Элегия нанива

Япония. 1936. 71 минута.

Авторы сценария Тадаси Фудзивара, Кэндзи Мидзогути, Ёсиката Ёда по рассказу «Миэко» Сабуро Окады

Оператор Минору Мики

Композитор Коити Такаги

Оценка - 9 (из 10)

Мелодрама

•	Кадр из фильма

Почему-то считается, что именно с этого фильма начинается «настоящий Кэндзи Мидзогути», хотя он прежде снял 59 (!) лент, преимущественно в немой период кинематографа. Пожалуй, представление об «Элегии Нанива» как о первом шедевре японского мастера связано с тем, что Мидзогути наконец-то нашёл нужную и точную манеру кинематографического повествования, представляя вроде бы «обыкновенные истории» из жизни гейш, однако преображённые на экране особым поэтическим светом. В них содержится внимательный и даже дотошный анализ довольно замкнутого мира искусных увеселительниц и мастериц поддержать беседу с любым посетителем «дома свиданий», что постепенно, с течением десятилетий, стало вырождаться и превращаться в заурядную проституцию (о чём свидетельствует самая последняя работа постановщика - «Улица стыда»). Казалось бы, автор рассказывает всё об одном и том же: как молодые девушки попадают из-за стеснённых житейских обстоятельств в вечную кабалу, будучи вынужденными по-всякому услаждать подчас капризных клиентов, то ведущих себя совершенно по-детски, то претендующих на беспрекословно подчиняющее всех отцовское покровительство…

Но в полном соответствии с такими названиями, как «Элегия Нанива» или же «Музыка Гиона», кино о гейшах в трактовке Кэндзи Мидзогути приобретает именно элегический характер, звучит подобно музыке, иногда печальной, но неизбежно очищающей душу и уносящей прочь от мрачной повседневности. Достаточно заключительного проезда камеры в «Элегии Нанива» по направлению к парапету набережной, где отвергнутая родственниками Аяко (она-то пожертвовала всем ради задолжавшего отца и брата-студента) готова подцепить очередного клиента, чтобы можно было почувствовать, как на «невозвышенном материале» современной для режиссёра действительности совершается стремительный взлёт от быта к бытию. И это вдруг позволяет постигнуть вечность и неизменность издревле совершающегося круговорота жизни.