Когда ломятся в твою дверь…
Когда ломятся в твою дверь…
Глубокой ночью 15 декабря 2005 года в квартиру семьи Марченко позвонили. Через мгновенье раздался громкий стук в дверь. Выйдя в прихожую, Валентина Ильинична спросила: кто это? В ответ послышалась нецензурная брань и требование позвать ее сына, Алексея. Непрошенным "гостям" она сказала, что уже слишком поздно, сын спит, будить она его не будет, и предложила прийти утром. В ответ в дверь стали садить ногами. Сквозь сплошной мат различила выкрик "поотшибаем бошки". Поняв, что ночные визитеры находятся в невменяемом состоянии и уходить не собираются, она позвонила в милицию и, сообщив, что кто-то ломится в их квартиру, попросила помощи. Проснувшемуся от шума и криков Алексею сказала, что люди за дверью требуют, чтобы он вышел, что она вызвала милицию и умоляла дверь не открывать…
"Посетители" не унимались уже более получаса и, судя по усилившимся ударам, были в ярости. В отчаянии женщина снова набрала 02. Сквозь шум и крики едва расслышала ответ дежурного: "Успокойтесь, наряд уже выехал".
Прошло еще минут десять. Пожившая лет сорок деревянная дверь двухкомнатной "хрущевки" вот-вот грозила выпасть из проема. Алексей понял: придется защищать сестру и мать. В коридоре, на холодильнике, увидел складной нож...
"Поняв, что дверь вот-вот вылетит, я взял нож. Надеялся, что это отпугнет их. Приоткрыл дверь, придерживая ее рукой и ногой. Но вид ножа их нисколько не испугал, а наоборот, обозлил. Один из них ударом ноги распахнул дверь, и они ворвались в прихожую. Первый столкнулся со мной и отбросил меня назад. В этот момент он и напоролся на нож. Все произошло так быстро, что я даже не успел сообразить, что и как случилось. Дверью я вытолкнул их в подъезд и захлопнул ее".
Потом Алексей услышал женский крик и просьбу вызвать “скорую”. Открыл входную дверь и увидел лежащего на полу мужчину, стоящего рядом своего знакомого Владимира Саградьяна и какую-то девушку. Позвонил на 03, взял вату, бинт, полотенце и помог перевязать рану лежащему.
Прибывшие на место происшествия медики бригады “скорой” зафиксировали смерть пострадавшего и вызвали сотрудников милиции.
Вопрос: "Что бы вы делали в такой ситуации?" я задавала многим мужчинам. Ответ у всех был одинаков: "Я бы защищался". Разными были только средства предполагаемой защиты: от ножа до ружья. Но никто из них не сказал, что дожидался бы, пока выпадет дверь.
Волгодонский городской суд под председательством судьи Морозовой приговорил Алексея Марченко к 10 годам лишения свободы, признав его виновным по статье 105 ч.1, то есть в умышленном убийстве.
Превратности следствия
Суд посчитал, что Алексей Марченко действовал "на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений, с целью убийства, умышленно, без состояния необходимой обороны и состояния аффекта".
Где умысел?
