О чем пишут, когда все можно?

Еще не так давно, поскольку развитие отечественной литературы планировалось и регулировалось партией, все темы, могущие прийти в голову писателю, делились на правильные и

Еще не так давно, поскольку развитие отечественной литературы планировалось и регулировалось партией, все темы, могущие прийти в голову писателю, делились на правильные и неправильные.

 Помимо откровенной пропаганды, как про-, так и антипартийной, с которой и так все понятно (и которая, кстати, не всегда означает плохую литературу: вспомним Маяковского и Ильфа с Петровым с одной стороны и Солженицына – с другой), существовал круг тем вроде бы нейтральных, но на самом деле очень даже подцензурных.

Например, если писать просто про любовь, было не очень правильно, то про перевоспитание посредством любви - вполне. Просто расследовать  похищение бриллиантов недостаточно - это должно было обязательно быть похищение государственных бриллиантов. А чтобы в книжке (или фильме) стреляли, должна была быть Гражданская или Великая Отечественная война.

Казалось бы, когда советская империя рухнула и все идеологические запреты разом снялись, стало можно писать все, что угодно. Вот тут-то свободный человек и должен бы заняться свободным творчеством. Но не тут-то было.

Выяснилось, что народу никогда не было интересно перевоспитание, государственные бриллианты и Гражданская война. На самом деле он изголодался по любви если не как у Мазоха с де Садом, то хотя бы как у Шахиджаняна, зловещим душегубцам если не как граф Дракула, то хотя бы как Сионские мудрецы и мочилову если не как в игре «Квейк», то хотя бы как в фильме «Рембо». В общем, чтобы за душу брало.

Не особенно, как оказалось, нужно ему и свободное творчество. Закормили его высокой литературой по самое не хочу. То, что во времена совка литература проходила не только тематический, но и качественный просев, напрочь отучили массового читателя, во-первых, отличать высоколитературное качество от ремесленного шитпотреба и, во-вторых, требовать от ремесленного ширпотреба хотя бы ремесленного качества. Снобские пишущие интеллектуалы, демонстративно отгораживаясь от массухи, еще и усугубляют положение.

Условия же дикого рынка подразумевают, что активнее всего писаться и издаваться должно не то, что хорошо, а то, что читают.

Вот так и получилось, что свободный рынок стал не просто еще более жестким, но и более тупым, чем раньше, тематическим цензором. Если у вас в книжке нет сексуальных извращений, стрельбы и всемирного заговора жидов, то не надейтесь на особенно большой успех у публики, большие тиражи и славу властителя дум. А если у вас все это есть, то писать хорошо уже совсем не обязательно.

И хорошо еще, что все остальное по крайней мере не запрещают. А то ведь могли бы.

Понятно, что если не произойдет конца света, третьей мировой войны или космического катаклизма, со временем баланс восстановится. Будет, как в цивилизованном мире, и белка, и свисток, и качественный ширпотреб, и высокая литература, понятная не только интеллектуалу, но и простому читателю.

Дожить бы только.