«Китай не может стать младшим партнером США»

Эта тональность прозвучала в речах и Бжезинского, и Киссинджера

Ну, если начать с байденовских заявлений, то есть все-таки начать американо-китайский, так сказать, дискурс рассматривать в свете судьбы «перезагрузки», то, собственно, ничего нового Байден не сказал. И понятно, что дипломатическое ведомство обязано реагировать на достаточно бестактные заявления (наше ведомство, конечно). Собственно, американское тоже прореагировало, потому что практически Хиллари Клинтон мягко дезавуировала тональность Байдена. То есть, грубо говоря, мотив «перезагрузки», который исходит из того, что Россия вынуждена будет считать для себя выгодным подчиниться Соединенным Штатам, если Соединенные Штаты не будут делать это в жесткой и циничной форме так, как это пытается делать Байден – это, собственно, и есть смысл «перезагрузки»: «Куда она, Россия, денется с подводной лодки»?

'''Клинтоновская политика эффективнее бушевской'''

На самом деле, я еще раз повторяю, клинтоновская политика с точки зрения достижения целей и задач Соединенных Штатов эффективнее бушевской, эффективнее хотя бы потому, что она дает надежду Соединенным Штатам использовать слабость России и, значит, заставить ее, подтолкнуть ее добровольно действовать, так сказать, как младший партнер Соединенных Штатов. Считать Китай младшим партнером они никак не могут. На самом деле эта идея совершенно не новая. Эта тональность прозвучала в речах и Бжезинского, и Киссинджера – двух столпов американской геополитики.

Не просто двух столпов, и не просто они – один демократ, другой республиканец, и принадлежат вообще к очень разным группам, конкурирующим политически кланам. Важно, что это представители совершенно двух противоположных политических концепций, мировоззрений. Я просто напомню, раньше это называлось «глобалисты» и «центросиловики». Бжезинский – человек, мыслящий глобально, и в этом смысле более близкий к неоконсерваторам, не тактически, а стратегически. То есть это ведущая роль Америки - рассмотрение мира как противостояние, так сказать, сил добра с силами зла. А Киссинджер - это такой прагматик, у него речь идет о том, что существует несколько центров силы, и надо играть между этими центрами силы, чтобы наиболее эффективно продвигать американские интересы, с кем-то заигрывать, кого-то блокировать и так далее.

'''Это игра в сохранение любой ценой американской гегемонии'''

И тот, и другой провозгласили идею G2, при которой американо-китайское сотрудничество должно быть возведено в ранг более высокий, чем сотрудничество с Европой, потому что Европа, безусловно, рассматривается как младший партнер, по сути, как привилегированный сателлит, а Китай как привилегированный сателлит, младший партнер рассматриваться не может, это невозможно просто технически.

Тем не менее, это все та же на самом деле игра, только партия другая, расклад другой, но точно так же - это игра в сохранение любой ценой американской гегемонии. Другое дело, что в рамках вот этого американо-китайского стратегического сближения (если китайцы на это откликнутся, во всяком случае, я не думаю, что они это отвергнут), я думаю, что они тоже будут играть и делать вид, в рамках этой игры каждый здесь на равных играет свою партию. Это партия равных на самом деле.

Америка пока, по факту, и с точки зрения мирового регулятора экономического, и с точки зрения эмитента резервной валюты (фактически монопольного), и с точки зрения основного бенефициара, получающего основную, так сказать, львиную долю денежных дивидендов, то есть номинальных дивидендов от всего этого процесса, является господствующей страной. Но динамика идет в сторону Китая, потому что Америка, получая капиталы, эти капиталы вольно или невольно вкладывала именно в Китай.

'''Китайская экономика очень уязвима'''

Америка, деградируя с точки зрения экономической структуры, с точки зрения экономической стабильности своей, с точки зрения институтов своих, создавала сильнейшую экономику мира из китайской, но эта экономика очень уязвима в силу своей очень высокой степени зависимости по всем направлениям от Америки.

Да, конечно, в значительной степени китайская стратегия будет строиться на том, чтобы перенести акценты постепенно, мягко (как это они всегда делали). Перетягивать уже не производственные мощности, не рынки, не занятость, не технологии, а центры контроля, центры регулирования глобального рынка из Нью-Йорка, грубо говоря, в Гонконг и Шанхай. Этот процесс идет, здесь у Китая есть перспектива, но здесь есть второе дно.

Последняя статистика по, например, волнениям социальным в Китае была, по-моему, за 2005 год, после этого она просто засекречена. Вот в 2005 году было около 90 тысяч выступлений, в том числе с применением насилия. Если вы посмотрите на тот же самый замечательный «Коммерсантъ», вы обнаружите там текст, где говорится о том, как рабочие убили успешного менеджера, который проводил санацию предприятия, после чего санацию пришлось прекратить и отказаться от планов слияния, сокращения производства. Я хочу сказать, что это в Китае может принять массовые масштабы.