Какие неолиберальные мифы завели Россию в тупик?
Кризис, связанный с коронавирусной инфекцией, очень остро сказался на российской экономике. И это при том, что российская экономика уже с 2013 г. находится в состоянии хронического кризиса: сначала стагнация затем спад, затем опять стагнация.
Перед этим кризис был в 2008-2009 гг., а еще ранее практически все 1990-е гг. были периодом постоянного кризиса. Уже очевидно, что многочисленные санитарные ограничения из-за коронавируса вызовут очередной экономический спад в 2020 г. (по оценкам Минэкономразвития России – на 5%, по оценкам Всемирного банка – на 6%).
Сейчас, на первый взгляд, первоочередная задача - минимизировать экономические последствия пандемии коронавируса. Но гораздо более важная задача, которая стоит перед Россией – вывести экономику страны из состояния хронического кризиса. Причина которого – в экономической политике, проводимой с 1992 г. Следствием этой политики являются практически постоянные кризисы.
Экономическая политика страны с 1992 года носит выраженный неолиберальный характер. За 30 лет успел сложиться круг экономистов, убежденных в правильности проводимого курса, несмотря на все расхождения с реальностью. До недавнего времени практически все экономисты во власти были неолибералами. И даже после смены правительства в январе 2020 г. ситуация мало изменилась: ЦБ ведет сверхлиберальную политику, министр финансов Антон Силуанов и его предшественник Алексей Кудрин - убежденные неолибералы. Более того, некоторые считают Кудрина идеологом экономической политики России последних лет.
Убежденность в правильности неолиберальной модели подкрепляется рекомендациями МВФ и Всемирного банка, а также всевозможными регалиями, «раздаваемыми» в западных странах: «лучший банкир», «лучший центральный банкир», «лучший министр финансов» и т.д. И все это при том, что стагнация в российской экономике идет со второй половины 2012 г., а доходы населения на протяжении многих лет падали.
Инерция неолиберальной политики очень велика. Поэтому смену экономического курса непросто осуществить. Отказаться от политики, которую проводили на протяжении 30 лет, это сложная задача, требующая политической воли.
Однако ничего невозможного нет. Опыт Евгения Примакова 1998-1999 годов это подтверждает. На фоне системного кризиса в экономике правительство Примакова сумело нормализовать ситуацию, отказавшись от неолиберальных догм и взяв за основу экономический здравый смысл. Оздоровительный эффект отказа от сверхлиберального курса еще в течение нескольких лет давал о себе знать, а резко выросшие цены на нефть в 2004-2008 годах позволили российской экономике быстро расти до 2008 года.
Казалось бы, если Ельцин мог согласиться на изменение курса (хоть и временное), то почему этого не может сделать Путин? Тем более после принятия поправок в Конституцию люди ждут улучшений (не будем здесь останавливаться на процедуре принятия, которую очень многие ставят под вопрос). Правительство было сменено в январе, поправки в Конституцию были приняты в июле. Теперь многие считают, что больше нет препятствий для смены курса. Так что эти поправки - мандат власти на перемены к лучшему, причем перемены в самые короткие сроки (учитывая уже сильно затянувшуюся стагнацию). А это очень большая ответственность для власти.
Сейчас есть признаки, что первый вице-премьер правительства Андрей Белоусов и вице-премьер Юрий Борисов собираются скорректировать стратегию экономического развития. Но надо понимать, что, если будет принято решение изменить эту стратегию, полумеры не помогут. Полумеры сделают еще хуже: они никогда не помогали выходить из кризисных ситуаций, даже еще больше заводили ситуацию в тупик. К тому же вера народа в возможности власти справляться со стоящими перед страной проблемами может окончательно исчезнуть.
А пока речь идет скорее о полумерах. Например, планируемое повышение подоходного налога на богатых до 15% иначе как символическим жестом назвать нельзя. Это даст минимальный прирост доходов бюджета, имущественное расслоение практически не уменьшит, видимого экономического эффекта не окажет. Чтобы был экономический и социальный эффект, налог на сверхбогатых надо повышать до 40-50%, как в большинстве крупных развитых стран.
