400 лет назад Россию спасла Лавра

25 января 1610 года была прорвана осада Троице-Сергиевой лавры. Это было началом конца Смуты

400 лет назад, 25 января 1610 года, русским народом была одержана великая победа. После более чем 16 месяцев осады неприятели бежали от стен Троице-Сергиевой лавры. Все попытки польско-литовских банд авантюристов и помогавших им русских «воров» овладеть цитаделью российского Православия провалились.

В те годы Российское государство находилось в состоянии полного хаоса, которое позже назовут Смутным временем. В Москве сидел царь Василий Шуйский, которого мало кто уважал даже из его сторонников, и многие города и земли отказывались ему подчиняться. Под Москвой, в селе Тушино, сидел самозванец, шкловский еврей Богданко, выдававший себя за сына Ивана Грозного, Димитрия. Причем если первого самозванца-«Димитрия» действительно поддержала немалая часть страны, то второму мало кто верил, и держался он лишь на поддержке откровенных авантюристов и уголовников («воров», по терминологии того времени). А также при помощи десятков тысяч польских и литовских шляхтичей, приехавших на Русь в поисках приключений и грабежа.

То, что в то время Речь Посполита не вела войны с Московской Русью, их не смущало, к тому же на родине многие из них и так имели заочные суровые приговоры. Понятно, что такие вояки просто «за идею» воевать не будут, и Лжедмитрий решил отправить их на захват Троице-Сергиевой лавры. Сокровищница монастыря была побольше иной государственной казны.

К тому же, как писал историк Николай Костомаров, «Троицкий монастырь стоял на дороге из Москвы в заволжский край, по этой дороге завозили в Москву запасы. Овладеть этой дорогой означало обратить в свою пользу главный продовольственный путь, и затруднить его неприятелю... Взять монастырь было выгодно еще и в двух отношениях: во-первых, овладеть его сокровищами и деньгами, во-вторых, еще более важен он был в нравственном значении. Это было самое святое место Московского государства. Монастырь стоял за Шуйского… рассылал по Руси грамоты, возбуждая верных стоять за царя Василия и не доверять прельщениям обманщика. В Новгород, в Вологду, на край студеного моря, в страны поволжские, в Нижний Новгород, Казань и даже в далекую Сибирь достигали их послания… Димитрий бы вырос высоко, если бы в этом монастыре вместо Шуйского молились за него и желали добра ему».

И вот назначенный Лжедмитрием воеводой и гетманом Ян Сапега с полковником Александром Лисовским и воинством порядка 30 тыс. польско-литовских, украинских и русских авантюристов и «воров» в сентябре 1608 года двинулся на Троице-Сергиеву лавру.

Лавра, однако, была достаточно сильной крепостью. Монастырь окружали 12 башен, соединенных крепостной стеной протяженностью 1250 м, высотой от 8 до 14 м, толщиной 1 м. На стенах и башнях размещалось 110 пушек, имелись многочисленные метательные устройства, котлы для варки кипятка и смолы, приспособления для их опрокидывания на неприятеля.

Правительство Василия Шуйского заранее направило в монастырь стрелецкие и казачьи отряды князя Григория Долгорукова-Рощи и боярина Алексея Голохвастова. Впрочем, эти два воеводы больше «преуспевали» в пьяных ссорах друг с другом и грязных доносах. Подлинными героями обороны оказались архимандрит Иоасаф, монастырская братия, крестьяне и рядовые ратники. Всего оборонявшихся насчитывалось к началу осады до 2300 человек ратных людей и около 1000 крестьян соседних сел, паломников, монахов, служителей и работников монастыря.

23 сентября 1608 года польские отряды Сапеги и Лисовского появились у стен Троице-Сергиевой лавры. 29 сентября ими в лавру была послана грамота с требованием о сдаче твердыни. Однако монахи, стрельцы и крестьяне из разоренных сел уже успели подготовиться к обороне. На польский ультиматум русские ответили: «Знайте, гордые начальники Сапега и Лисовский, что и десятилетний отрок посмеется над вами, ибо нет пользы человеку возлюбить тьму больше света, променять истину на ложь, свободу – на рабство».

