Переворот по-египетски: комедия и трагедия
В 1949 году закончилась первая арабо-израильская война. Египет потерпел в ней поражение.
В армейской среде это вызвало глубокое возмущение правящим режимом короля Фарука I. Вокруг подполковника Гамаля Насера стало формироваться ядро нелегальной группы («Свободные офицеры»), готовившей свержение власти.
Надо сказать, что в организацию вошли военнослужащие совершенно разных политических воззрений. Среди них были и марксисты, и те, кто поддерживал отношения с «Братьями-мусульманами», и люди, имевшие связи в королевском дворе. Отметим и тот факт, что отдельные представители органов безопасности Египта вместо того, чтобы бороться со «Свободными офицерами», сами примкнули к ним.
На первых порах соратники Гамаля Насера занялись агитационной работой, рассылая почтой свои листовки другим офицерам. Как водится, начали с обличения коррупционеров в верхах.
Вот типичный пример листовки: «Одной из своих целей «Свободные офицеры» ставят борьбу с коррупцией, взяточничеством, фаворитизмом, использованием власти в своекорыстных целях, но этим мы займемся потом, покончив сначала с колониальным режимом».
Причем порядки при короле были довольно либеральными, и пресса открыто писала о злоупотреблениях в распределении военных заказов. Негодное оружие объявили ключевой причиной поражения страны, что негативно отразилось на престиже монарха, окружение которого оказалось под ударом критики.
Параллельно печать обличала «пороки» Фарука, смакуя подробности его личной жизни. Ничего нового, аналогичный прием применялся и для дискредитации Николая II в связи с кампанией вокруг имени Распутина. Характерно, что Фарук I как и русский царь не смогли обуздать средства массовой информации. Авторитет монарха падал, а вот а влияние «Свободных офицеров», напротив, нарастало.
Этому способствовала и партизанская война, развернувшаяся в Египте против англичан после того, как Каир разорвал англо-египетский договор, позволявший британцам держать в зоне Суэцкого канала свои войска. Египетские партизаны, подготовленные «Свободными офицерами» регулярно атаковали англичан, отказавшихся признавать договор утратившим силу.
Казалось бы патриотический акт, разрыв колониального соглашения, должен был бы повысить популярность Фарука, который решился пойти против Лондона. Но нет, лавры собрали оппозиционные силы, в первую очередь группа Насера, а отнюдь не монарх.
Более того, когда власть разрешила народу ношение оружия для отпора оккупантам, вновь это связали не с Фаруком, а с правительством, про которое говорили, что оно тоже оппозиционно королю. Возникла довольно странная ситуация. В Египте нарастали демократические свободы, улучшалось социальное положение широких масс, страна под властью Фарука успешно боролась за свой суверенитет, а власть короля дряхлела на глазах.
Антианглийские акции не сводились к партизанским вылазкам. Вовсю ширилась и уличная активность в которой принимали участие тысячи, затем сотни тысяч человек, а апофеозом стал миллионный антибританский митинг всколыхнувший всю страну. Во главе демонстрации шли члены правительства, религиозные авторитеты, профессура. На этом шествии вовсю распространялись оппозиционные листовки.
Египет постепенно радикализировался, все минусы приписывали Фаруку, а плюсы считали заслугой оппозиции. На улицах стал звучать лозунг «Долой короля». И это при том, что монарх объективно сделал многое для своей страны, а его непоследовательность и слабости во внешней политике были кажущимися.
Они объяснялись сложнейшими условиями, в которых Египет оказался в силу исторических обстоятельств, сложившихся задолго до того как Фарук взошел на престол, и это тоже напоминает о реалиях царской России, когда Николай получил от своих предшественников непростое «наследство» в виде груза проблем.
И Николай, и Фарук решали их в целом успешно, но ни тот, ни другой не сумели донести свою правду ни до элиты, ни до общества в целом. В результате в армейской среде Египта быстро оформлялись контуры заговора.
В какой то момент, работавшие в Египте американские спецагенты пришли к выводу о то, что переворот неизбежен, и советовали руководству США рассматривать «Свободных офицеров» как силу, с которой придется иметь дело в ближайшем будущем. Выступление путчистов ожидалось со дня на день, и катализатором мятежа стало известие, что монарх получил сведения о руководителях заговора и против них готовятся репрессии.
Игра пошла наперегонки - высшее командование армии обсуждало меры нейтрализации заговорщиков, а мятежники в это же самое время поднимали верные им войска. Как известно, «Свободные офицеры» успели первыми.
Вот как описывает детали переворота один из его участников - Ахмед Хамруш. В ночь на 23 июля 1952 года заместитель командира Первого мотомеханизированного батальона подполковник Юсеф Сыддык погрузил на грузовики своих солдат и двинулся на Генштаб. Ему сопутствовала удача: в самом начале пути колонна наткнулась на командира батальона Абделя Макки, и Сыддык без труда арестовал своего же начальника.
Дальше - вновь везение, по пути он встречает еще одного генерала и тоже его захватывает. Подъехали к Генштабу, а около здания прогуливается незадачливый генерал - Мухаммед аль Халифа. Ловят и его. Переворот стремительно превращался в комедию.
