«Дикая» дивизия»

Части дивизии вели упорные бои с противником, рвавшимся к Москве

Петр Михайлович Петухов родился в 1914 году в деревне недалеко от г. Перми, на Каме. Кадровый военный. За Халхин-Гол награжден орденом Красной Звезды. Вручал в Кремле М.И. Калинин. Пожав руку, сказал: «Носите, товарищ Петухов, - заслужили». Осенью 1941 года начал воевать под Москвой («Сибирские дивизии»), закончил войну под Кенигсбергом, был дважды ранен. После войны учился по военно-инженерной специальности в Ленинграде, служил в Венгрии, затем - в Карелии. Был демобилизован в 1956 году («хрущевское сокращение») в звании майора. Жил на Урале, в Перми, затем - в г. Конаково Калининской (ныне - Тверской) области. Умер в 1994 году.

Оборона Москвы

24 октября 1941 года в 6 часов утра саперный батальон 82-й МСД прибыл в г. Загорск Московской области. День был пасмурный, моросил дождь. Через железнодорожную станцию Загорск непрерывно шли эшелоны с различным заводским оборудованием на восток. Эвакуировались из Москвы предприятия на Урал, в Сибирь. По окончании разгрузки подразделения саперного батальона с техникой двинулись колонной по полевой дороге в ближайший лес. Поле было усыпано листовками-пропусками, сброшенными с немецких самолетов. Эти листовки бойцы собирали и сжигали. По обстановке чувствовалось, что немецкие войска находятся на подступах к Москве. После небольшого отдыха личный состав и материальная часть приводились в боевую готовность. После приема пищи, с наступлением сумерек, батальон на автомашинах двинулся колонной в Москву по шоссе Загорск - Москва. Ночью, когда проходили по улицам нашей столицы, Москва была погружена во мрак. Подразделения ПВО несли службу по защите столицы от налетов вражеских самолетов, которые все время пытались прорваться к ней и нанести бомбовый удар. Прожектора во всех направлениях прорезали ночную тьму и обшаривали московское небо. Над центром Москвы и другими важными объектами висели воздушные заграждения. Откуда-то доносились глухие взрывы, чувствовалась близость фронта. Проехав Кунцево, мы увидели несколько тяжелых танков «КВ», которые выходили на огневые позиции, видимо, по плану обороны. Я ехал на головной машине, ведя колонну батальона, т. к. командование батальона срочно было вызвано командиром дивизии, полковником Шараповым, в штаб дивизии, находящийся в Голицыно.

Двигаясь, я увидел перед нашей машиной труп женщины, раздавленной гусеницей тяжелого танка. Мы остановились. Я спросил у стоящих женщин, как это случилось. Они сказали, что эта женщина потеряла двух малолетних детей при панической эвакуации из зоны боев, и только что она на их глазах бросилась под танк, убитая горем. Я и мы все почувствовали всю тяжесть трагедии, переживаемой нашими людьми.

В Голицыно колонну встретил начальник штаба батальона капитан Журавлев. Колонна свернула с шоссе влево, в лес. Я приказал старшине роты Полякову и командирам взводов накормить личный состав роты. Сам я, получив топографическую карту-километровку района Кубинка - Дорохово от начальника штаба, пошел к командиру батальона капитану Пивоварову. Выслушав мой доклад о прибытии колонны батальона, комбат ввел меня в обстановку.

Наша 82-я МСД получила приказ: оседлать Минское и Можайское шоссе на рубеже с. Крымское - д. Ляхово и сходу нанести контрудар по частям противника, рвущимся к Москве по этим двум магистралям, в последующем непрерывными атаками, силами отдельных полков и батальонов изматывать противника и не допустить прорыва его механизированных и танковых частей на Москву.

Саперный батальон имеет задачу: имеющимися силами и средствами способствовать успешному ведению боевых действий наших частей и подразделений и, главное, затруднить боевые действия частей противника, не допустить прорыва его войск по Минскому и Можайскому шоссе на Москву.

Мне было приказано установить противотанковое минное поле между Можайским и Минским шоссе (100 м западнее д. Ляхово), устанавливая в лунку по две мины, т. к. здесь действуют тяжелые танки противника. Второе - заминировать мост на Можайском шоссе в районе села Крымское и немедленно приступить к оборудованию командного пункта командира дивизии в районе столба «76 км» на Минском шоссе, в лесу, справа от дороги.

