Чернобыль. Принятый вызов

Сергей Черняховский: «Главное, чего мы не знаем – произойди такая катастрофа сегодня, сможет ли сегодняшняя Россия и сегодняшняя властная система подавить вырвавшиеся силы так, как это сделал СССР треть века назад»

Тридцать пять лет назад в Чернобыле мы столкнулись с вызовом самих себя. Вызовом силы, которую сами создали. Там все было рукотворным: атомная энергетика и сама Чернобыльская станция, ошибки операторов и известная первоначальная бестолковость реакции на катастрофу, подвиг ликвидаторов и укрощение, победа над вырвавшееся силой.

Чернобыль предупредил об опасности – и Чернобыль породил массу мифов и фобий.

Но Чернобыль стал и одним из первых результатов провозглашенных «перестройки» и «нового мышления». Принципа «ухода от всех и всяческих запретов». Не слишком афишируется, но в среде имевших место к ядерной энергетики звучит рассказ о том, что тогда на четвертом блоке поставили эксперимент, однозначно запрещенный инструкциями еще зари освоения атомной энергии.

Но когда опытные специалисты обращали внимание на эти запреты, энтузиасты от энергетики и «нового мышления» пафосно возглашали: «А вы видели, кем все эти запреты утверждены? Берией, государственным преступником и организатором массового террора. Пора выйти за рамки догматических запретов!» - и эксперимент был осуществлен.

Катастрофу породил авантюризм начинавшейся короткой, но трагической эпохи Горбачева и ее «интеллектуальных новаций», но катастрофу удалось преодолеть потому, что эти интеллектуальные новации еще не затопили страну. Страна жила старыми алгоритмами и старыми рефлексами, на катастрофу отзываясь мобилизацией и подвигами, а не провокациями от имени «прав человека». Случись Чернобыль позже годом или двумя – вряд ли удалось бы справиться с ним так, как удалось тогда, когда страна не была еще «десталинизирована».

Чернобыль сам подвел черту под беспечностью раннего идеализма атомной энергетики – и Чернобыль сам нуждается в собственном преодолении.

Чернобыль показал, что человек может натворить – и Чернобыль показал, что человек может преодолеть.

Чернобыль показал, что случится, если творение человека вырвется из-под его контроля – и Чернобыль показал, что случится, если на пути вырвавшихся сил встанет тот же человек.

В конечном счете, мы до сих пор не знаем, что именно там произошло. Разбираться в версиях, не имея специального образования и работы с такими устройствами – бессмысленно и нелепо.

Есть две основные версии: что виной взрыва была конструкция реактора и что виной взрыва стал сугубо субъективный фактор - нарушения эксплуатационного регламента, то самое пафосное: «У нас перестройка, Берия нам не указ!»

Правда, такую же конструкцию имели еще более десятка реакторов, но на них все обошлось без аварии. И сам четвертый энергоблок Чернобыльской АЭС до аварии проработал два с половиной года. То есть если в самой конструкции в последующем и обнаружили недостатки, то не ведущие фатально к катастрофе.

Регламент же работы – действительно, судя по всему, был нарушен. Именем «нового мышления» и «борьбы с бериевскими запретами».

И все же – что именно произошло, мы так и не знаем. Мы не знаем, что именно привело к аварии – конструкция, ошибки или имевший место по ряду наблюдений сейсмический толчок.

И мы даже не знаем, что именно взорвалось, не известна и не установлена до конца природа взрыва: был это паровой взрыв, разрушивший реактор и приведший к выбросу ядерного топлива или по природе своей своеобразный ядерный микровзрыв среды, вынесенной в операционный зал.

Более того, мы с полной уверенностью не знаем, сгорело ли в этой аварии все ядерное топливо, что следует из одних заключений, или что 95% его так и осталось в саркофаге, как следует из других.

Мы до конца не знаем, что именно мы победили и каковы были бы последствия того, если бы в битве с аварией страна потерпела поражение. Потому что только по одной из вполне обоснованных гипотез, если бы реактор прожег бетонную подошву, он ушел бы в подземные озера Припяти и не только отравил весь водный массив, но и мгновенно вскипятив его, привел к колоссальному паровому взрыву. Который, по некоторым оценкам, принес бы гибель чуть ли не половине Европы.

