«ЛЮДИ МЫ – ИЛИ КТО?!»
– ДМИТРИЧ, ты везде ходишь, за всех хлопочешь, ну скажи, почему с нас за свет стали полную стоимость брать, хотя раньше мы как ветераны труда только половину платили? – в выцветших глазах двух старушек, в чей двор мы зашли, тоскливое непонимание. – Значит, льготы у нас отобрали, да? – Не-е-т, не отобрали, – пытается разъяснить бабушкам председатель совета ветеранов села Новотроицкое Азовского района Борис Дмитриевич Дерябин. – Система оплаты поменялась, вы теперь должны компенсацию получать. А почему она к вам не поступает? Надо в сберкассе узнать, приходят к вам на книжки деньги или нет, где они «гуляют»… – Да как же узнаем? – горестно вздыхают обе бабушки. – У нас и книжек-то никаких нет. Никто нам ничего не объяснил – просто стали деньги полностью брать, и все. Надеяться не на кого, вот только ты, Дмитрич, за нас колотишься… ОБЕ СТАРУШКИ кажутся одинаково древними, хотя между ними разница в восемь лет. Татьяне Герасимовне Завгородней девяносто первый год пошел. А Вере Архиповне Сосниной – восемьдесят два. Между собой они в дальнем родстве: две снохи – мужем Татьяны Герасимовны, безвестно сгинувшим в первый год войны, был родной брат Веры Архиповны. Детей у обеих нет – так уж жизнь сложилась. Коротать старость в одиночку тяжко, вот и съехались вдвоем под одну крышу, чтобы помогать друг дружке. А с годами возрастная граница стерлась, сошлась в одну линию, и теперь не понять, кто младше, кто старше и кто кому помогает – обе бабушки одинаково немощны и беспомощны. – Когда молода была, – вспоминает Татьяна Герасимовна, – где только в колхозе не работала… В войну мы, бабы, и сеяли, и огороды копали, и бороны на себе тягали: запряжемся и тащим. И лес приходилось разгружать, и доски. Или, бывало, днем молотим, а ночью зерно везем. Пока на быках довезем, уже рассветает, опять в поле пора. Уже все бабы, с которыми тогда работала, поумирали: одна я осталась… – Трудно, родненькие, жить на свете, когда ты никому не нужен, – качая головой, признается она мне. – Пока сильная была, да ноги безотказно носили, да трудилась, как коняка, ни о каких бумагах не думала: извещение на мужа, что пропал без вести, не пришло, а я и не стала ничего добиваться. А теперь уже и сил нет, да и не знаю, с какого конца подобраться, как доказать, что я вдова погибшего. Сама виновата, что не хлопотала вовремя. Но кто ж ждал, что жизнь так повернется, и мы станем никому не нужными… Обе старушки передвигаются по крохотному дворику, опираясь на две палки, как на ходули. Часто обращаться за помощью к соседям стесняются – стараются сами себя обслуживать. Даже в огороде что-то еще пытаются делать. – Лук сегодня надо было подергать, так на колясочку ведерко поставили и тянули, – рассказывает одна из бабушек об их утреннем подвиге. Простые вещи – перенести кастрюлю с места на место, снять с веревки постиранные тряпицы, приготовить какую-то немудреную еду – все это давно превратилось для немощных женщин в ежедневное испытание. – А чтобы печь разжечь, угля в ведерко понакидают, палками подталкивают и тянут по двору чуть ли не час, – обрисовывает Борис Дмитриевич. – Так неужели же район не в состоянии провести бесплатно газ всего в два дома – к Завгородней с Сосниной да к Марии Ивановне Мажуре, тоже всю жизнь проработавшей в колхозе телятницей и сейчас тоже выброшенной на обочину?! СКРОМНЕНЬКИЙ домик Марии Ивановны – на соседней улице. Развалившийся сарайчик, печка-времянка во дворе. Хозяйка почти все время лежит – отказывают ноги. Волнуясь, рассказывает, что у нее звание «Почетного донора СССР» (тридцать лет безвозмездно сдавала кровь), награждена тремя «Золотыми каплями» – знаменитыми когда-то донорскими наградами. – А еще у меня полный шкаф благодарностей и грамот за работу в колхозе, – с кровати проговаривает она и тут же заливается слезами. – Все в прошлом, никому теперь не нужно… – И вот такому заслуженному человеку, – негодует Борис Дмитриевич, – считай, тоже отказали в бесплатной газификации. Но ты, Маша, не плачь: все равно мы будем добиваться. Районное начальство от фамилии Дерябина, наверное, должно уже вздрагивать. Этот неугомонный человек, хоть и сам по возрасту недалеко ушел от своих подопечных, неистово бьется за односельчан-инвалидов, одиноких стариков, многодетных матерей-отцов. Для самых уязвимых и незащищенных людей председатель сельского ветеранского совета Дерябин – последняя надежда. Вот и сейчас он, сцепив зубы, добивается газификации для новотроицких старушек. Заметим: старается не для себя, а для односельчан, заслуживших, по его убеждению, другую долю – более достойную, другое отношение – уважительное и человечное… – Мы себе деньги на смерть собрали, да, наверное, придется их все на газ пустить, а иначе не пережить нам этой зимы, – обреченно говорят Татьяна Герасимовна с Верой Архиповной. – Но остаться без «смертных», которые столько времени собирали, стра-а-шно… ПОСЛЕДНЕЕ письмо насчет газификации Б.Дерябин направил главе администрации Азовского района В.Бевзюку. А тот передал его начальнику Азовского управления соцзащиты М.Зелениной. За ее подписью в Новотроицкое пришел ответ с перечнем условий соцподдержки, предоставляемой, оказывается, лишь тогда, когда газификация уже ведется, а все документы оформлены и поступили в органы соцзащиты. «Так как заявители не начинали работ по газификации, просим вас, – обращается Маргарита Лукашевна к Дерябину, – провести с ними разъяснительную работу и ответить на все интересующие вопросы…» Поневоле вспоминается сказка про Ходжу Насреддина, где тоже предлагалось потянуть время, в течение которого «или ишак сдохнет, или эмир умрет». Звучит хоть и цинично, но, согласитесь, узнаваемо. А сколько таких старушек и стариков доживают свой век столь же по-сиротски? Людмила КРАВЧЕНКО
Комментарии читателей Оставить комментарий