Нельзя сдержать слёз
О захвате школы в Беслане наша съемочная группа узнала в момент дежурства у стен НИИ Скорой помощи им. Склифосовского. Все журналисты ждали сведений о самочувствии пострадавших в момент теракта у станции метро "Рижская".
Сложно описать, что все эти дни творилось в столице. В метро и на улицах до сих пор чувствуется напряжение. Вокруг людей с явно неславянской внешностью в общественном транспорте тотчас образуется свободное пространство. Психологи называют это массовым психозом.
Терроризм - война, где ты не знаешь врага в лицо.
"Норд-Ост", взрыв вагона в метро на станции "Автозаводская", гибель двух пассажирских самолетов, взрыв у "Рижской" и гибель более 300 ни в чем не повинных детей, их родителей и учителей в Беслане. Это реальность, в которой всем нам как-то надо жить дальше. А как? Говорят, что нужно перестраиваться. Мол, жили ведь люди в военное время, когда над головой свистели пули. Живет сейчас и Израиль, который из состояния войны вообще не выходит. Но жить в таком состоянии, как бы ни утешали психологи, - ненормально.
...Мы опрашивали людей у станции метро "Рижская", которые возлагали на месте взрыва свечи и цветы, как быть дальше? Одни говорили, что страшно жить в стране, руководство которой не может тебя защитить. Другие говорили, что надо жить, надо работать, но впредь быть бдительными. Третьи яростно выступали против "лиц кавказской национальности". А что говорить теперь, после Беслана, когда Кавказ готов вспыхнуть войной в любую минуту. Осетины - православный народ. Но никакая религия мира не сможет заставить отца, мужа, брата, сына смириться с жуткой несправедливой гибелью родных и близких.
5 сентября
Купить авиабилеты из Москвы до Владикавказа в эти дни было практически невозможно. Все три дня захвата бесланской школы боевиками, аэропорты и вокзалы в том направлении действовали в чрезвычайном режиме. Лететь в Беслан на траурные церемонии нашей съемочной группе пришлось через Минеральные воды. На выходе из аэропорта как обычно уже стоят водители. Вопрос один: "Кому на Беслан или на Владикавказ?" Это направление с 1 сентября стало самым востребованным. Все разговоры в аэропорту только об одном. В полупустом зале на сидениях плачет женщина: "Я знаю, что значит потерять ребенка. Я могу представить, какое горе твориться сейчас там".
К нам подсаживается таксист со словами: "Да через наши посты можно хоть 20 кг тротила провезти и никто не заметит. Даешь полтинник на границе и едешь, куда хочешь. Никто к тебе даже в багажник не заглянет. Рай для наркодельцов".
В итоге во Владикавказ в ночь едем с двумя местными ребятами славянской внешности. Позже выяснилось, что они ко всему еще и оперативники, подрабатывающие извозом...
Хорошая дорога заканчивается ближе к границе с Кабардино-Балкарией. "Первый пост, вот здесь можем застрять", - говорит водитель и спокойно его проезжает. В нашу сторону, на машину с пятью пассажирами, даже не посмотрели.
Второй пост уже на границе с Осетией контролируется чуть по-строже. Зарегистрироваться заставили только одного водителя. Никакого досмотра остальных членов экипажа, никакого досмотра автомобиля. На подъезде к Беслану наш водитель заволновался: "Могут завернуть". Но на трассе ни души. Тишина в самом городе. Не знай мы о трагедии, даже бы и не поверили, что два дня назад здесь звучала стрельба, и гибли люди. Никаких постов, никакой милиции, никаких военных.
6 сентября
Первый день траура
Школа №1. Разрушено все. Возле местного Дома культуры палатки развернули съемочные группы. На окнах и дверях самого ДК висят списки погибших при теракте, висят фотографии пропавших без вести, листки с фамилиями тех, кто госпитализирован. У списков постоянно толпятся люди.
Школа уже практически расчищена, возле нее страшным доказательством зверства лежали остатки камуфляжной одежды, гильзы от снарядов, обувь, тетради, ручки, рюкзачки и шторы, пропитанные кровью. Зрелище разрухи с тошнотворным запахом смерти. Рядом со спортивным залом, усыпанным цветами и траурными дарами, еще одна парта с вещами, найденными спасателями уже после освобождения заложников. Между остатками от коробок шоколадных конфет, дневников, бантов и детских игрушек - огромная тетрадь памяти со словами скорби.
