Ходорковский нашел «луч света» в «темном царстве»

Бывший глава ЮКОСа опубликовал статью-обращение в британском журналеНа днях я случайно познакомился с бывшим сотрудником МЕНАТЕПа – печально знаменитого банка Михаила Ходорковского, лопнувшего в результате дефолта 1998 года. (Притом, что дефолт, по мнению экспертов, был во многом вызван действиями таких банков, как МЕНАТЕП, оказавшихся не в состоянии расплатиться по многомиллионным долгам с западными кредиторами.) Мой случайный собеседник был менеджером среднего звена – что-то вроде начальника отдела.

Бывший глава ЮКОСа опубликовал статью-обращение в британском журналеНа днях я случайно познакомился с бывшим сотрудником МЕНАТЕПа – печально знаменитого банка Михаила Ходорковского, лопнувшего в результате дефолта 1998 года. (Притом, что дефолт, по мнению экспертов, был во многом вызван действиями таких банков, как МЕНАТЕП, оказавшихся не в состоянии расплатиться по многомиллионным долгам с западными кредиторами.) Мой случайный собеседник был менеджером среднего звена – что-то вроде начальника отдела. Разговор про банк он завел по собственной инициативе: сегодня этот человек – глубокий пенсионер, а пожилые люди, как известно, любят вспоминать яркие моменты своей биографии даже в разговоре с малознакомым человеком. Точнее – тем более в разговоре с малознакомым человеком. Тем более если разговор – неформальный, а у нас с ним так и получилось.

Он был словоохотлив, перескакивал с одной темы на другую, как это бывает с людьми, прожившими долгую, насыщенную событиями жизнь; рассказывал про свой богатый трудовой опыт, про работу в советском представительстве на Кубе. Коснулся и своих постсоветских приключений, в частности, в МЕНАТЕПе. «С Ходорковским, – говорит, – я однажды нос к носу столкнулся. Вот прямо как тебя сейчас его видел. Он как раз из машины вышел – и в банк. И я как раз там у входа оказался. Увидел его, подошел, «Здравствуйте, – говорю, – Михаил Борисович!». Это так получилось, потому что охрана его замешкалась. Они ж никого из посторонних подпускать к нему не должны, а меня прозевали».

«Какой же вы посторонний? – возражал я. – Вы же сотрудником банка были».

«Ну, не все равно… Кто я и кто он? Ты ж понимаешь… Но он ничего, вежливо мне так ответил. Да… А в банке у них, помню, специальный отдел был, который занимался разработкой схем ухода от налогов. Только этим и занимался. Специально. А как дефолт случился, МЕНАТЕП – раз! – и все деньги перевел в свой же банчок, а оттуда – в офшор. А перед кредиторами только руками развели: дескать, вы же видите – мы голые, с нас взять нечего. И сотрудникам своим – то же самое. Я пришел за зарплатой, мне говорят: «Извини, денег нет. Вообще нет. Поэтому ты сходи на склад, выбери там себе какой-нибудь компьютер, что ли, – как бы вместо зарплаты. Уж не обессудь, больше ничем помочь не можем». Ну, я так и сделал».

В общем, не пропал мой собеседник в ту лихую годину: неприятно, конечно, было, но, мол, не смертельно. Потом другая работа нашлась – уже не у Ходорковского. По сию пору активно трудится, даром что пенсионер. А вот другим сотрудникам МЕНАТЕПа пришлось хуже. Сам же Ходорковский об этом и рассказывал.

«Приезжаешь на «вахту» – люди не орут, не бастуют – понимают, – вспоминает он дефолт в переписке с писательницей Людмилой Улицкой. – Просто в обморок падают от голода. Особенно молодежь, у кого своего хозяйства нет, или дети маленькие. А больницы… Мы ведь и лекарства покупали, и на лечение отправляли, а здесь – денег нет. И главное – эти понимающие лица. Люди, которые просто говорят: «А мы, мол, ничего хорошего и не ждали. Благодарны уже за то, что приехали, разговариваете. Мы потерпим…». Забастовок с августа 1998 года не было вообще. В результате после преодоления кризиса мои жизненные установки начали меняться. Я не мог больше быть просто «директором». В 2000 году мы создали «Открытую Россию» (общественная организация, учрежденная акционерами ЮКОСа и частными лицами для реализации благотворительных, образовательных и просветительских проектов. – Прим. авт.)».

Но до этого, в 1999-м, Банк России изъял лицензию у МЕНАТЕПа. По роковому стечению обстоятельств в те же безрадостные дни грузовик с менатеповской документацией, направлявшийся в новгородский архив, упал с моста в реку Дубна. Водитель и сопровождавший груз представитель банка, к счастью, выплыли, а вот документы утонули, что дало возможность ехидной прессе шаблонно острить про концы в воду. Впрочем, Ходорковского все эти удары судьбы не сломили: в 2001 году журнал Forbes назвал его самым богатым россиянином, оценив состояние Михаила Борисовича в $2,4 млрд.