9 польских батарей громили крепость в течение 6 недель без заметного успеха. Безуспешные штурмы чередовались с вылазками осажденных. Инженеры Сапеги начали рыть минную галерею. По свидетельству очевидцев осады, «великий чудотворец явился в чине Взбранного Воеводы, который приписуется ему в церковном песнопении (акафисте). Он ободрял и охранял подвизающихся за веру и отечество, устрашал врагов и умножал свои чудеса, дабы, при умножении опасностей, не изнемогла надежда спасения». Действительно, преп. Сергий явно более заслуживал звания воеводы, чем Долгорукий-Роща и Голохвастов.

23 октября преп. Сергий, по преданию, явившись во сне пономарю Иринарху, предупредил осажденных о новом приступе врагов и велел сказать воеводам, чтобы они «дерзали с надеждою». В подкрепление сей надежды преподобный прошел по стене, кропя ее и монастырские здания святой водою. Ночью действительно последовало нападение, но было отражено с уроном врагов. Вскоре узнали, что под монастырь ведется подкоп. Т. к. место и направление подкопа были неизвестны, то опасение сделалось всеобщим. Осажденные готовились к смерти, исповедовались, приобщались святых тайн и с каждым часом ждали взрыва. В это скорбное время явился настоятелю преп. Сергий, молящийся пред храмовой иконой Пресвятой Троицы, и по окончании молитвы сказал: «Бдите и молитеся: Всесильный Господь, по множеству щедрот Своих, еще милует вас и дает вам время на покаяние». Осажденные ободрились, и неприятель, возобновивший нападение, был снова отражен с уроном.

В день архистратига Михаила, во время вечерни, ядро ударило в полуденные железные двери Троицкого собора и оставило след на доске образа св. чудотворца Николая. Народ пришел в ужас, слезы орошали церковный помост; пение замедлялось от плача. Но во время той же вечерни изнемогшему от уныния архимандриту явился архангел Михаил, «с лицом сияющим, со скипетром в руках и, грозя врагам, говорил: «Вскоре Всесильный Бог воздаст вам отмщение». Сие видение тогда же возвещено народу, и архимандрит совершил молебное пение к Пресвятой Троице и архангелу Михаилу».

Упование на помощь Божию еще более укрепилось, когда вечером, во время правила, архимандрит услышал новое ободрение из уст преп. Сергия. А на другой день старцы Геннадий, Гурий и Киприан с некоторыми мирянами видели перед утреней преп. Сергия, ходящего по монастырю и зовущего братию в церковь, где виден был также св. архиепископ Серапион, молящийся перед образом Божией Матери.

Ободренные защитники обители вышли за 3 часа до света в трех отрядах, разными путями; именем Сергия и быстрым нападением они привели неприятеля в смятение, опрокинули и преследовали по восточной и южной стороне монастыря. Благодаря этому было найдено устье подкопа, ведущего под монастырь. Двое монастырских крестьян взорвали его, но и сами сделались жертвами своего подвига.

Сражение продолжалось весь день, при возобновляемых с обеих сторон усилиях, в разных направлениях и при обоюдных утратах. Кончилось оно тем, что монастырские воины захватили многочисленные трофеи на Красной горе, взяли 8 больших пушек, много другого оружия, пуль и пороху, сожгли и истребили укрепления и заставили Сапегу «удалиться в свои таборы».

Однако осада продолжалась, а внутри Лавры открылось новое гибельное зло. От тесноты, сырости, недостатка чистой воды и пряных зелий 17 ноября появилась цинга. Сначала в сутки умирало по 10 человек, потом – по 50, иногда – даже по 100. Наконец стало некому ходить за болящими. Монастырь наполнился смрадом от зараженных и умирающих. Успенский соборный храм каждый день наполнялся умершими. «Оскудели священники» от непрестанного хождения за больными и умирающими. Не столько война, сколько губительная болезнь до того уменьшила число защитников, что уже нельзя было по-прежнему думать о частых вылазках. Помощи также ниоткуда не было.

