Редгрейв продает Уильямса Вульфу
Один из самых значимых драматургов ХХ века Теннесси Уильямс всегда представал перед русским читателем сильно «подрумяненным». Заботливая цензура, опасаясь за тлетворное влияние шокирующе откровенных пьес на неподготовленного положительного советского гражданина, пропускала с большими купюрами лишь самые невинные его произведения. Но, пока мы страдали от происков цензуры, даже сами американцы находились в неведении насчет нескольких пьес и романов эпатажного писателя. Оказавшись крутыми даже по меркам свободных во всех отношениях американцев, его мемуары и роман «Моизи и мир рассудка» не вошли в 8-томное полное собрание сочинений, изданное на родине Уильямса.
Если раньше по числу переведенных и опубликованных произведений Уильямса позади нас был, возможно, только Китай, теперь, исключительно благодаря Виталию Вульфу, мы догнали и перегнали всю планету, в т.ч. и саму Америку. Известный театровед, переводчик и литературный критик, он принял самое живое участие в составлении 3-х томника Теннесси Уильямса (М., «Авантитул», ОЛМА-ПРЕСС, 2001) все тексты в авторском варианте, без сокращений), в который впервые вошли те самые скандальные «Мемуары», поздние пьесы («Предупреждение малым кораблям», «Записные книжки Тригорина», «Что-то смутно, что-то ясно»), а также неизвестная ранее проза писателя, в частности, «Моизи и мир рассудка»).
22 февраля в Центральном Доме Литератора состоялась презентация изданного 3-хтомника, на которой Виталий Яковлевич, тонкий ценитель Уильямса и его «несостоявшийся друг» (в силу определенных порядков в нашей стране, им так и не суждено было встретиться, но долгое время они дружили в письмах), рассказал об идее возникновения этого перевода. В работе над книгой очень пригодились его контакты с Ванессой Редгрейв. В результате весьма запутанной истории знаменитая английская актриса оказалась владелицей архива Уильямса и по дружбе передала Вульфу обнаруженные ею ранее неизвестные пьесы, в т.ч. «Не о соловьях» (по этой пьесе уже даже поставлен спектакль в театре Маяковского).
По мнению Вульфа, мало кто мог бы писать о себе так откровенно. Но откровения эти не только из области интимной жизни. Художественно-мировоззренческие позиции, встречи с людьми, жизненные ценности – вот о чем не принято было писать, и что не принято было читать.
«Будет или не будет это приемлемо для вас, зависит, в том числе, и от вашей толерантности к стареющему мужчине, которого почти непрерывно болтает между воспоминанием и его состоянием в настоящее время.
По ходу книги мне придется много говорить о любви, больше о плотской, но и о духовной тоже. Для человека, так часто бывавшего на краю пропасти, я прожил удивительно счастливую жизнь, в которой было много удовольствия – и чистого, и нечистого».
Алина Старинец
Ждем Ваших откликов на статью...
Комментарии читателей Оставить комментарий