Нас сделают не сырьевым, а инновационным придатком

По статистике научных публикаций наша наука - в состоянии стагнации

Пока российское руководство продолжает изрекать «модернизационные мантры» по поводу необходимости государственного «стимулирования инновационного развития» и «преодоления однобокого сырьевого характера нашей экономики», реальное состояние российской науки (ключевой с точки зрения достижения декларируемых целей сферы жизнедеятельности общества) в последние годы можно в лучшем случае охарактеризовать как стагнирующее.

Этот процесс можно проследить на основании целого ряда объективных и хорошо верифицируемых (проверяемых) параметров. В частности, российский биофизик из Красноярска, член Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах Егор Задереев в качестве примера предоставил сайту «Полит.Ру» данные о таком важном количественном показателе, как статистика научных публикаций российских ученых за 2001-2010 гг., предоставленную авторитетной международной базой данных Web of Science (WoS).

При всей условности и ограниченности такого рода критерия (в конце концов, индекс цитируемости зависит не только от научного уровня работ, но и от PR-активности ученых – участия в симпозиумах, конференциях и т. д.) он все же дает определенное представление об «удельном весе» той или иной национальной системы в мировом научном процессе. Итак, делает вывод Егор Задереев из приведенных данных, притом что за последние 10 лет наблюдается некоторая тенденция по росту числа статей (27 168 в 2001-м против 28 352 в 2010 году), он во многом обусловлен лишь тем обстоятельством, что с прошлого года в базу данных WoS вошли некоторые российские журналы, которые раньше там не индексировались.

Второй вывод, сделанный российским исследователем на основе статической информации, состоит в том, что «лидирующие организации в российской науке за последние 10 лет не изменились. На первом месте и явно опережает всех на голову – РАН, далее с большим отрывом идет МГУ, на третьем месте – СПбГУ и время от времени меняющие друг друга на 4-5-х местах РАМН и Объединенный институт ядерных исследований (Дубна)». Таким образом, нетрудно убедиться в том, что именно РАН по-прежнему остается ключевым институтом (можно даже сказать, «становым хребтом») российской науки, который в последнее время всячески пытаются «переломить» наши либерал-реформаторы, ударившиеся в сомнительное инновационное прожектерство (вроде создания Сколково, учреждения «Роснано» и прочих новомодных инициатив).

В заключение российский ученый делает неутешительный вывод о том, что «за 10 лет количественных изменений в российской научной активности, измеряемой в числе публикаций, индексируемых базой данных Web of Science, не наблюдается». При этом он вполне резонно обращает внимание на то, что перед Россией уже замаячила перспектива оказаться на обочине научного (а значит, и пресловутого модернизационного) процесса. По его словам, «если вспомнить отчеты Thompson Reuters для стран типа Китая, Индии и Бразилии эти же годы ознаменовались бурным ростом выхода научного продукта в виде статей. Правда, расти они начинали с гораздо более низких позиций, у них не было таких заделов прошлого, как в России».

Таким образом, резюмирует Егор Задереев, «все усилия (если они и были) Министерства науки и образования пока безрезультатны», а российские власти, для которых тема технологических инноваций давно превратилась в излюбленный риторический фетиш, уже вовсе стремятся к тому, чтобы в России было «больше науки»: «Говорят нам надо больше инноваций, и средства, по сути, вкладываются не в «публикации», а в «инновации».

Состояние и динамику российской науки мы попросили оценить эксперта Всероссийского фонда образования Олега Сергеева:

- На самом деле, количество упоминаний (или индекс цитирования) научных работ - достаточно репрезентативный показатель. Поскольку если говорить о качестве научной деятельности, то если появляются какие-то прорывные исследования, то они находят отражение в количестве научных материалов по этой теме. Причем их количество должно постоянно расти. Научные публикации отражают появление нового знания. А коль скоро его нет, то нет и публикаций. Так что вышеприведенные данные вполне закономерны.

Если наши власти бьют тревогу по поводу того, что они никак не могут вывести Россию на орбиту инновационного развития, то им для начала следовало бы определиться с тем, что является инновациями. Как известно, существует федеральный закон о науке и научно-технической политике. Он предполагает проведение как фундаментальных исследований, так и прикладных. А такие понятия, как «инновации» или «технологии», в нем совершенно не прописаны.

В ноябре прошлого года исполнилось 90 лет с момента принятия советского плана ГОЭЛРО. По тем временам это был инновационный проект. Причем его нельзя сводить только к электрификации страны. Идея состояла в выборе приоритетного направления, на которое позже «намоталось» развитие тяжелого машиностроения, авиастроения и т. д. То есть электрификация обеспечила синергетический эффект на как минимум 50 лет вперед (позже приоритеты поменялись).

Сегодня же власти не могут предложить ничего подобного. Да, в рамках Сколково было выделено пять приоритетных проектов. Но на них, грубо говоря, ничего не «намотаешь» - ни село, ни образование. Эти проекты напоминают некую «вещь в себе», которые не способны двинуть нашу науку вперед.

Американцы и немцы в свое время ничего не изобретали, а просто скопировали идеологию советского проекта ГОЭЛРО. Первой, кто позаимствовал эту идею, была немецкая Аненербе (нем. Ahnenerbe — «Наследие предков». Полное название — «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков» — организация, существовавшая в Германии в 1935—1945 годах, которая была создана с целью научно-идеологического обеспечения функционирования государственного аппарата Третьего рейха. – Прим. KM.RU).

Потом возникло небезызвестное американское Агентство передовых оборонных исследовательских проектов (DARPA), которое реализовало многие из «мистических» проектов Третьего рейха, в частности полет на Луну. Все разговоры про «исследовательский бизнес» в Сколково - это мертворожденные задумки, далекие от самой российской науки, которая в финансовом плане в последнее время просто задыхается.

Ведь в чем состоит суть проекта Сколково? Участвующие в нем компании возьмут на себя финансирование только тех проектов, которые опираются на уже существующие разработки и находки в фундаментальной науке. Бизнес мало заинтересован в разного рода рискованных венчурных предприятиях, в том числе в науке. Как говорится, если есть что-то «на мази», то мы готовы в это вкладываться.

Вот почему ни одна более-менее эффективная национальная наука не обходится без госинвестиций. Продукт той же DARPA - это технология. А что в Сколково пытаются сделать? Есть отечественное открытие или разработка, а его потом начинают стыковать с западными технологиями. По идее предполагается, что эти технологии потом вернутся в Россию, но я очень в этом сомневаюсь. Запад никогда не отдает своих технологий.

Получается, что наша страна опять подвизалась в роли своего рода интеллектуального подмастерья или подрядчика у Запада. Причем речь идет об интеллектуальном подряде низкого сорта. Люди, которые определили приоритетные проекты, судя по всему, даже не понимают, что они никак не могут претендовать на роль прорывных. Например, нужны Вексельбергу технологии бесштоковых насосов, чтобы строить компрессоры для перекачки. Скорее всего, эту технологию он сейчас и реализует в Сколково.

То, что сейчас такая традиционная и проверенная временем форма организации научной деятельности в общенациональном масштабе, как Академия наук, всячески затирается, также является одной из негативных тенденций последнего времени. Тот же самый проект Сколково по идее должен был быть разработан самой же Академией наук - как происходит в тех же США на примере деятельности DARP. У нас же научные институты искусственно отделили не только от таких проектов, как Сколково, но и от производства вообще. Так что неудивительно, что РАН, оказавшись в такой ситуации, постепенно задыхается. А в случае принятия нового закона «Об образовании» в его нынешнем виде наука будет оторвана уже не только от производства, но и от образования.