Ночной визит был явно неожиданным. "Замыслить" убийство, не зная заранее, что жертва придет в гости, вряд ли возможно. Ведь это не Марченко отправился среди ночи в чужую квартиру. Это к нему в дом ломились незваные визитеры. С убитым он не был знаком и никогда его не видел. Знаком Марченко был с единственным свидетелем трагедии Владимиром Саградьяном. За несколько дней до случившегося Марченко занял у Саградьяна 350 рублей. Именно за долгом, как утверждает Владимир, они со своим дядей явились к Алексею ночью. Однако, ломясь в двери, они не представились и цели своего визита не назвали. Но даже если предположить, что из-за долга в 350 рублей Алексей Марченко замыслил убийство, то зачем убивать не Саградьяна, которому должен, а человека, которого не знал? Кроме того, имея умысел, после убийства можно было спастись бегством, выпрыгнув из окна (квартира Марченко на первом этаже) или просто отрицать свою причастность к случившемуся…
С самого начала следствие собирало доказательства того, что никаких угроз Марченко и его семье во время ночного визита не было. Но в ту ночь от пьяных криков, брани и грохота проснулись даже соседи на четвертом этаже (Марченко живут на первом). Мне довелось поговорить с ними спустя почти год после случившегося. Только от одних воспоминаний того ночного кошмара у пожилых женщин поднялось давление. Соседи рассказывали следствию о том, как в ужасе пробудились от громких стуков, сплошного мата и криков. Но в протоколах допросов, как под копирку, они употребляют одну и ту же фразу: "При этом никаких угроз от них я не слышал (или не слышала)". Свидетели потом пытались сделать замечания к судебному протоколу о том, что они не говорили этой фразы, но судья не обратила на это внимание. Между тем в судебном заседании соседка продолжала утверждать: "Я боялась подойти к входной двери. Думала, выбивают мою дверь. В подъезде был сплошной мат!". Другая соседка рассказывала суду, что обстановка была настолько угрожающей, что она в панике металась между коридором и кухней, не зная, что делать, а открывать боялась.
Можно представить, в каком состоянии была семья Марченко. Что чувствовал молодой парень, за спиной у которого - мать и 15-летняя сестра? Какой нормальный человек усомнится в том, что все происходящее они воспринимали как реальную угрозу?
Следствие, а затем и суд утверждали: угрозы не было. Если бы было признано, что угроза все-таки существовала, Владимиру Саградьяну нужно было бы предъявлять обвинение по трем статьям уголовного кодекса: угроза убийством, нарушение неприкосновенности жилища и хулиганство.
"Незабудка"
Напомню: когда к ним ломились в дверь, Марченко дважды звонили в милицию. Но никто не приехал. В ходе следствия и в суде дежурившие в эту ночь сотрудники милиции заявляли, что вызовов с адреса не поступало, а все входящие сообщения регистрируются в специальном журнале. Суд посчитал эти показания свидетельством против Алексея.
Однако не только в журнале должны регистрироваться входящие звонки. Для контроля за полнотой регистрации поступивших дежурному сведений в УВД Волгодонска в сентябре 2005 года был установлен аппаратно-программный комплекс "Незабудка" (устройство, автоматически записывающее всю поступающую на номер 02 информацию). До 12 декабря 2005-го года "Незабудка" работала исправно. С 12 декабря 2005 по 12 января 2006 года, по версии следствия, с нею произошло нечто, из-за чего она перестала "располагать сведениями, поступившими за этот отрезок времени". Такой ответ пришел из милиции на имя городского прокурора. Правда, когда именно ответ был отправлен и когда пришел в прокуратуру - неизвестно: ни исходящего, ни входящего номеров, ни даты на этом документе нет.
Уже после приговора мать Алексея обратилась в ГУВД Ростовской области с просьбой провести проверку этого факта. Из объяснения ответственного за бесперебойную работу "Незабудки" начальника штаба Волгодонского УВД явствовало, что в декабре 2005 года в УВД г. Волгодонска были перегрузки в электросети, а блок бесперебойного питания на АПК "Незабудка" установлен не был. Факты выхода из строя "Незабудки" документально не оформлялись (хотя должны были!), неисправности не вносились в книгу учета повреждений аппаратуры.
Однако выяснилось, что следователь прокуратуры, который расследовал дело Алексея Марченко, в ходе следствия в устной форме запрашивал в милиции аудиозаписи с "Незабудки" за 14 и 15 декабря. И даже прослушивал ее. (И это несмотря на полученный ответ, что сведений нет за время с 12 декабря по 12 января!). Он и установил, что "примерно с 20 часов 14 декабря и до 7 часов утра 15 декабря запись телефонных сообщений не производилась, поскольку устройство было выключено в связи с "перебоями в электропитании".
В перегруженную электросеть в середине декабря 2005 года, да еще в ночное время, поверить невозможно - на улице была плюсовая температура…
По результатам проверки за допущенные нарушения и неправомерные действия некоторых сотрудников УВД Волгодонска управлением внутренних дел Ростовской области городскому прокурору было предложено привлечь их к ответственности в порядке 144-145 статей УПК РФ. Но в прокуратуре уголовное дело по этому факту возбуждать не стали...