Дальше еще смешнее. Сыддык и его люди врываются в Генштаб, а он почти пуст. Бегают по кабинетам, в конце концов обнаруживают, что в одном засела армейская верхушка. После короткого сопротивления всех арестовывают. Вот так верховное командование, разрабатывавшее план разгрома «Свободных офицеров» попало врасплох и в короткий срок было выведено из борьбы.
Правда, легкость первого этапа переворота наталкивает на мысль о том, что генералы и не думали всерьез противодействовать «Свободным офицерам». Косвенно об этом свидетельствует еще и то, что Генштаб успел вызвать подкрепление, однако оно в полном составе перешло на сторону заговорщиков. Действительно ли Генштаб вызвал подкрепление для себя? А может быть для «Свободных офицеров»? Впрочем, это лишь предположение, в данном случае не слишком важное.
Итак, мозг армии был захвачен. Не стало центра, который мог бы координировать отпор перевороту, но армия далеко еще не вся подчинилась «Свободными офицерам». Лояльный королю генерал Мухаммед Хайдар, не подозревавший, что Генштаб в руках путчистов, позвонил туда и решил прояснить обстановку.
Комедия продолжалась: один из мятежников взялся имитировать голос высокопоставленного генштабиста Хафеза Бакри. Он и ответил, что все нормально, все под контролем армии, верной Фаруку. Хайдар звонил несколько раз, и ему каждый раз отвечал находчивый «пародист», умело подражавший Бакри. В Генштаб звонил и шеф полиции, и заместитель командующего артиллерией, и бригадный генерал Сейд Таха. Имитатор обманул всех.
В конце-концов Хайдар, вновь связавшийся со штабом, заподозрил неладное и потребовал пароль. Пароля путчист не знал, и обман выяснился, но его хитрость сильно осложнила противодействие мятежу. Пока шли перезвоны, подразделения путчистов успешно арестовывали других руководителей силового блока.
Мятежные артиллеристы заняли подступы к столице, бронетанковый батальон взял под контроль район аэропорта и Управление пограничными войсками, резиденция командующего Каирским округом тоже была захвачена.
Утром 23 июля 1952 года в руках «Свободных офицеров» оказался столичный радиоцентр и радиовещательная станция, что позволило мятежникам обратиться к народу со своим манифестом от имени генерала Мухаммеда Нагиба, также участвовавшего в заговоре:
«В последний период своей истории Египет пережил тяжкие времена коррупции, разложения и дестабилизации власти; эти факторы в значительной степени сказались на армии, а коррумпированные элементы явились виновниками нашего поражения в Палестинской войне. В период после этой войны факторы разложения и заговора предателей переплелись между собой, и армией руководили либо невежда, либо предатель, либо лихоимец.
Египет хотели лишить армии, способной его защищать; поэтому мы осуществили чистку самих себя, внутри армии у руководства стали люди, в способность, нравственность и патриотизм которых мы верим, и пет сомнения, что весь Египет встретит это известие с радостью и одобрением. Бывшим военным деятелям, коих мы сочли нужным арестовать, не будет причинено вреда, и в свое время они будут выпущены на свободу; я заверяю египетский народ, что вся армия сегодня трудится на пользу Отечества под сенью Конституции, не преследуя никакой корыстной цели.
Пользуясь этим случаем, я прошу народ не позволять ни одному предателю прибегнуть к актам диверсии или насилия, ибо это не в интересах Египта; любое действие подобного рода будет пресекаться как никогда решительно, и тот, кто его совершит, немедленно получит возмездие как предатель; этот свой долг армия исполнит в сотрудничестве с полицией. Наши братья-иностранцы могут быть спокойны за свои интересы, свою жизнь и свое имущество — армия считает себя ответственной за них. И да поспешествует нам Аллах».
Это обращение нашло живой отклик в армии, которая в массовом порядке стала переходить на сторону путчистов. Однако король еще не был арестован, он не потерял самообладание и действовал.
Фарук думал, что в его рукаве остается три козыря: лояльные моряки, личная гвардия и возможная поддержка английских войск, все еще находившихся в зоне Суэцкого канала.
Как тонкий политик, Фарук мгновенно предложил лидерам «Свободных офицеров» сформировать правительство, но те уже взяли курс на свержение монарха. Королевский дворец, где находился Фарук и его семья, включая детей, оцепили части путчистов. Силы были совершенно неравны, но якобы праздный, беспутный гуляка, как короля третировала оппозиция, собрал всех, кто был с ним и попытался отбиться. Тогда на дворец навели тяжелое орудие и к тому же стало ясно, что помощи ждать неоткуда.
Фарук приказал прекратить сопротивление. Путчисты пока не решались на штурм, но посчитали, что монарх уже сломлен и потребовали от него подписать акт об отречении. Даже в этих условиях король заявил, что он не трус и еще поборется, но, в конце концов, уступил давлению, и на почетных условиях отъезда из страны отрекся в пользу своего сына.
Даже лидер мятежников Нагиб, пришедший на проводы уже свергнутого короля, отдал ему честь. От волнения у генерала перехватывало дыхание, а другие офицеры тоже взяли под козырек.
Последние слова короля в адрес Нагиба звучали так: «Во всяком случае, я желаю египетской армии всего доброго. Это армия моих отцов и дедов, и я поручаю ее твоим заботам. Но твоя миссия сложна и трудна».
Что ж, достойный уход достойного человека.
P.S. При подготовке статьи использовалась работа Ахмеда Хамруша «Революция 23 июля 1952 г. в Египте».