Для того, чтобы не было полумер, нужен принципиальный пересмотр неолиберальных догм. За 30 лет они успели стать основой социально-экономической политики России. И оказывают очень сильное влияние практически на все сферы жизни нашей страны. Неолиберализм даже стал каким-то подобием идеологии в России.
Но какие же догмы подкрепляют уверенность наших неолибералов в правильности проводимой политики? Сразу скажем, что эти догмы очень тесно связаны с положениями «вашингтонского консенсуса» (своеобразный свод правил для стран «второго и третьего мира», желающих построить рыночную экономику) и рекомендациями МВФ и Всемирного банка.
Рассмотрим 2 ключевые экономические догмы, мешающие развитию страны. Вот эти 2 мифа: экономическая свобода безусловно благотворна, иностранные инвестиции безусловно полезны.
Экономическая свобода и приватизация
Этот миф является одним из ключевых для «вашингтонского консенсуса». В статье Уильямсона «Что Вашингтон подразумевает под реформой политики» (J. Williamson. What Washington Means by Policy Reform. Глава 2 из книги Latin American Adjustment: How Much Has Happened? (1990), основополагающей для идеологии «вашингтонского консенсуса») из 10 основных направлений политики этому вопросу посвящены 3: свобода торговли, приватизация, дерегулирование экономики.
Содержание мифа:
Планирование в экономике неэффективно. Пусть рынок сам определит, что и сколько производить в экономике. Государственное участие в экономике неэффективно. Нужно приватизировать как можно больше предприятий. Это даст возможность настолько проявиться частной инициативе, что произойдет настоящий бум в экономике. Протекционизм вреден. Только свобода торговли поможет развить экономику.
Реальность:
Отказ от планирования в экономике привел к тому, что в России деградируют высокотехнологичные отрасли и вообще обрабатывающая промышленность как таковая. В последнее время развивались в основном те сферы, которые дают быстрый возврат вложенных средств: торговля, финансовая деятельность под высокие проценты, сфера развлечений и т.д. То есть развивалась в основном сфера услуг. Частная инициатива не дала никакого бума в экономике из-за ставки на быстрое обогащение и минимальные вложения.
По сути, главным драйвером экономики, подталкивавшем сферу услуг, были доходы от сырьевого сектора. Пока цены на нефть и другое сырье были высокими, развивалась сфера услуг. Когда рост цен на нефть остановился и даже начал падать, экономика перешла в состояние хронической стагнации.
Экономическая свобода нужна. Но свобода без ответственности превращается во вседозволенность и «рыночное хищничество». Поэтому во главу угла должен быть поставлен совершенно другой принцип – принцип ответственности перед страной. И как раз с ответственностью у нас есть большие проблемы.
Капиталы бегут из России, бизнесмены получают гражданства других стран и скупают там недвижимость, сверхбогатые люди уклоняются от уплаты налогов. Стремления развивать страну нет, внедрения новых технологий почти не видно, новые отрасли промышленности практически не развиваются. Это именно то, к чему приводит некритичное внедрение принципа «экономической свободы». Результат – экономика и вся страна как бы застряла в «болоте».
Интересное сравнение привел министр финансов Силуанов на Петербургском экономическом форуме в 2019. Он заметил, что «у бизнеса существует какой-то нигилизм в его действиях».
Есть ли «нигилизм» у значительной части предпринимателей? Конечно, есть (даже «инфантилизм» у определенной части предпринимателей). В России просто не было опыта развития цивилизованной рыночной экономики. У нас нет зрелого, ответственного класса предпринимателей. Можно говорить только об отдельных предпринимателях, и то в основном ориентированных на внутренний рынок.
Но преодолевать это явление надо не механическим внедрением принципа «экономической свободы» - это только консервирует и усиливает нигилизм. А внедрением принципа ответственности, чтобы сформировать зрелый предпринимательский класс.
Зрелого человека отличает от ребенка чувство ответственности. Так же и зрелое предпринимательское сообщество отличает чувство ответственности перед страной. Правда, стоит признать, что нам необходимо внедрение чувства ответственности повсеместно: и среди чиновничества, и среди силовых структур, и среди самого общества.
