Обыкновенный садизм: почему истязают даже детей
В этой истории как в капле воды отразились острейшие социальные проблемы России.
Фото с сайта dsad44.ru
4 июля в Детскую республиканскую клиническую больницу Назрани доставлена семилетняя девочка с жуткими телесными повреждениями, в том числе переломами и гангреной верхних конечностей. На ее теле было множество ожогов, порезов, шрамов и даже укусов. У ребенка были диагностированы закрытый перелом левой руки, вывих правого плеча, многочисленные ушибы и ссадины по всему телу, голове, рукам и ногам. «Гангрена правой верхней конечности.
Ожоговые раны III степени с признаками инфицирования. Посттравматический тромбоз плечевой артерии. Острая ишемия правой верхней конечности III степени», — рассказывал журналистам врач, принимавший девочку. Врачи экстренно прооперировали девочку и отправили в Москву специальным бортом МЧС, где теперь лечат в НИИ неотложной детской хирургии и травматологии. Накануне стало известно, что ей грозит ампутация части руки.
Следственное управление Следственного комитета РФ по Ингушетии задержало родную тетю семилетнего ребенка по подозрению в нанесении этих увечий. 35-летняя женщина живет в ингушском городе Сунжа. Задержанная начала отрицать свою вину, на полном серьезе заявляя следователем, что девочка сама упала в канализационную яму(отсюда, мол, ушибы), а до этого сама залезла в кастрюлю с борщом (так она объяснила ожоги на теле ребенка). Сама тетя девочки оказалась женой полицейского. Показательно, что когда это стало известно, в соцсетях моментально появились комментарии в духе «теперь понятно, почему эта женщина пытала девочку».
Пытки в полиции в России, увы, в порядке вещей – подобные истории всплывают на медийную поверхность постоянно. А самая громкая из них — изнасилование до смерти бутылкой из-под шампанского в казанском ОВД «Дальний» задержанного за мелкую кражу семь лет назад, по сути, привела к смене министра внутренних дел России.
Предполагаемое насилие над девочкой — только одна часть этой трагической истории. Вторая — состояние органов опеки и контроля государства за официальным статусом детей. Выяснилось, что девочка воспитывалась в семье тети без каких-либо документов. Опека не была оформлена. Мама отказалась от ребенка и живет отдельно от семьи. Отца продолжают разыскивать правоохранительные органы.
Заместитель начальника участковой службы и подразделения по делам несовершеннолетних МВД Ингушетии Адам Мургустов рассказал журналистам, что мать девочки, оказывается, еще два года назад состояла на учете в полиции. Семья считалась неблагополучной, но якобы затем положение в семье улучшилось (даже интересно, в чем проявилось это улучшение, если мать вскоре вообще отказалась от родного ребенка) и их сняли с учета. Мать и передала ребенка родственникам мужа. Впрочем, благополучие не означает добросердечие: в Ярославской области находящегося под опекой ребенка привязали за шею к дереву – а семья славилась как «дружная» и «верующая».
По словам уполномоченной по правам детей в Ингушетии Заремы Чакхиевой, девочка иногда говорит о побоях, но при этом утверждает, что все равно любит свою тетю. До какой степени адекватно психическое состояние девочки после пережитого и насколько она запугана — остается только гадать. Вряд ли от девочки можно требовать всей правды о том, что ей пришлось пережить.
Еще одна важная часть этой истории – опровержение стойкого убеждения об особом отношении к старикам и детям на Кавказе. При этом в российском обществе такие проблемы на Кавказе принято замалчивать – как бы чего не вышло. Так, в прошлом году разразился скандал с тем, что одна из столичных клиник предлагала варварскую операцию, клиторэктомию — операцию по так называемому «женскому обрезанию».
В 2016 году организация «Правовая инициатива по России» представила доклад о практике женского обрезания в некоторых высокогорных и равнинных районах Республики Дагестан. В прокуратуре, правда, таких данных не нашли. Но само то, что такие операции могут вообще проводиться где бы то ни было в России – позор для страны. При этом о семейных ценностях и духовных скрепах рассуждают все, кому не лень, — вплоть до заядлого либерала Алексея Кудрина.
Понятно, что история с избиением ребенка может произойти в России где угодно — это не зависит от местных традиций и культурных кодов. Кавказ в этом отношении едва ли принципиально отличается от Центральной России или Сибири.
Зато проблема зависит от состояния общества и очевидной проблемы критически низкой цены человеческой жизни в нашей стране.
Точной статистики по детям-беспризорникам найти практически невозможно. Но в прошлом году ВЦИОМ проводил опрос, согласно которому количество людей, в чьем окружении есть в основном неблагополучные семьи, за пять лет выросло в четыре раза — с 4% в 2013 году до 16% в 2018-м.
