Пистолетная экономика: насколько выгодна легализация оружия?

От вооружения народа могут выиграть и государство, и граждане

Сегодня мало найдется тем, способных быстро и надежно расколоть общество на противоборствующие лагеря, которые спорят с пеной у рта, часто не находя точек сближения. Это не только знаменитая триада «Сталин, геи и евреи», но и легализация оружия. Оставим в стороне ее нравственные и правовые стороны и остановимся на экономических. Нас ждет несколько интересных открытий.

В декабре исполнится 20 лет первому российскому закону об оружии. Уже через три года документ, утвердивший наше право вооружаться, был пересмотрен. Мы получили право на травматические пистолеты, охотничьи ружья и даже винтовки, с которыми хоть на войну иди, но лишились оружия, едва ли не самого интересного для любого стрелка, – «нарезного короткоствольного огнестрельного». Попросту – пистолетов и револьверов, о которых в России, собственно, и спорят до хрипоты. Год назад сенатор Александр Торшин выступил с нашумевшей инициативой разрешить короткоствол, мотивируя это в первую очередь экономическими соображениями. По подсчетам, которые он приводил, рынок личного огнестрельного оружия за пять лет достиг бы объема в 1,5 триллиона рублей.

Сумма внушительная, но не предельная. Думается, ее можно заметно увеличить. Поразительно, как это наше государство, с его способностью зарегулировать любую идею до абсурда и изымать у граждан денежные средства на каждом шагу, не ухватилось за такой перспективный и относительно безопасный почин, как легализация короткоствольного оружия. Оно даже могло бы монополизировать этот рынок, и, как ни парадоксально, общество при этом тоже могло бы выиграть.

Тот, кто хочет обзавестись оружием, все равно им обзаведется и не пожалеет денег, сил и времени. На таких-то и надо зарабатывать. Травматическое оружие в России покупают примерно 60 000 человек в год. Они вооружаются несмотря на то, что бесполезность «резинострелов» стала притчей во языцех. Кажется, это оружие нарочно разрешили, чтобы дискредитировать идею вооружения народа: для самообороны травматические пистолеты почти непригодны, а для кабацких драк и расстрела в упор безоружных людей – то, что надо. При средней цене «травмата» в 7500 рублей получаем рынок годовой емкостью в 450 миллионов рублей.

Настоящие пистолеты могут стоить в десять раз больше, особенно если государство обложит их внушительным налогом или вообще монополизирует продажу: на спрос это вряд ли сильно повлияет. По ряду прогнозов, пистолетно-револьверный рынок может расти на 11% в год. Директор Института проблем глобализации Михаил Делягин утверждал, что через пять лет после разрешения короткоствола им вооружатся 20% российских мужчин и 5% женщин. Им будет требоваться много боеприпасов (обучение, пристрелка оружия, поддержание навыков стрельбы), монопольным производителем и экспортером которых государству стать нетрудно.

Впрочем, одно лечим – другое калечим. Едва возникнув, рынок короткостволов не только сведет на нет торговлю травматическим и газовым оружием, но и подорвет бизнес по продаже охотничьего оружия. Считается, что 70% «охотников» вряд ли хоть раз ночевали в лесу, потому что оружие купили для самозащиты. Охотничье оружие в России выпускают пять заводов, которым, чтобы компенсировать потери, будет только выгодно переключиться на производство пистолетов, револьверов и боеприпасов к ним. Вот вам и поддержка «оборонки», о которой у нас так любят поговорить.

Еще одним источником прибыли может стать лицензирование – жесткое, дорогостоящее и, возможно, также монополизированное государством. Строгая система проверок, экзаменов и выдачи разрешений должна одновременно пополнять казну и исключать любые контакты с оружием психопатов вроде майора Евсюкова (попавшего в полицию, несмотря на психическое расстройство) и «аптечного стрелка» Виноградова. Вспомним опыт Великобритании, где существует одна из самых жестких систем лицензирования: британец должен доказать, что не имеет проблем с психикой, чист перед законом и нуждается в пистолете (самооборона, кстати, веским основанием не считается, в отличие от стрельбы по тарелочкам). Лицензия выдается на пять лет, после чего надо доказывать все по новой и каждый раз выкладывать по 50 фунтов только за «корочку». В США документы на оружие, в зависимости от штата, могут стоить от 5 до 900 долларов, а все разрешительные процедуры кое-где обходятся и в 1000 долларов. Значит, и российский бюджет даже при не самых людоедских расценках может пополняться на сотни миллионов рублей ежегодно.

Еще специалисты предлагают страхование гражданской ответственности стрелков – его уже прозвали «пистолетным ОСАГО». Вырученные средства могут пойти на компенсацию ущерба от оружейных ЧП и на обустройство, скажем, системы пулегильзотек, по которым в случае чего можно будет за пару минут определить, кто и из чего стрелял.

Доходы государства от продажи пистолетов и револьверов могут расти благодаря любым ограничениям. Например, оружие можно сделать «одноразовым», запретив его перепродажу и разрешив гражданам покупать только новые «стволы». Возьмем и усовершенствуем систему, принятую, например, в Мексике. Пистолет надоел или безнадежно устарел? Сдайте его в полицию, где его уничтожат прямо при вас, заплатите пошлину, и только тогда приобретайте новый. Полное отсутствие «вторички» станет препятствием для черного рынка, хотя и не уничтожит его полностью. Он будет выживать за счет преступников, у которых оружие всегда имеется, и тех, кому законная покупка «ствола» не светит. Сейчас, кстати, неразрешимых проблем с покупкой нелегального оружия нет. Пистолет Макарова, давно вышедший из моды в мире криминала, можно взять за 100-300 долларов в зависимости от его состояния и истории. АК-47? Двести баксов, и он ваш. Для такой торговли есть специальные сайты, хотя нередко ей занимаются полиция и ФСБ с целью упечь наивного покупателя за решетку.

Словом, у правительства России полно возможностей создать полноценный, жестко регулируемый внутренний оружейный рынок и получить от этого солидную выгоду. Было бы желание! Но желания нет: в Кремле считают, что население России «не готово» к легализации короткоствола и оружейной культуры лишено начисто. Когда оно будет «готово» и откуда взяться этой культуре, если власти всегда держали народ подальше от эффективного оружия самозащиты, нам не поясняют. Проверить нашу готовность можно, лишь разрешив пистолеты и револьверы, для начала – с какими угодно жесткими ограничениями, если уж мы сами себе не доверяем. Правда, тогда в Кремле рискуют потерять монополию на насилие и увидеть по ту сторону краснокирпичных стен вооруженный и потому куда более свободный и самостоятельный народ. Американцы не зря говорят: если правительство заводит речь о контроле над оружием – его интересует не оружие, а контроль…