Для контраста можно привести пример Сингапура и его премьер-министра Ли Куан Ю, совершившего экономический «прорыв» в своей стране. Его экономическая политика была одной из самых либеральных в Юго-Восточной Азии. Но в основу своей политики он ставил не экономическую догму, а реальные интересы граждан. С каждым годом его политика должна была приводить к зримому улучшению жизни простых людей. И что очень важно, Ли Куан Ю в либеральной по сути экономике внедрял принцип ответственности, ответственности власти и бизнеса перед обществом, отдельного гражданина перед обществом, общества перед отдельным гражданином. Таким образом он минимизировал отрицательные проявления капитализма, который может нести поистине разрушительное действие, если имеет форму неограниченного капитализма.
У нас же господствует сверхлиберальная политика. В чем-то напоминающая либертарианство: свобода обогащения при минимуме ответственности (правда, не для всех, а для избранных). Сам Ли Куан Ю оценивал экономическую политику при президенте Путине как «излишне либеральную». Причина такой оценки со стороны одного из самых видных либералов очевидна: при настолько либеральной экономической политике, как в России, полноценное развитие страны невозможно.
Внедрение элементов плановой экономики просто необходимо для России. Именно сочетание плановой и рыночной моделей экономики помогло Китаю выбиться в лидеры экономического развития. Не стоит думать, что только коммунистический Китай мог позволить себе «роскошь» плановых методов в экономике. Даже такие страны с рыночной экономикой, как Южная Корея и Япония, очень интенсивно использовали сочетание плановых и рыночных методов в самых передовых отраслях экономики, чтобы добиться экономического «прорыва». И они его добились.
Кстати, один из немногих относительно успешных примеров в российской экономике только подтверждает необходимость элементов планирования. Это военно-промышленный комплекс (ВПК). Там удалось сохранить многие производства, использующие высокие технологии и выпускающие конкурентоспособную на мировом рынке продукцию. И сделано это было именно благодаря сохранению плановых методов, хотя были многочисленные попытки сделать ВПК частным. Причем в 1990-е гг. многие предприятия были даже проданы «за копейки» иностранцам, а производство было попросту свернуто.
Вера в свободную торговлю тоже является иллюзией. Свобода торговли это принцип, хорошо подходящий для промышленно развитой страны. Он обеспечивает беспрепятственный доступ к иностранным рынкам для товаров из такой страны. В частности, принцип свободы торговли был очень выгоден Великобритании 19 века, Германии рубежа 19-20 веков, США, Западной Европы, Японии, Южной Кореи второй половины 20-начала 21 века. Сейчас на этом принципе особенно настаивает Китай из-за возросшей промышленной мощи и большой доле экспорта в экономике этой страны.
Призывы к свободе торговли со стороны России, экспортирующей в основном сырье и продукты его первичной переработки, выглядят абсурдно (по данным ФТС доля экспорта только нефти, газа угля и руд в 2019 г. – 44,5%, доля экспорта нефтепродуктов, удобрений, металлов, лесоматериалов – еще 44,1%; доля машин и оборудования – всего 6,5%). Сырье и так востребовано другими странами, а пошлины с него, как правило, не берутся. Выглядит так, как будто Россия борется за сохранение за собой статуса сырьевой державы и отстаивает интересы промышленно развитых стран. Кстати, любопытно заметить, что именно после вступления России в ВТО 22 августа 2012 в нашей экономике начался период хронической стагнации (а именно, со второй половины 2012 г.)
Конечно, крайности не нужны, но разумный протекционизм здесь был бы крайне полезен.
Решение проблемы:
Запуск системы полноценного планирования экономического развития.
Создание полноценной промышленной политики.
Выделение ключевых областей промышленности и концентрирование на них основных ресурсов.
Создание мощных промышленных групп (примером могут служить южнокорейские «чеболи»). При невозможности привлечь бизнес – создание государственных компаний (правда, со строгим условием принципиально новой кадровой политики, ограничивающей кумовство и непрофессионализм).
Приоритет высокотехнологичным и высокопроизводительным сферам промышленности.
Увеличение субсидирования сельского хозяйства при строгом контроле качества пищевой продукции.
Согласование новых условий членства в ВТО (с более высокими таможенными пошлинами), при невозможности такого согласования - выход из ВТО.
Окончание следует
