвезти шпал, десятник Федоров ответил: “Не могу, обеспечиваю рекорд Торочкину”.

“А все каналы имени были товарища Сталина,

И в этом случае лучшего названия не сыскать.

Поскольку именно Сталиным задача была поставлена,

Чтоб всю нашу землю старую каналами перекопать”.

К весне 1952 года со стороны Дона началось затопление Цимлянского водохранилища. “Здесь можно увидеть степные дороги, спускающиеся прямо в воду. Кажется, что они специально проложены прямо на дно. Кое-где торчат из воды вершины уцелевших деревьев, груши и яблони. Они цвели в воде, они до последних дней жизни тянулись к солнцу и уходили под воду во всем своем весеннем великолепии, — такую поистине апокалипсическую картину описывал один из очевидцев затопления. — С горестным криком вились грачи: вода подступала к их гнездам. Немало волков и лисиц были отрезаны от большой земли. Трупы их еще и сейчас прибивает порой к плотине. На одном островке пасся могучий колхозный бык. Его обнаружили, когда вода стала недоступной для брода. Пришлось забить.... Море надвинулось широкое, светлое и красивое. Кажется, что с его появлением здесь стало больше солнца, больше неба. И счастья на земле будет больше”.

31 мая в 13 часов 55 минут между 1-м и 2-м шлюзами воды Волги и Дона соединились. “Как к путеводной звезде устремились два мощных потока двух великих рек к тому месту, где на каменном откосе были выведены дорогие советскому человеку слова: “Слава великому Сталину”!” — писал один из последних номеров “Сталинской стройки”. 6 июня в первый шлюз с пробным рейсом вошел теплоход “Сергей Киров”. Путь через все 12 шлюзов канала занял у него 15 часов. 14 июня началась “обкатка” Цимлянского моря. На торжественное открытие канала ждали приезда самого Сталина, однако вождь прислал вместо себя теплоход “Иосиф Сталин”, перерезать ленточку у входа в канал поручил министру речного флота, генерал-директору речного флота — было и такое звание — Зосиме Шашкову, а канал повелел назвать именем Ленина.

В торжествах по случаю открытия судоходства по каналу приняло участие более 100 тысяч сталинградцев. За первые три месяца эксплуатации Волго-Дона по нему совершили экскурсии 227 тысяч человек. За 12 лет существования Цимлянского моря оно увеличилось по окружности на 200 метров. “Почти везде берега Цимлянского моря разрушаются, — в июле 1965 года била тревогу “Волгоградская правда”. — В год размываются вглубь на 20—30 метров”. За полвека через канал и Цимлу прошло почти 385 тысяч судов.

“И на всей вселенной равных ему нет.

Сталин — это Ленин, Мастер всех побед”.

Архитектор из пленных немцев Матиас Хеллер строил маяк напротив огромного, 20-тонного медного Сталина, охранявшего вход в канал. “Моими помощниками стали 30 воров-карманников, — вспоминал Хеллер. — Узбек, у которого усы свисали длинной ниткой на его задыхающуюся грудь, долго рассматривает статую, а потом говорит сидящему рядом с ним молдаванину: “Я слышал, что в его голове должно быть бюро ТАСС — так много там места”. Вася, 17-летний хитрый ленинградец, встревает и трясет лохматой головой: “Ставлю стакан махорки против твоего брючного ремня, что голова останется пустой”... Сталин, подобно Колоссу Родосскому, равнодушно внимал разговору копошащихся у его подножия пигмеев. Символ эпохи, которая, что бы по этому поводу ни говорили, все равно останется великой. Хотя бы потому, что в те годы удалось построить канал Волго-Дон.