Сказки Андерсена считались непристойными
Возмущение современников Андерсена вызывали сказки «Новое платье короля» и «Огниво». Критики усматривали в них отсутствие морали и уважения к высоким особам. Это, прежде всего, наблюдалось в той сцене, когда принцессу ночью собака приносит ночью в каморку к солдату.
«Никто, верно, не станет утверждать, - писал критик, - что чувство приличия у ребенка усугубится, когда он прочитает о спящей принцессе, едущей верхом на спине собаки к солдату, который целует ее, после чего она сама, проснувшись, рассказывает об этом прекрасном происшествии, как об «удивительном сне».
Но современники Андерсена подходили к его произведениям с традиционными мерками. Они считали, что сказки предназначены исключительно детям и не чувствовали своеобразия творческой манеры датского писателя.
Впрочем, современники знали, в отличие от нас не только Андерсена-сказочника, ведь его творческое наследие значительно обширнее: 5 романов и повесть «Счастливчик Пер», более 20 пьес, бесчисленное множество стихотворений, 5 книг путевых очерков, мемуары «Сказка моей жизни», обширная переписка, дневники. И все эти разножанровые произведения по-своему способствовали созданию оригинальной литературной сказки Андерсена, о которой норвежский писатель Бьернстьерне Мартинус Бьернсон справедливо заметил, что в ней «есть и драма, и роман, и философия».
Одна из черт сказок Андерсена – их двойная адресация. Константин Паустовский считал, что у Андерсена «в каждой детской сказке заключена вторая, которую в полной мере могут постичь только взрослые». Сохранив сказочную среду и доступный детям язык, Андерсен вложил в свои произведения мысли, которые понятны их родителям. В самом деле, дети поддаются очарованию вымысла, их привлекает победа Добра над Злом, сюжеты, их яркие фигуры, быстрая смена эпизодов, подробные описания, при всей андерсеновской точности и лаконичности художественных средств, познавательность, юмор. Взрослые находят в сказках Андерсена глубокую философию, более реальный и более общий смысл, который легко свести к афоризму, пословице, крылатому выражению, придуманным самим писателем и широко бытующим по сей день: «А ведь король-то голый!», «Не беда появиться на свет в утином гнезде гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца», «Принцесса на горошине» и т.п. Андерсен для детей и Андерсен для взрослых – это, по существу, два разных писателя в одном лице и в одном и том же произведении: первым понятен в основном его юмор, вторым – ирония и сатира. Диана Вебстер в своей пьесе «Жизнь и умирание» переносит ситуацию из сказки Андерсена, услышанной в детстве, на свою жизнь и жизнь своей семьи: «Мой отец умер в моем незаконченном светло-зеленом жакете. Я убрала жакет в шкаф. Всякий раз, когда я видела его, я вспоминала, что отец умер в нем, в этом грубошерстном жакете. Я никогда его не носила. Он напоминал мне крыло одиннадцатого лебедя в сказке Андерсена, которую мне читала моя бабушка, когда я была маленькой: рукав рубашки из крапивы, которая обжигала и покрывала волдырями руки сестры. В сказке ничего не говорится о том, как чувствовал себя младший брат, оставшись с крылом вместо руки. Напоминала ли ему она о боли, и печали и изгнании? Или это означало любовь и радость, мир в сердце его сестры и конец истории…»
Самуил Маршак предполагал, что еще один секрет Андерсена в том, что он меняет местами волшебный и реальный миры: «Волшебное царство превращается у Андерсена в жилой, понятный, знакомый мир. Чудесное так смело и удивительно сменяется у него реальным, простым, ощутимым, что мы чувствуем себя как дома и в пещере, где живут ветры, и в подводном саду морской царевны, и в лесном холме, полном таинственной жизни. Но зато дома, в самой обыкновенной комнате, мы встречаемся с чудесами, которые обступают нас со всех сторон». При этом Андерсену свойственно удивительное чувство меры, у него нет и следа ложной красивости: «Хлопья метели, кружащих у ног Снежной королевы, превращаются, разрастаясь, не в серебряных лебедей, а просто-напросто в крупных белых кур».
Говорят, что мальчику Андерсену однажды рассказали, что прямо под мельницей, где он любил сидеть и мечтать, по другую сторону земного шара, находится Китай и что китайцы довольно легко могут прокопать подземный ход в родной город Андерсена Одензе и внезапно появиться на улицах заплесневелого датского городка в своих красных атласных халатах, расшитых золотыми драконами и с изящными веерами в руках. Возможно, это как-то повлияло на мировосприятие Андерсена, который быстро и естественно мог сменить в своем воображении один мир другим и почувствовать себя естественно в новой, незнакомой ситуации. Во всяком случае, в одной сказке этот след точно можно найти. Ведь «Соловей» начинается странным и изысканным утверждением: «В Китае, как ты знаешь, и сам император, и все его подданные – китайцы».
Комментарии читателей Оставить комментарий