Потерпевшая сестра
Суровым приговором суда остался недоволен зам. прокурора г. Волгодонска Константин Фролов, посчитав его мягким, и в кассационном представлении попросил областной суд назначить Алексею 15 лет лишения свободы. Он заявил, что "способ, время, место, обстановка, при которых произошло убийство, свидетельствуют о наличии серьезной угрозы для общества и для… государства". Значит, если против вашей воли вторгаются в ваш дом, а вы защищаетесь, вы опасны для общества и даже для государства! Увеличить срок, по мнению Фролова, нужно было и потому, что Марченко не предпринял мер к возмещению морального ущерба потерпевшей, которая оценила его в 500 тыс. рублей…
По закону в подобных случаях потерпевшими признаются близкие родственники погибших. У убитого Г. есть несовершеннолетняя дочь, инвалид детства первой группы (детский церебральный паралич). Она, безусловно, является самой близкой родственницей убитого. Но, зная это, следователь прокуратуры статусом потерпевшей наделил сестру погибшего Г. Евгению Саградьян, мать очевидца и главного свидетеля Владимира Саградьяна, кстати, четверть века проработавшую следователем в местной милиции.
Восемнадцать дней спустя после гибели брата она пишет письмо своей племяннице (девочка проживает с матерью, бывшей женой Г., в станице Лозновской, кстати, в ужасающей бедности). В письме, на трех страницах машинописного текста - подробное описание того, как она помогала брату (отцу девочки), когда он вышел из тюрьмы. (Погибший Г. был несколько раз судим, в том числе и за убийство. Неоднократно отбывал срок и Владимир Саградьян). А за это брат еще при жизни обещал, что подарит ей свою долю в трехкомнатной квартире, оставшейся им в наследство. В конце письма следует вывод-предупреждение: "К Наташе, как к наследнице первой очереди по закону, я буду предъявлять требования возместить мне все долги ее умершего отца".
Спустя ровно полгода (именно через такой промежуток времени наступает право наследования) Евгения Саградьян подает исковое заявление в суд о признании права собственности на родительскую квартиру.
В судебном заседании выясняется, что отношения сестры с братом были напряженными и общались они с помощью заказных писем. Выясняется также, что убитый вовсе не собирался дарить сестре свою долю в родительской квартире. И даже получить свидетельство на право собственности он доверил не ей, а соседке.
В письме, которое мы цитировали выше, есть фраза, которая многое объясняет: "Вопрос дарения Сашей своей доли в квартире был обусловлен еще и тем, что в квартире прописан и живет мой сын Владимир, который другого жилья не имеет".
Превратности судьбы
Еще до вынесения приговора Алексею Марченко главный свидетель обвинения Владимир Саградьян снова попал на скамью подсудимых. Находясь в следственном изоляторе, он написал заявление в областной суд с просьбой пересмотреть дело по обвинению в убийстве Алексея Марченко, так как дал заведомо ложные показания, обвиняющие Марченко. Он просил повторно допросить его: "Так как я буду давать правдивые показания в отношении Марченко А.Г. о его невиновности в преднамеренном убийстве". Заявление это осталось без ответа. Во втором своем заявлении Владимир Саградьян так описал происшедшее той трагической ночью: " Г. сильно разозлился и стал бить с разбега плечом в дверь. Через некоторое время открылась дверь. Я увидел Алексея. Он сказал, чтобы мы уходили, приехала милиция. Что произошло в квартире, я не видел, т.к. находился за спиной Г. Затем Марченко вытолкнул Г. и закрыл дверь. Ночью после случившегося я был доставлен в дежурную часть, где давал правдивые показания. (Эти показания таинственным образом исчезли из дела. - Авт.) Но позже мне сказали, если не хочешь сидеть, говори вот так. А теперь, находясь под арестом, я хочу дать правдивые показания, чтобы невиновный человек не был наказан".
Вместо эпилога
Алексей Марченко продолжает отбывать срок...
Наталья Шелимова
г. Волгодонск
Комментарии читателей Оставить комментарий