Дом дураков

Россия-Франция. 2002. 104 минуты.

Автор сценария Андрей Кончаловский

Оператор Сергей Козлов

Художник Любовь Скорина

Композитор Эдуард Артемьев

, Елена Фомина, Марина Полицеймако, Расми Джабраилов, Анатолий Адоскин

Премии: Большой приз жюри и премия ЮНИСЕФ на МКФ в Венеции

Оценка - 6 (из 10)

Политическая трагикомедия

•	Кадры из фильма

Этот замысел возник у Андрея Кончаловского вскоре после появления его предыдущего российского фильма «Курочка Ряба», тоже решённого в жанре трагикомедии, даже фарса, народного лубка с некими вывертами и закидонами. Однако от социальной сатиры режиссёр двинулся, пожалуй, в сторону политического памфлета. Потому что, несмотря на наличие полижанровой структуры в повествовании (того, что четверть века назад сам Кончаловский определил как «принцип слоёного пирога»), главным мотивом «Дома дураков» становится прямо и без обиняков, что называется, в лоб выраженная мысль о необходимости мирного сосуществования на земном шаре, уподобленном яблоку в руках престарелого сумасшедшего, сиречь Господа Бога.

Разумеется, это могло лишь привидеться «блаженной Жанне», далёкой родственнице по душе знаменитой Орлеанской Девы (ассоциация не будет парадоксальной, если принять во внимание замечание автора, что идеальной исполнительницей стала бы молодая Инна Чурикова, которая в «Начале» как раз сыграла Жанну Д’Арк в понимании простой фабричной девушки Паши Строгановой). Обитательница психбольницы, которая старается быть «добрым ангелом» этого богоугодного заведения, тоже слышит голоса и имеет видения - но не от архангела Михаила, а представляя себе явление в сверкающем огнями поезде своего любимого певца Брайана Эдамса. Он вновь и вновь собственной персоной облагораживает унылый и почти лишённый красок мир, куда уже вторглась непрошеная война, превращая в праздник воображаемую жизнь сумасшедшей по имени Жанна.

Но на самом-то деле, поезда тут уже не ходят, и напрасно местные душевнобольные собираются у окна, чтобы проследить за проносящимся мимо составом, где представляется какая-то иная действительность, столь манящая и кажущаяся загадочной для тех, кто пока остаётся вне её. Потому что, если однажды сесть в вагон и отправиться в путь, довольно скоро выяснится, что ничего нового там не встретишь, а только с горечью убедишься, что везде - одно и то же. Тем не менее постановщик «Дома дураков» с редкой настойчивостью несколько раз повторяет иллюзорные, пригрезившиеся сцены с участием Эдамса, где все счастливы и веселы, якобы вырвавшись на свободу и оставив всё неприятное позади.

Точно так же насильно он пытается заставить нас поверить в другую сказку про чеченца Ахмеда, который решил спрятаться среди психов, не только скрываясь от возмездия российских солдат, но и будто бы осознав, что добровольное безумие лучше кровавой бойни. И вообще дом сумасшедших где-то на границе между Ингушетией и Чечнёй - это приют, убежище, некий Ноев ковчег неподалёку от своего библейского предшественника, где вполне может затеряться и седовласый тип Не От Мира Сего, которого для пущей политкорректности следовало бы воплотить не интеллигентному москвичу Анатолию Адоскину, а какому-либо актёру кавказской национальности. Почему же Всевышний, если он един и неделим, всё-таки наделён по привычке чертами западного человека?!

Но подлинный просчёт «Дома дураков», в котором замечательные сцены (встреча Жанны с Ахмедом, её подготовка к свадьбе, гулянка у чеченцев, момент их поспешного бегства, что и должно было бы стать истинным финалом фильма) соседствуют не просто с проходными, а с удивительно неряшливыми и непрофессионально поставленными, заключается отнюдь не в этом демонстративном смешении всего со всем, в том числе реальных душевнобольных - с актёрами (вообще-то это неэтично!). В конце концов, режиссёр ради слома надоевшей эстетики имеет право на метания от эксцентрики к почти документально фиксируемой хронике событий, пусть и не всегда способен ухватить и передать энергетику, внутренний драйв, пульсирующий нерв происходящего. Хочется сказать ему «Не верю!» только тогда, когда он остаётся на уровне демагогии, не подкрепляя проповедуемую идею на художественном уровне, уповая на силу воздействия явно в духе пропагандистского кино, где бы оно ни создавалось - от бывшего СССР до нынешних США.

Бежав от кинематографа Большого Стиля и фаст-фуда, Андрей Кончаловский так и не нашёл пристанища нигде, поскольку везде ему суждено чувствовать себя пришлым чужаком, не вписывающимся в местный мейнстрим. По сути, он и есть тот самый Ахмед (всё равно что наполовину постриженный тип в исполнении самого режиссёра из ёрнического пролога «Курочки Рябы»), который затесался в «психушку» до поры-до времени, надеясь переждать до «прибытия поезда». А братья Люмьер ещё даже и не отправлялись на вокзал Ла Сьота. Кино пока что не родилось!

ГДЕ ИДЕТ