«Отношения России и Белоруссии переживают самый сложный этап»

Отношения России и Белоруссии сейчас, наверное, переживают самый сложный этап

Отношения России и Белоруссии сейчас, наверное, переживают самый сложный, самый противоречивый этап за последние годы, может быть, даже с момента разъединения и создания собственно Белоруссии и появления Российской Федерации. Причина, как мне кажется, состоит в том, что есть некое объективное противоречие между желанием России максимизировать степень интеграции с некоторыми бывшими советскими республиками и логикой развития самостоятельных государств, которая толкает их к тому, чтобы, в той или иной форме, проводить политику, направленную на усиление и утверждение собственной государственности. Дело в том, что когда говорят о том, что интеграция – это абсолютное благо, это не совсем так, в том смысле, что интеграция всегда предполагает ограничение суверенитета.

'''Новые элиты не хотят терять приобретенные полномочия в пользу Москвы'''

Евросоюз – это азбучный пример позитивной интеграции, но мы никогда не задумывались над тем, почему, скажем, французы, голландцы или ирландцы голосовали против новой Конституции Евросоюза, или почему президент Чешской Республики до самого последнего момента не подписывал Лиссабонский договор, по которому вводится пост президента и министра иностранных дел Евросоюза. Да потому, что это – утрата части национального суверенитета в пользу наднациональных структур.

Вот и интеграция на постсоветском пространстве сложна потому, что новые элиты, в данном случае – Лукашенко (но я думаю, что и его окружение), не хотят терять приобретенные в результате создания белорусского государства полномочия в пользу Москвы. И отсюда – все споры о том, где будет центр, который будет печатать новую единую валюту, в Минске или в Москве? Или и в Минске, и в Москве?..

Т. е. объективная сложность процесса состоит в том, что в нем неясно, в какой степени сторонам придется делиться суверенитетом. А поскольку Россия – намного больше, то в Белоруссии предполагают (и, кстати, вопросы к Медведеву, которые были заданы журналистами, это тоже отражают), что Россия стремится играть роль первой скрипки. С другой стороны, если бы Россия, при масштабах ее экономики, масштабах страны, положения члена Совета Безопасности ООН, не стремилась играть роль первой скрипки, – это было бы противоестественно.

'''Субъективные проблемы состоят в значительной степени в личности Лукашенко'''

Это – объективная основа наших сложностей с Белоруссией. На это накладываются субъективные проблемы, которые состоят, как мне кажется, в значительной степени в личности Александра Лукашенко, которому удавалось получать от Бориса Ельцина все то, что ему было нужно, ничем особенно не жертвуя со своей стороны. Ельцин вообще был очень внимателен к суверенитету вновь образованных республик. Может быть, потому, что он вместе с Шушкевичем и Кравчуком участвовал в сговоре в Беловежской пуще, где распустил Советский Союз абсолютно незаконным способом. Но он после этого очень трепетно относился, скажем, к независимости той же Украины, и Кучма не раз говорил, что Ельцин ему признавался, что он встает каждое утро с мыслью о том, что бы еще сделать для Украины. Подобных мыслей по поводу собственной страны у него, по-моему, не возникало.

И Лукашенко имел очень хорошие отношения с Ельциным, потому что для Ельцина важны были символы: ему важно было показать своему народу: да, я распустил Советский Союз, но смотрите, как мы дружим и с руководством Украины, и с руководством Белоруссии; у нас все хорошо. И поэтому Ельцин шел на большие уступки и на большие дотации и для Украины, и для Белоруссии. А потом пришел Путин – человек другого склада, не несущий ответственность за развал Советского Союза, а напротив, считающий этот развал крупнейшей катастрофой XX века, т. е. трагедией, и имеющий для этого все основания. И Путин стал проводить другую линию.

Он стал проводить линию на то, чтобы интеграционные процессы вели к какой-то степени взаимозависимости, в ходе которой теряется часть суверенитета. И вот Лукашенко, мне кажется, на это отреагировал достаточно резко. Он не хочет терять суверенитет, но хочет иметь все преимущества от очень близкого партнерства, особенно в экономической сфере. Но он не хочет, чтобы российские компании скупали крупные белорусские предприятия, он не хочет идти навстречу России по, скажем, каким-то полномочиям.

'''В российском правительстве возникло скептическое отношение к идее Союзного государства'''

Он не хочет на самом деле продвигать идею Союзного государства – разве что чисто символически, для того, чтобы, опять же, иметь экономическую поддержку. Это все привело к тому, что в российском правительстве возникло скептическое отношение к практике Союзного государства, и были сделаны некоторые заявления (видимо, не вполне корректные). В частности, со стороны министра финансов Кудрина, который приехал в Минск и выставил целый список претензий к Белоруссии.

Лукашенко на это отреагировал прямыми нападками на Кудрина. Потом к этому добавились критические и скептические высказывания в отношении премьер-министра России, т. е. он перешел на личности. И здесь уже Медведев сказал: как Лукашенко может рассчитывать выстроить хорошие отношения со мной, если это правительство назначено мною? Т. е. если он оскорбляет членов правительства, то он не может рассчитывать на особые отношения между нами двумя. Эта ситуация привела к тому, что (хотя еще 5 лет, 3 года тому назад казалось, что диалог между Белоруссией и Европой невозможен) у Лукашенко есть европейская карта. Европейцы ему простили все его «диктаторские замашки», «выходки» и т. д., в которых они его неоднократно обвиняли, и предложили ему «Восточное партнерство». Предложили ему сближаться с Европой.

И, как упорно пишет западная печать, одна из плат за поддержку со стороны Запада, за кредиты и за ряд других послаблений в отношении Белоруссии – это отказ Минска признать Абхазию и Южную Осетию. И поэтому нет оснований ставить под сомнение слова Медведева о том, что Россия никогда не давила на Белоруссию по поводу Абхазии и Южной Осетии. Но, с другой стороны, совершенно понятно, что эта тема присутствует в наших отношениях, хотя бы потому, что Лукашенко в свое время публично обещал, что парламент Белоруссии рассмотрит этот вопрос.