Мат в СМИ: запретить нельзя разрешить

Большинство российских граждан высказались за запрет на использование мата в СМИ и художественных произведениях

Российские граждане горячо приветствуют запрет на использование в СМИ нецензурных слов и выражений. 84% респондентов из 43 регионов России, опрошенных Фондом «Общественное мнение», высказались за установление штрафов за матерное слово, проскользнувшее в прессе.

Против высказались лишь 8% граждан, которые считают, что подобная инициатива не принесет должного результата и вообще мат – «наша русская традиция». Еще 8% затруднились выразить свое отношение по данному вопросу.

Согласно результатам опроса, 74% наших сограждан испытывают раздражение от использования в СМИ, казалось бы, непечатных выражений. В основном в пользу запрета на мат выступили женщины и граждане старше 60 лет.

Стоит отметить, что треть респондентов заявили, что не матерятся вообще. Здесь возникает вопрос: не лукавят ли они? Тогда кто все эти люди в общественном транспорте, на рынках и, разумеется, в Интернете, которые матом не ругаются, но на нем разговаривают? Зато половина признались, что нецензурно бранятся «редко». А любят загнуть крепкое выраженьице на регулярной основе 15% опрошенных.

Наиболее активные поборники нравственности, которых, согласно опросу, набралось аж 65%, предлагают и вовсе запретить произведения, в которых звучат нецензурные выражения.

А вот у Министерства культуры РФ совершенно другая позиция по этому вопросу. Как высказался недавно министр культуры Владимир Мединский на правительственном часе в Госдуме, запрещать художественные произведения, герои которых ругаются матом, не стоит.

«Наложение ответственности за недопущение действий, которые нарушают или не соответствуют общепринятым социальным нормам, не вполне применимы к художественным произведениям, которые изначально обладают условностью», – корректно пояснил свою позицию г-н Мединский, в то же время не отрицая поддержки этой инициативы «с точки зрения ее этического и нравственного смысла».

По его словам, нецензурная брань в кино или книгах «не может стать препятствием к демонстрации и экспонированию произведений», так как зачастую именно она является одним из средств выразительности в целом ряде направлений современного искусства. В качестве примеров Мединский привел, в частности, театральную «новую драму» и артхаусное кино.

Действительно, запрет на крепкие выражения в любых произведениях искусства может привести к абсурду. Как в том анекдоте про солдат в детском саду: «Старшина Иванов, при всем моем к Вам уважении, Вы разве не замечаете, что расплавленное олово капает мне за шиворот?»

Даже в суровое сталинское время в произведениях искусства было место крепкому словцу. Не мату, конечно. Чапаевские «клистирная трубка» и «сукин сын» в адрес комиссара Фурманова явно шокировали многих, но зато ярко показали буйный и непокорный нрав легендарного комдива.

Разумеется, есть и такие деятели культуры, для которых матерщина – самоцель, никто не спорит. Но тотальный, как это принято в последнее время, запрет, который коснется всех без исключения, приведет к тому, что в каком-нибудь фильме солдаты под минометным обстрелом будут выражаться словно аристократы на балу. Военная драма моментально превратится в комедию.

К слову, в США, стране с патологической политкорректностью, к брани и другим нецензурным выражениям, звучащим из уст персонажей, относятся достаточно лояльно. За примером далеко ходить не надо: в фильме «Джанго освобожденный» Квентина Тарантино страшное для любого белого американца слово «ниггер» звучит 110 раз, подсчитано британской газетой The Guardian. А как еще в середине XIX века джентльмену из южных штатов называть бывшего раба? Любое другое слово – и пропадет весь реализм.

Точно так же обстоят дела в британском кино, героями которого зачастую становятся жители неблагополучных окраин Лондона или Эдинбурга. Агрессивные, вечно пьяные chaws хоть и говорят на языке Шекспира, но явно не шекспировским языком.

Если примеров с голливудским и британским кино недостаточно, можно обратить взгляд на братьев-сербов. Редкий фильм таких признанных мэтров, как Эмир Кустурица или Срджан Драгоевич, обходится без «pedercino» или «jebem te u picku». Ну не говорят те слои общества, о которых они снимают фильмы, иначе.

В российском кино также можно услышать не только мат, но и довольно интересные конструкции из него – например, в фильме «Сказка про темноту» Николая Хомерики. Не обходят крепкие выражения стороной герои фильмов современных российских режиссеров Василия Сигарева, Ильи Хржановского, Светланы Басковой или Александра Зельдовича.

Писатели Виктор Пелевин и Владимир Сорокин, у которых сложно найти хоть одно произведение без мата, пользуются популярностью и в России, и за рубежом.

Про телевизионные ток-шоу и говорить не приходится: там крепкое словцо можно услышать как из уст простого работяги из глубинки, так и от звездных персон. Мат, конечно, «запикивают», но не всегда удачно.

Впрочем, художественные произведения – это художественные произведения. Каждый вправе выбирать, смотреть ли фильмы этого режиссера и читать ли книги этого писателя. Немного иначе дело обстоит в СМИ.

К примеру, после прогремевшего (во всех смыслах этого слова) падения метеорита в Челябинске начальник Уральского регионального центра МЧС Юрий Нарышкин прокомментировал это событие следующим образом: «Прорубь (на озере Чебаркуль) восемь метров диаметром?! Вы представляете, если там хлопнуло так, что у пол-Челябинска стекла повылетали, а этот кусочек упал в озеро. Да озеро бы выдавило к чертовой матери, а там рыбаки продолжают рыбу ловить. Ну вы, е... твою мать, ну че, б... Да, он летел, Челябинскую область в основном захватил и к Башкирии туда ушел. И где он там? Хрен его знает, летает он там, может, или нет. Где упал, где рассыпался... Вот так Челябинску и не повезло, взорвался он там, хлопнуло... Бум, б...дь, и все».

С одной стороны, прямая речь высокопоставленного чиновника, с другой – интервью, и дети могут прочитать. В итоге Znak.com убрал большинство крепких оборотов из интервью.

Бывает, что проскользнет безо всяких купюр матерное слово и в каком-нибудь мужском глянце вроде Esquire, особенно в интервью с тем или иным деятелем культуры. Тут перед журналистами возникает вопрос – вырезать или нет. Вроде бы из песни слов не выкинешь, но ведь вымарываются во время редакторской правки слова-паразиты – всякие «ну», «типа», «как бы». Все зависит от подхода конкретного журналиста или редактора, то есть является вопросом исключительно внутренней этики и отношением к подаваемой читателю информации.

Пока, впрочем, непонятно, будет ли введен этот запрет, насколько выиграют от него добропорядочные граждане и не последует ли за ним очередная «охота на ведьм».