"Бесчеловечный акт террора против детей. Безмерная скорбь по погибшим и страдавшим детям. Это нельзя забыть, напоминание очень болезненно - чтобы не повторить это злодеяние. Печальная статистика террора против детей и мирных жителей тянется с Буденновска. 14 июня 1995 года там расстрелян мой сын, 17 лет, только что сдавший экзамен в школе на медаль. Расстрелян вместе c другом-одноклассником. Скорбим и молимся по погибшим и пострадавшим. Это не должно повториться. Буденновск. Владикавказ. Беслан. 6.09.04. Калиновский".
В центре бывшего спортивного зала горят свечи. Нескончаемым потоком идут родственники погибших, пропавших без вести и пострадавших. Несут все: сладости, мягкие игрушки, венки и траурные ленты. По самой школе, по разрушенным классам жители Беслана бродят в поисках хоть каких-то личных вещей своих родных, постоянно натыкаясь на кровавые следы.
Разговариваем с дядей одного из пропавших мальчиков. Алан, 14 лет. Его отца боевики расстреляли сразу же. Они вообще в первую очередь расстреляли всех крупных мужчин, говорят очевидцы. А мальчика нет ни среди живых, ни среди мертвых. Родственники нашли только одну его туфлю.
За спиной осетинской женщины прячется девочка, которой удалось убежать. Девочка не говорит ничего. По словам мамы, дочка все время находилась у окна и после второго взрыва во время неожиданного штурма 3 сентября просто побежала босиком по стеклу, а вслед ей раздавались выстрелы.
О многом жители Беслана говорят шепотом: о том, что заложникам воды не давали - известно, о том, что заставляли собственную мочу пить, рассказывает не каждый. О том, что насиловали и издевались, сообщают только своим и врачам. Стыдно, ведь это позор на всю жизнь. Старики недоумевают, почему мирные жители Беслана в момент захвата бросались под пули вытаскивать своих, почему силовики не делали ничего, почему долгое время никто не выходил с боевиками на переговоры. И только когда появился Аушев с афганскими наградами на груди, была выпущена партия детей. Много вопросов задают родственники пострадавших и пропавших без вести. Почему изначально шла информация, что заложников всего чуть более 300, когда их было более тысячи человек? Как минимум по 20 человек в классе...
Над цветами и маленькой свечкой рыдает мужчина. Владимир Дауров 1 сентября отправил сына в гущу толпы искать учительницу. Как только увидел, что появились люди с оружием и всех начали загонять в спортзал, побежал в директорский кабинет. Уже на обратном пути его встретил боевик и сопроводил к остальным. Его мальчик был зажат в углу, самому удалось сесть у двери. Он пробыл там пару часов, потом ему удалось убежать под звук автоматной очереди. Сына нашел только спустя два дня после рокового штурма, в морге, сгоревшего наполовину. Только ноги, носок, штаны и ремень. Опознали только по трусикам, а после и по зубам. Вспоминая захват, Владимир говорит о том, что все, кроме двоих, были в масках. Что все боевики очень быстро начали разматывать и устанавливать взрывные устройства. Нам показывает фотографию мальчика и не может сдержать слез. Никто не может сдержать слез. Дети, которым было 5-7-8-14 лет, вместе с родителями и учителями остались здесь навсегда. Старше они не станут никогда.
С утра во дворах слышны стоны и плач. Люди готовятся хоронить своих близких. Более 150 человек было похоронено в первый день траура. Специально для этого рядом со старым кладбищем появилось новое. Мы заходим в самый близкий двор к школе. Две пятиэтажки. Дома 37 и 39 по Школьному переулку. Во дворе в большом чане готовится еда. У каждого подъезда венки и гробы. Только с одного двора 26 погибших. "Это был самый веселый двор, - говорят жильцы дома, - много молодых пар, шумной детворы. А теперь посмотрите, под ногами лежат гильзы, а три верхних этажа просто сожжены. Сюда стреляли боевики". Люди, которые оставались в этих домах, более трех суток сидели без света, газа и воды.
Очень нелепо выглядели чиновники, приехавшие 6 сентября на кладбище с траурными речами. Глава Госдумы России Борис Грызлов, губернатор Петербурга Валентина Матвиенко, глава Совета Федерации Сергей Миронов, мэр Москвы Юрий Лужков, президент Северной Осетии Александр Дзасохов, полномочный представитель президента России в Южном федеральном округе Александр Яковлев. Из толпы слышались женские крики: "сволочи". Мужчины стояли молча, опустив глаза. Выступления чиновников не были долгими, тем более что и говорить
Комментарии читателей Оставить комментарий