«Но потом он зарвался, – поделился со мной взглядами на корень проблем экс-олигарха мой умудренный жизнью собеседник. – Американцам чего-то там стал предлагать… Тут его Путин и сцапал». Правда, вкладчикам МЕНАТЕПа из числа физических лиц все деньги, как утверждают бывшие руководители банка, вернули. Не сразу, но вернули. Знающие люди, правда, утверждают, что вернули не всем, а кому и вернули – то из расчета 17 центов на каждый вложенный доллар… Но дело не в этом. Ничего нового и сенсационного мой случайный знакомец мне, естественно, не сообщил: об этом на разных уровнях говорили и прежде. Я бы и не вспомнил об этом разговоре, если бы, по удивительному совпадению, в эти же дни бывшие владельцы МЕНАТЕПа не сделали громкие заявления.

Сначала Платон Лебедев, бывший соратник Ходорковского по МЕНАТЕПу и ЮКОСу, осужденный вместе с Ходорковским, а потом этапированный на пару с ним же в Москву в связи со слушаниями по новому делу, выступая в суде, заявил, что МЕНАТЕП обанкротился цивилизованно (текст выступления выложен на сайте Ходорковского и Лебедева), что несколько противоречило рассказу моего собеседника. А вчера вниманию читателей была предложена статья-обращение Ходорковского, опубликованная в британском журнале The Observer. В ней бывший глава МЕНАТЕПа и ЮКОСа, отмечая очередное потепление в отношениях Москвы и Лондона, призывает британцев даже ради очевидных выгод экономического сотрудничества не закрывать глаза на недемократическую сущность современной России. «Британии не следует забывать, что Россия остается авторитарным государством с крайне высоким уровнем коррупции, – говорится в статье. – Экспорт этой коррупции в Европу уже виден и представляет немалую опасность для самой Великобритании (коррупцию, оказывается, можно экспортировать? А куда же при этом смотрят импортирующие? Где же их глаза и принципы? – Прим. авт.). Страх и неопределенность для британских компаний, как и компаний других стран, ведущих деятельность в России, происходят из неуважения к верховенству закона самим российским государством.

…Я, как российский политический заключенный, – продолжает Ходорковский, – очень хотел бы, чтобы Британии стала бы понятна судьба 150-миллионного народа, могущественного и талантливого, который ищет свой путь из мрака тоталитаризма к свету свободы. Я хочу верить и надеяться, что Дэвид Кэмерон (нынешний премьер-министр Великобритании. – Прим. авт.) и британский народ в процессе восстановления полноформатных партнерских отношений с Россией твердо займут сторону демократии. Я надеюсь, что премьер-министр Дэвид Кэмерон поддержит всех, кто пострадал от коррупции и произвола, и предложит россиянам не только взаимовыгодное экономическое сотрудничество, но и взаимодействие на базе четких прозрачных стандартов в области политики, гражданских свобод и прав человека.

Только при таких обстоятельствах новое партнерство между Россией и Великобританией может стать действительно стратегическим и долгосрочным».

Про «мрак тоталитаризма» – это, конечно, стилистически самое сильное место в приведенной цитате. Прямо какая-то аналогия со сталинскими временами. Только вот как-то сложно представить себе сталинского узника, который, сидя за решеткой, регулярно публикуется в прессе – отечественной и зарубежной, критикует Сталина, пишет Черчиллю, призывая того не потакать тирану и сотрудничать с ним исключительно на жестких и конкретных условиях. Так что в данном случае аналогия, увы, хромает, и «мрак» звучит как-то неубедительно. Не слишком мрачно.

Хотя адресат Ходорковский выбрал очень верно. Великобритания, действительно, весьма заинтересована в экономическом сотрудничестве с Россией, прежде всего в нефтегазовой сфере. Чего стоит только ситуация вокруг Ковыктинского месторождения, интерес к которому со стороны британцев, видимо, пересилил их страх перед кошмарными российскими реалиями. В то же время Лондон традиционно не дает России спуску в политических вопросах, охотно предоставляет убежище людям, которых Россия считает преступниками, а саму Россию неустанно учит демократии. Дэвид Милибэнд, министр иностранных дел в правительстве Гордона Брауна, однажды и вовсе договорился до того, что предложил России изменить свою Конституцию. Ничего не скажешь, дельный совет от представителя страны, которая вообще не имеет Конституции как единого документа.

Лондону не привыкать диктовать условия России, так что адресат Ходорковским, повторюсь, выбран верно. Тем более что в своей статье бывший глава МЕНАТЕПа и ЮКОСа дает еще и трогательную историческую ретроспективу отношениям двух стран: «Особые отношения между россиянами и британцами своими корнями уходят в глубь истории: британские промышленники и купцы сыграли значительную роль в становлении российского капитализма и технологическом перевооружении России в XVIII – начале XX вв. (одна из самых известных русских народных песен, «Дубинушка», начинается словами «Англичанин-мудрец, чтоб работать спорей, изобрел за машиной машину…»). Действительно, если кто из иностранцев и желал русскому народу исключительно добра и счастья, так это – англичане. Примеров в истории – масса. Да и в песнях тоже. «Но от тайги до британских морей Красная армия всех сильней», опять же…