ЗАЧЕМ МЫ БЕЖАЛИ ИЗ ГРОЗНОГО?
Мы не искали тему для публикации к Международному дню беженцев. Просто в редакцию позвонила руководитель общественной организации «Донская ассоциация мигрантов» Светлана Дубинина: «Не знаю, как быть: семью беженцев из Чечни выселяют из квартиры. Ольге Павловне, вдове участника Великой отечественной войны, 83 года, она после инсульта…. Куда им идти? На улицу? Завтра первое судебное заседание». Формально семья Соколовых - не беженцы. Беженцами по международным правилам считаются те, кто бежит из родных обжитых мест в дальние страны, спасая свою жизнь – не меньше. Семья Соколовых: бабушка - Ольга Павловна, ее дочь Татьяна и 26-летняя внучка Наталья – просто переселенцы из Чечни. Когда люди бегут из одного региона родной страны в другой, пусть даже спасая свою жизнь, их называют переселенцами – и только: жили там, теперь - здесь… История этой семьи, в которой остались три женщины, так же трагична, как и все, что связано с событиями в Чечне. До 1991 года - благополучная жизнь в просторном и комфортном частном доме в центре Грозного. Приход к власти Дудаева ознаменовался среди всего прочего тем, что из тюрем и следственных изоляторов были выпущены на свободу тысячи уголовников. Грабежи, разбои, насилие среди бела дня стали обычны для Грозного задолго до начала боевых действий. На улицах появилось огромное число вооруженных молодцов, слоняющихся без дела. Для русских женщин стало небезопасно выходить на улицу: «джигиты» могли под смех и гиканье поднять подол юбки и, обмотав его вокруг головы жертвы, глумиться и издеваться над ней. Татьяне тогда было 40, Наташа из угловатого подростка стала превращаться в девушку. В 93-м Татьяна решила уехать из родного города, где были дом, родители, достойная работа для человека, имеющего высшее образование. Решение далось непросто. Но она понимала, что, уезжая из Грозного, наверняка спасает честь а, быть может, и жизнь, свою и подрастающей Наташи. …Родители остались в Чечне – как бросить дом, хозяйство? Как и тысячи их земляков-грозненцев, надеялись, что все образуется: пошумят о «свободе нации», постреляют – да и возьмутся за ум, вернутся к нормальной жизни. Не вышло… Пока Татьяна мыкалась со взрослеющей дочерью по чужим углам Ростова, безуспешно пытаясь устроиться на работу – пусть даже не по специальности, лишь бы платили прилично, родители ее пережили ад штурма Грозного 94-го года. А потом – еще два года первой чеченской войны. В августе 96-го была предпринята еще одна попытка штурма Грозного. Мирному населению оставили «коридор», по которому они могли покинуть город в течение суток. По этому «коридору» родители Татьяны, 80-летние Алексей Гаврилович и Ольга Павловна, буквально бежали, стараясь изо всех сил успеть до начала бомбардировок. Останки тех, кто не ушел тогда из города, не один год лежали в Ростове в хранилищах печально известной 124-й лаборатории, ожидая идентификации… 30-й километровый «марафон», который пришлось преодолеть пешком, дорого обошелся старикам. Стресс, страх, физическое перенапряжение обернулись для Алексея Гавриловича инсультом - он потерял речь. Хорошо, что к приезду стариков в Ростов Татьяне удалось найти жилье. В одном из аварийных домов по улице Шаумяна сердобольная дворничиха указала ей на две пустующие комнатушки метров по 8 - 9 в большой коммуналке, где все удобства – во дворе. «Жилплощадью» до этого пользовались бомжи – все было загажено донельзя. О хозяевах комнат: то ли пьянице, то ли проститутке, сгинувших без следа, – никто ничего толком не знал. Здесь и осели переселенцы из Грозного. Именно в эту квартиру наведался один из заместителей Верховного комиссара ООН по делам беженцев, когда в 97-м году приезжал в Ростов после посещения Чечни. Увидев, в каких условиях живет беспомощный онемевший старик, ветеран Великой отечественной войны, награжденный медалью «За оборону Кавказа», дошедший в 45-м году