Александр Непомнящий «Новые похождения А.И. Свидригайлова (1968-1994)»
Обложка диска. Предоставлено издателем
Мало кто из музыкантов начинает со стирания личной истории. В своем дебютном альбоме Александр Непомнящий бросал вызов не только пресловутой «тусовке», но и самому себе, полностью переосмысляя привычные для рокеров мифологемы.
Вместо восторгов по поводу того, как «прекрасен наш союз», в «Конце русского рок-н-ролла» ощутима горечь по поводу профанации неформалами идей Егора Летова и Янки Дягилевой. Взамен романтических чувств – категоричный вывод: «Одиночество – когда ты рядом, а любовь – когда тебя нет». Радикалу из «Лимоновского блюза» автор явно сочувствует, но, тем не менее, пропускает этот образ через искажённое восприятие агрессивных обывателей. Даже спасительная «зеленая карета» из «Деда Мороза» (образ из одноимённой песни Александра Суханова) исчезает недостижимым призраком, а героям приходится довольствоваться лишь мимолетной анестезией.
Остается так любимый нон-конформистами экзистенциализм, влияние которого особенно заметно в песнях «Одиночество», «Мы будем жить долго», «Квадратная» и «Соседский блюз». Любовь – мучение, ад – это другой, близкие фатально не способны тебе помочь, даже если у них есть то, что тебе не хватает в данный момент. В этом Непомнящий был не одинок – вспомним хотя песню группы «Мегаполис» «Встреча», логика текста которой поразительно напоминает посыл «Квадратной».
Недостаточность такого подхода Непомнящий мог ощущать в период работы над альбомом. Как вспоминает в комментариях к нынешнему CD-изданию лейбла Bull Terrier ивановский друг поэта Константина Шаронина – первоначально диск должен был носить название «Мы будем жить долго» - по песне, представлявшей собой, согласно отзыву Непомнящего, «дьявольскую смесь раскаяния, отчаяния, богоборческого бунта и откровенной истерики».
Но гораздо убедительнее для понимания замысла альбома оказалась фигура персонажа Достоевского Аркадия Свидригайлова, фигурирующая в двух песнях диска. С этим героем связаны мотивы двойственности, суицидальности и отчаяния – тех чувств, которые могли обуревать и самого Непомнящего. Спроецировав в названии альбома символичские даты жизни и смерти Свидригайлова на себя, автор как бы расправлялся с былыми деструктивными привязанностями и начинал движение в сторону подлинного бытия, сконцентрированного в словах: «А лицо у Христа было детское, но морщинкой сквозь лицо – одиночество».
Комментарии читателей Оставить комментарий