Евросоюз: теория заговора – уже не только теория?
Приверженцы теории элит, склонные к радикализму (сторонники так называемой теории заговора), всегда вписывающие в перечень тайных властителей мира Бильдербергский клуб, Комитет 300, Богемский клуб, Ротшильдов/Рокфеллеров, масонов и прочих, обычно обходят молчанием «Группу 30» (G30), основанную в 1978 году британским банкиром Джеффри Беллом (Geoffrey Bell) по инициативе Фонда Рокфеллера (Rockefeller Foundation) и на его же деньги. И зря обходят.
Фото: corporateeurope.org
Если взглянуть на персональный состав «Группы 30», то можно увидеть, что это собрание влиятельных и богатейших банкиров из крупнейших частных (вроде JP MorganChase и Goldman Sachs) и центральных банков многих стран мира. Исполнительный секретарь «Группы 30» – Джеффри Белл, почётный председатель – Пол Волкер (Paul Volcker), бывший президент Федерального резервного банка Нью-Йорка, бывший председатель правления Федеральной резервной системы США, член Бильдербергского клуба, председатель фирмы Rothschild Wolfensohn Company, один из главных авторов обвала золотого стандарта при президенте Никсоне.
Тут можно говорить не только о «теории» заговора, но и о практике: с подачи Европейского омбудсмена Эмили О’Рейли (Emily O'Reilly), уполномоченной по правам человека Европейского союза, Брюссель потребовал от председателя Европейского центрального банка (ЕЦБ) Марио Драги (Mario Draghi) немедленно покинуть «секретный клуб банкиров» G30, пишет The Guardian, и наложил запрет на членство в этом клубе для всех будущих председателей ЕЦБ. Не в последнюю очередь эта жёсткая мера в отношении главного банкира Европейского союза принята в связи со щекотливым характером проблем, которыми занимается в Вашингтоне дважды в год собирающаяся там «тридцатка». А Драги, будучи председателем ЕЦБ, посещал её собрания в 2012-м, 2013 году и дважды в 2015-м.
Как оказалось, некоммерческая организация «Корпоративный европейский наблюдатель» (Corporate Europe observatory, CЕО), уже два десятилетия отслеживающая влияние корпораций и их лоббистских групп на европейскую политику и европейские институты, шесть лет ведёт наблюдение за Драги и его связями с G30. И ещё в 2012 году CЕО указывала европейскому омбудсмену на тесные связи Драги с G30, противоречащие кодексу правил ЕЦБ. Однако сам Драги отверг всякие обвинения в свой адрес, и ЕЦБ почему-то посчитал конфликт исчерпанным.
Затем вопрос о том, чьё влияние – банкира Драги на G30 или наоборот – было преобладающим, вновь обострился. Хорошо известно, что политика ЕЦБ в период после мирового финансового кризиса 2007-2008 гг. была точным отражением политики Уолл-стрит. А ведь именно вашингтонская «тридцатка» выступает «главным лоббистом, отстаивающим интересы крупных частных банков. Так как Европейский центральный банк контролирует доступ к займам (европейских) банков и получает всё большие полномочия по надзору за банками, членство в G30 самого крупного банка Европы создаёт потенциальный конфликт интересов и нарушает существующие правила», подчёркивают эксперты «Корпоративного европейского наблюдателя».
Как стало известно по результатам расследования, проведенного специалистами CЕО, главной целью G30 является отмена государственного регулирования финансово-банковской деятельности и переход к «саморегулированию» (читай: бесконтрольности) банкиров. На практике это ведёт к установлению абсолютного контроля над мировой экономикой крупных частных финансовых организаций. И G30 «достигла значительного успеха в формировании международных правил в соответствии с этой целью, продвигая интересы Уолл-стрит и крупнейших европейских инвестфондов и банков, убирая препятствия для финансовых потоков и инвестиций», сообщает СЕО.
Что, спрашивается, такое собрание банкиров, как G30, могло рекомендовать Европейскому центробанку? Поэтому отмечает The Guardian, стало трудно «демонстрировать общественности, что существует чёткое разделение между ЕЦБ как надзорным органом и финансовым бизнесом». Действительно, трудно.
Говоря попросту, не Драги американской «тридцатке», а «тридцатка» диктовала ему, что спасать частные банки от разорения на волне финансового кризиса нужно на государственные деньги, что это демократично. В итоге «саморегулирование» банков, отсутствие контроля государства за банковской деятельностью, а также «тесные отношения между частными банками и финансовыми регуляторами», установленные «Группой 30» в качестве международных правил, проложили путь финансовому кризису 2007-2008 годов. Ведь G30 была основана частными финансовыми корпорациями, её членами являются представители этих корпораций, её цель состоит в оказании влияния на финансовое регулирование, её члены служат и оплачиваются теми же самыми корпорациями.
В этой истории удивительно не то, что финансовые корпорации стремятся формировать (и формируют) правила игры на финансовых рынках мира, а тот, что Европейский центробанк в течение долгого времени упорно отказывался следовать своему же своду правил, предполагающих разделение государственных интересов и интересов частного корпоративного сектора.
ЕЦБ, похоже, не смущало, что «членство [Драги в G30] противоречило собственным правилам ЕЦБ и что это продолжалось так долго, подрывая веру общественности в независимость ЕЦБ», читаем в заключительной части обвинения Марио Драги в связях с «секретным клубом банкиров». А уж то, какими потерями для экономики ЕС оборачивались посещения главным банкиром Европейского союза закрытого клуба G30, никто даже не решается обсуждать: вдруг эта «тридцатка», заседающая в Вашингтоне, и в самом деле командует всеми европейскими финансами?