до Берлина, высший чин из ООН расплакался… Алексей Гаврилович умер несколько месяцев спустя, так и не успев получить компенсацию за жилье и имущество, утраченные в Чечне. Из всей семьи компенсационные выплаты достались только Ольге Павловне, бежавшей из Грозного в 96 году. Татьяне и Наташе не полагалось ничего – они покинули Чечню до декабря 94 года, официального начала «первой чеченской кампании», когда их жизни и чести ничего не угрожало, как посчитали принимавшие этот закон. Эти скромные деньги за утраченное жилье, на которые в Ростове нельзя купить даже садовый домик, могли бы стать подспорьем для бедствующих женщин. Но все они пошли на лечение бабушки – после смерти мужа Ольга Павловна перенесла инсульт, от которого не оправилась до сих пор, она с трудом передвигается по комнате. Сложно представить, как выживают эти женщины. Доходы: бабушкина пенсия, внучкина зарплата (1 200 рублей – ставка фельдшера после окончания медучилища на станции «Скорой помощи») и заработки Татьяны на «поденщине». Она моет, стирает, убирает в чужих домах, стараясь не вспоминать, что имеет диплом о высшем образовании…. Но самая большая проблема семьи – жилье. Ведь в аварийном доме на Шаумяна они живут на «птичьих» правах. Татьяна пыталась заключить договор социального найма, ей отказали. Она умудряется платить за электричество по месту жительства, а за остальные услуги ЖКХ – по месту прописки у родственников в том же Ленинском районе. Поэтому не скажешь, что семья Соколовых ложится на городские инфраструктуры тяжким бременем, как это бывает с мигрантами – нелегалами. Несколько лет назад прокурор Ленинского района Ростова подписал постановление о выселении семьи из самовольно занятой квартиры. Но когда пришел в дом на Шаумяна и увидел, в каких условиях приходится жить бабушке, дочери и внучке, отменил собственное постановление – живите… Теперь семью беженцев из Чечни вновь пытаются выгнать из жилья, на которое может позариться разве что бомж. В Ленинском районном суде Ростова начались слушания по делу об иске МУФЗ Ленинского района, на чьем балансе числится дом по улице Шаумяна, по выселению семьи Соколовых. Правда, не совсем ясно, о какой именно квартире идет речь. У истца, МУФЗ, которому вдруг срочно понадобилось жилье площадью 8 квадратных метров из 18 имеющихся у Соколовых, нет поэтажного плана дома, нет технического паспорта этой квартиры, нет сведений о судьбе настоящих хозяевах этих комнат (или комнаты?) – живы ли они вообще. Зато есть цель - освободить жилплощадь от самовольно занявших ее переселенцев и немалый опыт судебных тяжб подобного рода. Семью чеченских беженцев на суде поддерживает только Светлана Дубинина, сама – бывшая жительница Грозного, руководитель общественной организации «Донская ассоциация мигрантов». Предмет рассмотрения в суде – конкретный казус о самовольно занятой жилплощади. Маловероятно, что суд будет интересовать предыстория, которая привела достойных людей в дом – бомжатник по улице Шаумяна, на «дно». И ни при чем окажутся страх и боль потерь, пережитых в Грозном, лишения и унижения последних лет, через которые прошли три поколения женщин одной семьи. Как ни при чем и боевой путь - от Кавказа до Берлина - ныне покойного Алексея Гавриловича. А ведь он защищал в боях не только Родину, но и свою будущую семью: жену Олю и родившихся после войны дочь и внучку. Если бы хватило у Алексея Гавриловича сил и желания дожить до 60-летия Победы – как обернулось бы дело? Были бы и приличная пенсия, и подарки, и бесплатный автомобиль, как у других ветеранов. И решился бы, наверняка, «квартирный вопрос». Но не дожил ветеран до «круглой» даты. И сами себе предоставлены его вдова, дочь и внучка. Где взять им мужество, чтобы жить дальше? На кого надеяться? И куда идти, если суд решит выселить их из аварийного дома? Не пожалеть бы им, что бежали из Грозного…
Комментарии читателей Оставить комментарий