Обстрелы и приступы сменяли друг друга, таяло число защитников. Заканчивалось продовольствие, ощущалась нехватка воды, люди страдали от ран и холода, т. к. и дровяные запасы подходили к концу. Положение становилось безвыходным. Но по-прежнему наготове были котлы с кипящей смолой, пушки сурово смотрели в сторону захватчиков, и крепко держали оружие крестьяне, стрельцы и сами монахи. Время от времени небольшие русские отряды пробирались сквозь польскую блокаду на помощь осажденным. Люди погибали в бою на крепостных стенах, умирали от ран и болезней, но и силы поляков были на исходе. Польский гонор постепенно сменялся озабоченностью, страхом и наконец отчаянием, а малочисленные, но упрямые русские все не сдавались.

Сапега затеял решительный штурм 28 июля 1609 года. На этот раз атака должна была осуществляться со всех четырех сторон, чтобы добиться полного раздробления ничтожных сил гарнизона. Сигналом для атаки был пушечный выстрел, от которого начнется пожар в крепости; если пожар не возникнет – то второй выстрел, а если и тогда пожар не возникнет – то третий выстрел независимо от результатов. Осажденные видели приготовления к штурму и готовились стоять насмерть, но шансов на успех сражения практически не было.

Осажденных могло спасти только чудо, и оно состоялось. Запутанная система сигнала к штурму сыграла роковую роль: одни отряды бросились на штурм после первого выстрела, другие – после последующих. В темноте порядки штурмующих смешались. В одном месте немецкие наемники услышали за спиной крики русских тушинцев и, решив, что это – вышедшие на вылазку осажденные, вступили с ними в бой. В другом месте при вспышках выстрелов польская колонна увидела заходящий на нее с фланга отряд тушинцев и также открыла по нему огонь. Артиллерия осажденных открыла огонь по полю сражения, усиливая суматоху и возникшую панику. Сражение между осаждавшими перешло в кровавую резню друг друга. Погибли несколько сотен осаждавших.

Дух сбродного воинства надломился окончательно. Давние разногласия между тушинцами, с одной стороны, поляками и наемниками – с другой вылились наружу. В войске осаждавших произошел раскол. Многие атаманы тушинцев увели свои войска от Троице-Сергиевого монастыря, за ними лагерь Сапеги покинули иностранные наемники. Осажденные, напротив, были уверены, что чудесное спасение монастыря стало результатом божественного заступничества, и что конец осады близок.

Осенью 1609 года русские войска князя Михаила Скопина-Шуйского нанесли ряд поражений тушинцам и полякам, после чего начали наступление к Москве. Часть сил была выделена для борьбы с войском Сапеги, заблокировав его в собственном лагере. Было восстановлено регулярное сообщение между осажденными и идущими на помощь войсками.

Зная о движении из Новгорода к монастырю войск Михаила Скопина-Шуйского, Сапега приказал спешно снять осаду. 25 января 1610 года польско-литовские отряды отошли от монастыря в сторону Дмитрова. Там они были настигнуты и разбиты русским отрядом воеводы Ивана Куракина. В результате Сапега привел обратно к Лжедмитрию II немногим более 1000 человек. В осажденном монастыре к концу осады осталось не более 1000 человек из бывших там к началу осады, из них численность гарнизона составила менее 200 человек.

Увы, это был еще далеко не конец Смуты. Еще долгих 8 лет опустошала она Русскую землю. Но чудесное спасение Троице-Сергиевой лавры, стойкость ее защитников стали примером мужества для всех патриотов Русской земли, вдохнули надежду на окончательную победу над Смутой. И, вероятно, символично, что окончательно Смутное время было завершено опять же под стенами Троице-Сергиевой лавры, в декабре 1618 года. Тогда польский королевич Владислав, уже принявший звание «царя Московского», был отбит и от стен Москвы, и от стен лавры. И в деревне Деулино он подписал перемирие, фактически отказавшись от притязаний на российский престол, после чего на Русской земле воцарился столь долгожданный мир.