По данным МВД России, в 2018 году более 931 тысячи человек в России совершили официально зарегистрированные преступления. Отдельной статистики по преступлениям на бытовой почве нет, но можно не сомневаться, что их подавляющее большинство.
Бытовая агрессия — главная форма насилия в российском обществе. Сотни тысяч, если не миллионы людей становятся источниками и жертвами такой агрессии. При этом жертв насилия принято успокаивать: «Бьет – значит, любит».
В России по политическим причинам активно боролись с усыновлением наших детей иностранцами. Но культуры массового усыновления наших детей самими россиянами так и не сложилось. Едва ли ингушскую девочку, если удастся восстановить ее физическое и психическое здоровье, вернут в семью тете. Но найдется ли для этой девочки новая нормальная семья? Если ее отдадут в какой-нибудь детский дом, нет никаких гарантий, что ее судьба сложится намного счастливее, чем в семье тети-истязательницы.
Бытовую агрессию каждый из нас может постоянно наблюдать в повседневной жизни — в магазинах, на дорогах у автомобилистов друг с другом и с пешеходами, в банках, в транспорте. Мы заражены этой бациллой ненависти. То, что у нас не принято улыбаться людям, как на Западе – полбеды.
В конце концов, такие улыбки могут быть фальшивыми. Но наша озлобленность, откровенно наплевательское отношение государства и общества к человеческой жизни, реальное размывание семейных ценностей (63 развода на 100 браков – очень красноречивая цифра) приводят к массовому насилию на бытовой почве.
Дети и старики — самые беззащитные члены общества — становятся мерилом, камертоном человечности любого государства и общества. Конечно, в случае с семилетней девочкой из Ингушетии легче все свалить на злую мать, бросившую родного ребенка. На тетку-садистку. Но разве это отношение к маленькой девочке как-то сильно отличается от отношения иркутских чиновников к жертвам наводнения?
Или от заявлений других чиновников о том, что пенсионеры легко могут прожить на 3500 рублей, питаясь овощами и «макарошками». О том, что государство не обязано заботиться о молодежи, поскольку «не просило вас рожать».
Именно девальвация каждой отдельной человеческой жизни делает садизм и насилие, в том числе против детей, таким обыденным. В стране, где без депутатского мандата или тесной дружбы с властью невозможно построить хосписы или содержать благотворительные фонды помощи смертельно больным детям, история ингушской девочки кажется скорее закономерной, чем уникальной.
Комментарии читателей Оставить комментарий
Читай внимательно мною написанное.Для глупых балаболов ещё раз:Инициаторами физического насилия в семье чаще выступают женщины ... .С пониманием текстов проблемы?
"Бытовую агрессию каждый из нас может постоянно наблюдать в повседневной жизни"
Откуда такое утверждение? Может, так мне везет - ну вот не наблюдаю я этой агрессии. То есть, совсем. Наоборот, у меня впечатление такое, что люди стали внимательнее, отзывчивее к друг другу - намного лучше, чем это было в 90-х годах. При этом живу я не каком-то хрустальном замке. Проблемы в обществе есть, и очень серьезные. Но из одного ужасного случая нельзя делать таких всеобъемлющих выводов.
Статья эта, один из шагов окна овертона по укреплению ювеналки с надгосударственным акцентом. Очень жаль девочку но это частный случай, раздавать дополнительные полномочия органам опеки не редко более жестоким опасно !
А куда смотрели органы социальной защиты, когда ситуацию можно было исправить, не доводя ее до крайности, где социальная работа с неблагополучием, которую, как я неоднократно говорил, просто необходимо передать в руки силовых структур, врачей - психиатров, то есть проще говоря взять под плотную опеку государства поскольку в нынешней роли одной из сфер рыночных услуг, она просто никуда не годится. Надо отходить от ювенального и либерального подхода к социальной работе. Надо осуществлять подготовку социальных работников на базе юридических, педагогических, медицинских университетов, с углубленной специализацией в области психиатрии, психологии и социальной юриспруденции и по узкой специализации (социальная работа с семьей и детьми, пожилыми и инвалидами, к примеру) с 5 - 7 летним циклом обучения, как в медицинских ВУЗах без всякой "болонской системы бакалавр - магистр", которую я считаю глупым недоразумением. Необходимо использовать опыт СССР в решении проблем с беспризорностью,семейным неблагополучием, предварительно изменив социально - экономическую модель развития страны, иначе ждите дальше подобных новостей. Евгений, город Хабаровск.
педофильства!