И не произошло это только потому, что донбасские шахтеры-добровольцы прорывались и прорубились вовремя под подошву реактора и сумели ее укрепить. Опять, кстати, Донбасс и шахтеры – и опять на пути рукотворной катастрофы, как спустя четверть века они будут останавливать другую рукотворную катастрофу, рожденную «перестройкой и демократизацией» - Чернобыль Майдана.

Сейчас одни сравнивают катастрофу в Чернобыле с катастрофой на Фукусиме, другие говорят, что если в Чернобыле все было скрыто от освещения, то в Японии события были полностью раскрыты для освещения в прессе и оповещения общественности. Только даже США явно проявляли откровенное раздражение тем, что не могут получить от своего союзника необходимую информацию о происходящем на станции.

И мы знаем, что там, в Чернобыле, летчики вели вертолеты в эпицентр радиации и засыпали реактор тоннами дезактивационной смеси, хотя сейчас, в Японии, «открытость информации» позволяла в эфире наблюдать, как японские летчики точно сбрасывали воду на остывшие реакторы и резко уходили в сторон, сталкиваясь с показателями датчиков о повышенной радиации.

И главное, чего мы не знаем – произойди такая катастрофа сегодня, сможет ли сегодняшняя Россия и сегодняшняя властная система подавить вырвавшиеся силы так, как это сделал СССР треть века назад.

600 тысяч человек пошли тогда спасать окрестные города, природу и миллионы людей, а возможно, и пол-Европы. Система сумела на свою технологическую ошибку ответить мобилизацией, концентрацией средств и массовым героизмом. И поддержкой всей страны: открытый «счет 904» собрал тогда за полгода 520 миллионов тех, еще не обесцененных, «тяжелых рублей» - по нынешнему счету более двухсот пятидесяти миллиардов рублей или порядка трех миллиардов долларов.

Чернобыль породил множество мифов – о чуть ли не сотнях тысяч погибших и смертельно пострадавших от катастрофы. На самом деле, среди выполнявших аварийные работы 134 человека получили острую лучевую болезнь. В 1986 году от нее умерли 28 человек. Еще три человека погибли тогда по причинам, не связанным с радиацией. И в период 1987-2004 годов умерли 19 человек.

Среди не достигших во время аварии 18-летнего возраста, в период 1990-1998 годов было зарегистрировано 4 тысячи случаев заболевания раком, часть из этих случаев считают прямым следствием облучения. 15 человек от нее уже умерли.

Гибель каждого человека – трагедия. И это – страшно. Но это в любом случае не сотни тысяч.

И тогда после Чернобыля, и сегодня, после Фукусимы, катастрофы рождают шок и отчаяние. И призывы отказаться от атомной энергии как таковой. Как и любой пожар может привести к отчаянию и требованию запретить использование открытого огня.

Хотя, на самом деле, атомные станции – действительно на порядок безопаснее тепловых и, как ни парадоксально, практически не загрязняют окружающую среду, пока не взрываются. Тепловые - пока загрязняют ее постоянно.

И действительно, как показывают все наблюдения и все исследования – зоны вокруг атомоградов экологически безопаснее и чище, чем те местности, в которых их нет, потому что находятся под постоянным контролем и живут в условиях повышенных мер безопасности. И здоровье граждан там лучше – просто потому, что действует жесткая система профилактических наблюдений и мер, вскрывающих опасность заболевания на ранних стадиях. Правда, точнее было бы сказать, что так было в советское время. Что происходит сейчас в здравоохранении – не знает никто.

Но важнее другое. Философский и мировоззренческий вывод. Авария в Чернобыле была трагедией. Но она была и шагом на пути познания. Который сам по себе останавливать бессмысленно, и остановка его может вести только к еще более страшным трагедиям.

Чернобыль показал, что может случиться, если не держать созданных человеком драконов под жестким контролем. Как сказал на одном из заседаний Политбюро ЦК КПСС, посвященном катастрофе, Николай Рыжков, премьер-министр СССР: «…Разболтанность. Если бы не произошла она здесь и сейчас, произошла бы в другом месте. На заре АЭС все было поставлено строго и добротно. Постепенно атомная энергетика вышла за границы Славского (т. е. Минсредмаша), но «не вышла» вместе с ней дисциплина».

Но Чернобыль показал и то, что даже эти вырвавшиеся на волю драконы все равно смиряются, когда человек не впадает в панику, а набирается смелости взять их за горло.

И Чернобыль показал, что человек в силах принимать вызовы и достойно на них отвечать. Если он остается человеком, а не бандерлогом «общества потребления».