После получения приказа от командира части я поставил боевую задачу командирам взводов. 1-й взвод (командир взвода - лейтенант Игумнов) - заминировать мост на Можайском шоссе, в районе села Крымское, для взрыва электрическим способом, дублируя огневым. 2-й взвод (командир - лейтенант Широбоков) - оборудовать командный пункт командиру дивизии. 3-й взвод (за командира взвода - помкомвзвода Кудряшов) - установить противотанковое минное поле в районе д. Ляхово между Минским и Можайским шоссе, взять 600 мин ТМ-35, устанавливать по две мины в лунке. Я буду находиться со взводом Кудряшова.

После завтрака, подготовки и укладки на машины мин, взрывчатых веществ и необходимых принадлежностей, а также инструмента рота колонной в пять машин выехала на Минское шоссе и двинулась к отметке «76 км». По шоссе к линии фронта двигались тыловые подразделения, обеспечивающие боеприпасами, продовольствием и всем необходимым в бою. В небе пролетела немецкая «рама», но, к счастью, бомбежке мы не подверглись. В районе столба «76 км» нас встретил комендант штаба дивизии и показал место, где надо оборудовать укрытия для работы штаба. Лейтенант Широбоков со своим взводом и частью людей 1-го взвода приступил к оборудованию укрытий для штаба. 1-й взвод ушел минировать мост на Можайском шоссе у села Крымское. Я с 3-м взводом на двух машинах поехал устанавливать минное поле у д. Ляхово. Машины там поставили с восточной стороны домов и приступили к установке минного поля. За два часа мы завершили работу и, оставив двух саперов для его охраны, вернулись к штабу дивизии, где личный состав сразу включился в работу по оборудованию укрытий.

Части дивизии вели упорные бои с противником, рвавшимся к Москве. Слышны были непрерывные пулеметные и автоматные очереди, разрывы снарядов и мин. Начала действовать бомбардировочная авиация противника. Дважды подверглись бомбардировке машины, стоящие на шоссе, на некотором удалении от штаба дивизии. На второй день, т. е. 26 октября, мы в основном оборудовали КП штаба дивизии.

Саперная рота, повзводно, совместно с другими подразделениями саперного батальона, начала работать по обеспечению боевых действий. При продвижении наших частей мы ставили МЗП (малозаметные проволочные препятствия) для прикрытия флангов, ставили также противопехотные минные поля натяжного и нажимного действия, делали лесные завалы, минируя их минами ПОМ3-2. Отважно дрались подразделения пехоты, непрерывно атакуя позиции противника. Сколько геройских подвигов совершалось при этом! Был случай, когда у ручного пулеметчика оторвало руку, но он при атаке позиций противника продолжал идти и вести огонь из пулемета, держа его подмышкой правой руки. И только когда заняли позиции, он упал на землю, истекая кровью.

При захвате позиций брали в плен немецких солдат. Один солдат при допросе сказал, что им офицеры говорили, что из Сибири прибыла «дикая дивизия». Спросили: почему «дикая»? Отвечает: ваши солдаты, вооруженные карабинами, непрерывно нас атакуют, не считаясь с потерями, дерутся отважно, и мы вынуждены отступать, оставляя позиции и неся потери.

14.12.1990 г.

Перед праздником 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции я получил приказание от командира батальона капитана Пивоварова: завтра утром, в случае отхода наших частей и наступления противника, взорвать мост на Можайском шоссе, в районе деревни Копань. Я спросил комбата, кому конкретно поручить выполнить эту операцию. Он сказал: «Командир дивизии приказал поручить взорвать мост командиру 2-й саперной роты лейтенанту Петухову, т. к. он имеет опыт боев на Халхин-Голе, а неопытному поручать такое дело нельзя. Это - главное стратегическое направление немцев на Москву». Я ответил: «Слушаюсь, задание будет выполнено».

