За что в Америке уволили бы министра Ткачева

При нынешней системе управления наше сельское хозяйство еще долго будет находиться в яме

По словам главы Минсельхоза РФ Александра Ткачева, в этом году хлеборобы соберут не менее 113 миллионов тонн. Министр пообещал и в будущем «сохранить позитивную динамику в сельхозпроизводстве на уровне 3%».

Внутреннее потребление зерновых, по оценке Минсельхоза, не превышает 72 млн тонн, следовательно, порядка 40 млн тонн нужно продать за границу. В числе крупных потребителей значатся Турция, Мозамбик, Алжир, Марокко и другие страны. Многие из них заявили о планах нарастить зерновой импорт из России. В частности, Бангладеш в 2016/2017 сельхозгоду намерен удвоить закупки, правда, так называемой «условно продовольственной» пшеницы, в которой уровень протеина составляет 10,5% (при норме — 12,5%). Кстати, этого низкосортного зерна в европейской части РФ произведено слишком много.

Что касается Египта, то в конце августа он «завыделывался», хотя в прошлом сельхозгоду существенно увеличил импорт — до 6,25 млн тонн, или до 18,3% всего нашего зернового экспорта. По большому счету, нынешние действия Каира в лице госагента по закупкам сырьевых товаров (GASC) напоминали самую настоящую истерику. Под запрет попали не только наши зернотрейдеры, но и другие иностранные поставщики.

Напомним, что речь шла о требовании нулевого содержания спорыньи в зерне, чего добиться настолько сложно, что даже международные стандарты допускают наличие в пшенице этого паразитирующего грибка до 0,05%. Чистое от спорыньи зерно производят только страны Южной Америки и Австралия, однако вести оттуда пшеницу дорого.

По имеющейся информации, Каир пытался заставить Москву снизить цены и тем самым отыграть потери туристического блэкаута, «отключившего» местную индустрию. Короче говоря, этой осенью у Египта наблюдается «напряженка» с валютой, поэтому сложно рассчитывать на прошлогодний объем продаж. И все-таки эксперты были уверены, что Египет через некоторое время будет вынужден отменить запрет. Во всяком случае, этому способствует неурожай во Франции и ответные шаги Россельхознадзора, который своевременно озаботился наличием плодовой мухи в мандаринах и лимонах из Страны пирамид. И вот Reuters сообщил, что GASC пошел на попятную.

В принципе, в каирском демарше не было бы ничего страшного, если РФ была бы обеспечена профицитом мощностей элеваторов. Сразу после уборки урожая на мировом рынке всегда наблюдается переизбыток предложений, которым, естественно, хотят воспользоваться импортеры.

Плохо то, что отечественные зернохранилища способны обеспечить качественную долгосрочную сохранность только 40% собранного урожая. В остальных случаях фермеры и наши сельхозпредприятия могут рассчитывать на ангары и на аргентинскую технологию хранения зерна в полиэтиленовых мешках-рукавах. Но речь идет о передышке в два-три месяца, после чего зерно начнет постепенно портиться.

В целом ситуация с урожаем в этом году имеет не только позитив, но и очевидный негатив. Несмотря на приятные глазу цифры, значительные объемы пшеницы у нас являются «условно продовольственной». Это — во-первых, а во-вторых, в России, как уже сказано, катастрофически не хватает элеваторов. То есть ситуация принципиально не изменилась с 2001 года.

Таким образом, имеющие проблемы вот уже второе десятилетие кочуют от урожая к урожаю, при этом поддержка сельхозпроизводителей носит бессистемный характер. Поэтому российским хлеборобам крайне сложно конкурировать с европейскими или североамериканскими производителями высококачественного зерна.

В большинстве развитых стран сельское хозяйство имеет мощные и, главное, эффективные институты государственной поддержки. Как результат, для западных производителей зерна субсидирование, инвестиции, льготы и торговая защита увязаны в одно целое. Причем американцы и европейцы, в отличие от России, денег для развития этой отрасли не жалеют. Однако это не мешает ВТО пристально наблюдать за Россией, которая, якобы, может участвовать в несправедливой конкуренции.

Дело в том, что правила Соглашения по сельскому хозяйству (ГАТТ, 1994) богатые страны писали строго под себя. Так, меры государственной поддержки в рамках так называемой «зеленой корзины» предоставляются без ограничения со стороны ВТО. Транснациональные корпорации могут вкладывать любые деньги в сельскую инфраструктуру и на проведение научных исследований, а вот прямая поддержка крестьян («желтая корзина»), напротив, не приветствуется, кроме адресной помощи при получении форс-мажорных убытков.

То, что Всемирная торговая организация пока не «наезжает» на Россию в вопросах сельского хозяйства, означает одно: мы в реальности не конкурируем с Евросоюзом и Северной Америкой. Да и собственно «ругать» нас не за что: размер помощи национальным сельхозпроизводителям в РФ значительно меньше разрешенных 5% ВВП. Кроме того, западные страны свою долю на мировом рынке давно уже не оценивают миллионами тонн зерна, как, впрочем, и свою внутреннюю аграрную политику.

В частности, в Канаде эффективность правительства по поддержке хлеборобов определяется не по объему урожая, как у нас, а по конечной марже сельхозпроизводителей. Конечно, во всех случаях учитывается погодный фактор.

В рамках так называемого инструмента «бизнес-риск-менеджмент» их Счетная палата смотрит, прежде всего, на размеры депозитов фермеров в определенных банках. Более того, государство ежегодно доплачивает до $ 15 тысяч тем канадцам, которые вкладывают часть прибыли в инвестиции для повышения урожайности и качества зерна. В принципе эти деньги можно направить и на пополнение оборотных средств. Есть еще программа «Агростабильность», когда фермер получает дополнительные средства «при падении маржи на 70% относительно утвержденной нормы».

Другими словами, ответственные чиновники отчитываются за свою работу, взяв за критерий полученную фермерами прибыль. Чем богаче стали сельские предприниматели, тем успешнее трудился Минсельхоз, в том числе и на мировых рынках. При этом объем урожая имеет лишь справочное значение. И в самом деле, какой толк от роста объемов произведенной пшеницы, если крестьяне в конечном счете разоряются, а бюджет не получает налогов из-за отсутствия доходов.

В США в 2010 году был принят закон «The Government Performance and Results Act» — об измерении результатов работы правительства. И здесь за основу взят конечный денежный результат, и, что характерно, определены аналогичные правила ответственности всех профильных чиновников. Если цели по суммарной прибыли фермеров не достигнуты, то руководство соответствующего департамента ждет увольнение.

Во Франции также утвержден закон о бюджете, который позволяет оценить достигнутые результаты по конкретным сельскохозяйственным программам. Там же прописаны нормы, нацеленные на контроль эффективности каждого «высокого или среднего» сотрудника. Если результаты по прибыли, объемам, экспорту и т. д. не достигнуты, то чиновников ждут персональные санкции, вплоть до расторжения трудового контракта.

«В обмен на высокую степень автономии руководители программ несут полную ответственность за свои управленческие действия, которые оцениваются на основе соответствующих данных», — говорится в аналитическом докладе «Методологические подходы к оценке эффективности мер государственной поддержки сельского хозяйства на примере международного опыта», составленном специалистами Евразийского банка развития А.М. Абсаметовой, Э.Р. Байбиковой, Д.С. Ошакбаевым.

Что мешает нашей Государственной Думе принять аналогичные законы в России, ведь не грех поучится у более успешных конкурентов?