«Европа понимает, что Москва и Вашингтон сейчас оставляют ее на обочине переговорного процесса»

Фактически Путин и Трамп рисуют контуры системы международных отношений и безопасности в Европе без участия самих европейцев

Еще недавно казалось (и говорилось), что главным препятствием на пути мирного урегулирования на Украине является киевский режим. Глава режима Владимир Зеленский делает все для срыва переговорного процесса – вплоть до организации терактов против АЭС и мирных российских городов.

При этом позиция украинского руководства вполне прагматична. Они четко понимают, что любой компромисс на Украине будет достигнут за их счет. Что после окончания боевых действий население потребует каких-то четких планов возвращения к нормальной мирной жизни – а их нет, поскольку банально не будет денег на восстановление украинской экономики. Наконец, что после войны вскроются все репрессии и коррупция Зеленского – после чего нынешний глава киевского режима в лучшем для него случае окажется на скамье подсудимых.

Поэтому киевский режим заинтересован в максимальном продолжении войны. Для него это вопрос выживания.

Однако еще несколько лет назад никто и подумать не мог, что сейчас, когда перспективы мира уже начинают проглядываться на российско-американских переговорах, главным препятствием на пути дипломатии станет не киевский, а брюссельский режим. Евросоюз, власти которого в лице Еврокомиссии и ряда национальных лидеров (в частности, президента Франции Эммануэля Макрона) делают все возможное для срыва переговорного процесса. Обещают киевским мальчишам-плохишам бочки евро и корзины оружия, а также намереваются отправить на Украину войска под видом миротворцев – прекрасно понимая, что это может стать началом большой войны в Европе.

Казалось бы, все должно быть совсем наоборот. Европейские государства должны быть максимально заинтересованы в прекращении войны на Украине. Ведь это прекращение позволит им избавиться от миллионов украинских беженцев, от нестабильности на восточных границах и от необходимости тратить миллиарды евро на поддержку коррумпированного украинского режима. В свою очередь, Европа после решения украинского вопроса получит дешевый российский газ (способный вдохнуть новую жизнь в умирающую европейскую промышленность), доступ на российский рынок (второй вдох для промышленности), а также, если очень повезет, систему коллективной безопасности, которая позволит обеспечить защиту от всех возможных внешних угроз.

Однако все эти безусловные с точки зрения разума выгоды меркнут по сравнению с тремя страхами Европы, которые и определяют ее максимально неконструктивное, в какой-то степени даже безумное, поведение в украинском конфликте.

Во-первых, страх перед распадом. Еврокомиссия очень серьезно вложилась в украинский конфликт. И речь тут идет как о потраченных миллиардах евро (принадлежащих, между прочим, национальным правительствам), так и о тех усилиях, которые были направлены на принуждение национальных правительств следовать единой линии партии. Стремление использовать все ресурсы Евросоюза для нанесения России стратегического поражения вынудило превратить ЕС из сообщества демократических стран в секту, где все подчинены воле вождя. И когда Россия победит в войне на Украине (будь то через соглашение со Штатами или военным путем), то получится, что вождь промахнулся. И тогда речь может пойти уже не просто о смене вождя на какого-то другого, а о крахе всей идеологической основы секты. То есть евроинтеграции как таковой, которая усилиями главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен сейчас превратилась из идеи совместного экономического процветания в инструмент организации крестового похода против неверных.

И желающих спасти эту евроинтеграцию будет не так много. В их рядах не окажется ни новых властей ряда европейских стран (где к власти придут евроскептики), ни Соединенных Штатов (Дональд Трамп прямым текстом называет Евросоюз враждебной Америке организацией).

Во-вторых, страх перед игнорированием. Европа понимает, что Москва и Вашингтон сейчас оставляют ее на обочине переговорного процесса. Российские и американские представители решают все вопросы в рамках двусторонних контактов – и речь идет не только о решении украинского кризиса как такового. Фактически Владимир Путин и Дональд Трамп рисуют контуры системы международных отношений и безопасности в Европе без участия самих европейцев. Как в свое время чертили Путин и Байден, Горбачев и Рейган, Сталин и Рузвельт (которые мнение континентальной Европы не учитывали). Поэтому Евросоюз и Британия сейчас делают все возможное, чтобы заставить высокие договаривающиеся стороны пригласить их за стол. В частности, демонстрируют возможность сорвать мирную сделку, в заключении которой они не принимают участия. Например, через ту же самую франко-британскую инициативу об отправке миротворцев, а также через отказ останавливать поставки оружия на Украину (без чего Москва вряд ли согласится на какие-то перемирия).

Ирония ситуации в том, что как раз такое неконструктивное, воинственное поведение Европы и лишает ее места за столом переговоров. Впервые за много лет у России и США – благодаря победе России на Украине и приходу к полноценной власти прагматичной администрации Трампа – появилась возможность по-настоящему перезагрузить двусторонние отношения. И сверхдержавы не готовы запускать в эти переговоры тех, кто может их сорвать.

Наконец, в-третьих, страх перед ответственностью. Европа не желает завершения войны на Украине победой России потому, что понимает – европейским элитам придется расплачиваться за совершенные во время этой войны ошибки и преступления. И речь тут идет о расплате не перед своим, а перед российским населением. За финансирование убийства русских. За поставки киевскому режиму оружия для убийства русских. За помощь в организации культурного геноцида русских. За фактически оправдание убийств гражданских в Белгороде, Курске и других городах – слова еврокомиссара по внешней политике Каи Каллас о том, что «мирные русские не гибнут», сказанные с нацистской улыбочкой, мы еще долго будем помнить. И рано или поздно заставим за них заплатить.

Так что этот страх, в отличие от других, можно назвать рациональным.