На следующий день, рано утром, взяв с собой подрывную машинку и необходимые принадлежности, я пошел с ординарцем и пулеметным расчетом с ручным пулеметом для прикрытия по Можайскому шоссе в д. Копань. Погода была ненастная, на дороге - непролазная грязь. Артиллерия как с той, так и с другой стороны молчала. По прибытии к мосту я указал место для пулеметного расчета, для нашего прикрытия в момент взрыва и при отходе, затем проверил заряды на береговых опорах и на мосту, исправность сетей, электрической и огневой. Проверил проходимость электросети, ее сопротивление омметром. Все было исправно и готово к взрыву моста. Мы дооборудовали подрывную станцию и стали следить за обстановкой. Артиллерия противника начала вести огонь, в ответ стала вести огонь и наша артиллерия. Вскоре мы увидели отход наших стрелковых подразделений по опушке леса от Дорохово в направлении Минского шоссе. Впереди нашей подрывной станции стоял расчет 120-мм гаубицы. Командир орудия скомандовал: «Огонь по пехоте противника!». Я закричал им: «Что вы делаете, это же наша пехота отходит!», и тогда командир орудия скомандовал: «Отставить!». Видимо, он не разглядел, чья пехота, и подумал, что немцы наступают. Оказалось, наши отходят. Отход на более выгодные для обороны позиции был предусмотрен командованием: они готовились заранее, на рубеже Крутицы - Нарово-Осаново.

Стрелковое подразделение, которое только что отходило, заняло оборону на высотах левее нас в 250-300 м. Тут я увидел, что из Дорохово по Можайскому шоссе идут три танка. Потом, в д. Копань, они пошли по задворкам, маскируясь в садах. По Минскому шоссе шел танк с крестом на борту, ведя пулеметный огонь по нашей пехоте. Справа от нас метрах в 200 идет еще один немецкий танк. «Он далеко не пройдет, застрянет в болоте», - подумал я. Танки, идущие по Минскому шоссе, могли пройти еще километр, не больше, и должны были наткнуться на большое препятствие. Вчера мы взорвали большой заряд в 300 кг, заложенный в водопропускной трубе под шоссе. Сейчас основное мое внимание - на танки, которые находятся в д. Копань. Смотрю - головной танк вышел на край огорода крайнего к нам дома и остановился метрах в 50 от моста. В этой обстановке я решил взрывать мост. Резко поворачиваю ключ подрывной машинки. Взрыва нет. Повторяю, еще резкий оборот ключа - взрыва нет. Видимо, где-то осколок перебил электропровод, или идет замыкание на землю в результате дождя. Взрываем огневым способом, и через 10 секунд - мощный взрыв. Вверх летят чурбаки от бревен и щепки, комья земли, облако пыли и гари. Танк лязгнул гусеницами. Убедившись в полном уничтожении моста, я сказал ординарцу, чтобы он прикрыл мой отход огнем и затем следовал за мной, и сам стал по-пластунски отходить по кювету, в нем - вода и грязь. Прополз метров 20, силы иссякли, и я встал на ноги и пошел быстро по кювету. Вдруг - выстрел из танкового орудия, по мне, снаряд пролетел слева и ударился о твердое покрытие шоссе, рикошетировал и, не взорвавшись, полетел дальше. Оказался бронебойный снаряд-болванка, приготовленный для стрельбы по нашим танкам и бронемашинам. Я продолжаю идти и жду смертельного удара по мне. Главное - приказ выполнен, дело сделано: танки, идущие по Можайскому шоссе, остановлены. Второй выстрел, и опять снаряд-болванка пролетел слева и, не задев меня, тоже ударился о шоссе впереди меня, рикошетировал и, шурша, полетел дальше, в лес. Я подумал, что немцы, ведя огонь по мне, не выносят точку прицеливания вправо, т. к. я иду по кювету дороги с поворотом вправо. Теперь я учту это при движении. Две смерти пролетели мимо. Ну, теперь - третий снаряд. Как говорят на фронте: третий - это мой, и я морально и физически приготовился к удару-смерти. До спасительной воронки от 500-килограммовой авиабомбы остается несколько шагов. Через 3-5 секунд я резко делаю движение вправо, и почти сразу пулеметная очередь из танка трассирующими пулями пролетает слева, едва не зацепив меня. Пули рикошетируют от шоссе и летят в беспорядке, я проводил их взглядом, сделал еще шаг и упал в воронку от авиабомбы. Третья смерть прошла мимо. Я лежу, приходя в себя. Меня спас поворот дороги вправо: мое смещение при движении вдоль дороги не учли немцы, ведя огонь. Через минуту я встал на колени, чтобы посмотреть, где мой ординарец Иванов, что с ним. Надо его выручать. Только я поднялся, как он через меня прыгнул в воронку. В это мгновение я увидел, как головной танк уже ведет пулеметный огонь по пехоте, что левее нас на 250 м. Видимо, немцы в танке увидели меня падающим после пулеметной очереди и, сочтя, что я убит, перенесли огонь на нашу пехоту.

Мы минуты две-три отдохнули и пошли перебежками по кювету Можайского шоссе к следующему мосту в полутора километрах от нас, который тоже подготовлен нами к взрыву. Нашего пулеметного расчета на том месте, где я их оставил для прикрытия, не оказалось. Оказалось, их взял командир стрелкового подразделения, которое оборонялось на высотке. Идти к ним во время боя я не могу. Я отвечаю за взрыв мостов, и мне еще неизвестна обстановка в районе второго моста. Неизвестно, куда успели пройти немецкие танки, которые шли по Минскому шоссе и на правом фланге. Дойдя до моста, я увидел двух своих солдат, его охраняющих. Старший доложил, что на посту все в порядке, и тогда мы облегченно вздохнули. Оказывается, танки противника и его пехота остановлены огнем нашей артиллерии, пехотой и активными действиями саперов. Наши перешли к обороне.

Но этот район, где мы перешли к обороне, невыгоден в тактическом отношении. Местность не просматривается, нельзя вести прицельный огонь. На таком рубеже простояли несколько дней. В этот период рота проводила инженерные работы с целью создания различных препятствий и заграждений как на Минском и Можайском шоссе, так и на лесных участках. Разрушали дорожное полотно, взрывали дорожные сооружения, делали лесные завалы, минировали их противопехотными осколочными минами, устанавливали минные поля против танков и пехоты, даже устраивали минные шлагбаумы на дорогах.

В ноябре (числа не помню) командир саперного батальона капитан Пивоваров вызвал меня и ознакомил с обстановкой. При этом он приказал быть готовым к отходу наших частей с занимаемого рубежа на подготовленный рубеж по линии Тучково - д. Крутицы - д. Нарово-Осаново - птицеферма - Чупраково-Осаново. Противник подтянул свежие силы, завтра, возможно, его части перейдут в наступление. Наши должны начать отход раньше его наступления, согласно плану планомерного отступления на указанный рубеж. Он сказал: «Лично Вы должны при отходе взорвать мост на Можайском шоссе в районе села Крымское». На следующий день я взял необходимые средства и заранее пошел с ординарцем к указанному мосту. Мост охраняли два солдата из моей роты. Когда мы подошли к мосту, старший доложил, что на посту все в порядке. Я проверил заложенные заряды, проверил огневую и электрическую сети - все оказалось в порядке, мост готов к взрыву. Наши отходили, я пропустил через мост последние две машины и кухню. Подошла последняя наша группа в количестве четырех человек во главе с лейтенантом, который сказал, что они последние. Я взорвал мост, и мы вместе решили отходить на новый оборонительный рубеж. Выслали вначале солдата - разведать по дороге и на краю леса, нет ли противника, вышедшего на опушку леса. Солдат вскоре вернулся и доложил, что на опушку леса между Минским и Можайским шоссе вышли автоматчики, примерно взвод. Развели большой костер и собрались около него, стоят, греются. Кто-то курит, один играет на губной гармошке. Мы решаем выходить по левому кювету дороги. Каждый хорошо подтянул вещевой мешок, котелок, противогаз и оружие, чтобы ничто не издавало шума. Вышли по кювету уже в темное время и незамеченными прошли опушку леса. Отклонясь влево, пришли к деревне Крутицы и там вышли на позиции минометной батареи. Мы показали на карте и на местности командиру точку, где расположился взвод немецких автоматчиков. Батарея сделала трижды огневой налет по указанной цели. Мы пронаблюдали эти налеты и видели всплески огня при взрывах мин. Наверное, немцам было жарко. Не знаю, уцелел ли кто из них.

При первом и втором отходе наших войск силами саперных подразделений создавались препятствия на пути наступления противника, его механизированных и танковых подразделений. Часто вследствие этого танковые атаки захлебывались, в результате чего его пехотные подразделения лишались танковой поддержки, и наступление останавливалось.

Наши части 82-й МСД, отойдя, закрепились на выгодной в тактическом отношении местности, на удалении от Москвы 75 км. Правда, в конце ноября противник еще пытался прорвать нашу оборону, но его атаки были безуспешными. С этого рубежа наша дивизия в составе 5-й армии 6 декабря перешла в решительное наступление. Начался разгром противника под Москвой.