СКАЗ ОБ УМЕЛЬЦАХ ВОЛГОГРАДСКИХ

Очагами народных художественных промыслов в Царицыне были казачьи и немецкие поселения. На Дону издавна делали глиняные свистульки, ткали и вышивали. А немецкие мастера принесли на

Очагами народных художественных промыслов в Царицыне были казачьи и немецкие поселения. На Дону издавна делали глиняные свистульки, ткали и вышивали. А немецкие мастера принесли на нашу землю такой промысел, как лозоплетение. Еще в дореволюционной России они плели корзины и мебель.

Жили в нашем краю и резчики по камню, а на севере (Руднянский, Еланский, Новоанненский, Урюпинский районы) вязали платки не хуже оренбургских. Песковатка славилась малярами, Спартановка — корзинами для рыбы, Лозное — платяными шкафами из лозы. В 1882 году на территории Саратовской губернии, куда входил и наш тогда еще уездный город, насчитывалось 69 видов промыслов. До сих пор в дальних уголках нашей области, да и в самом городе, живут мастера, унаследовавшие свое ремесло от предков.

Было время, когда на Аллее Героев можно было встретить единственного в своем роде волгоградского “Страдивари”, вручную делавшего музыкальные инструменты. Жили в нашем городе изобретатели всевозможных станков, непревзойденные специалисты по валенкам. Об этих и многих других умельцах слухи доходят до нас все реже и реже. Учеников-последователей они не оставили, а ремесла, некогда неразрывно связанные с жизнью Царицына, стираются в памяти потомков, теряются на пыльных библиотечных полках, перевоплощаясь
в легенды и предания.

Однако на смену старым мастерам приходят новые, самоучки. Там, где испокон веков вязали пуховые вещи, сегодня Клавдия Люсина делает одежду и аксессуары к ней из конфетных фантиков. Есть у нас самоучки, самостоятельно освоившие мастерство резьбы по дереву, кузнечного дела... Но их единицы.

Теряя свои корни, утрачивая секреты самобытных ремесел, мы вряд ли когда-то будем жить лучше. Стоит ли говорить, что на западе товары народного промысла, увозимые туристами за пределы страны тоннами, приносят немалый доход в казну государства. Мы же подобной статьей доходов похвастаться не можем. Хвастаться нам остается только горсткой ремесленников — единственной связующей ниточкой с нашими корнями и историей родного края.

ПОСЕЙДОН ВЫШЕЛ НЕ ИЗ ПЕНЫ МОРСКОЙ, А ИЗ ОСИНОВОЙ СТРУЖКИ

Волгоградский охотник и рыболов сделал себе талисман

После того как волгоградский резчик по дереву Юрий Отрокуша закончил одну из своих самых масштабных работ — резные ворота и, не замедлив, установил их на обозрение прохожим, он не раз получил совет от родственников и знакомых прекратить эту рискованную пропаганду высокого искусства и немедля развернуть ворота красивой стороной во двор. Дескать, сожгут их. Внешнюю же сторону по рекомендации все той же армии советчиков следовало для большей надежности оббить железом. К счастью, Юрий настоял на своем. Ведь поддайся он уговорам, мы никогда бы не увидели его удивительных работ и не познакомились бы с этим волгоградским умельцем.

ЧТО ДЛЯ СОЛДАТА — ИСКУССТВО, ДЛЯ КОМДИВА — ПОРЧА ОРУЖИЯ

В доме мастера резак коснулся практически всех деревянных предметов. Кухонные доски, двери, багеты — куда бы не упал взгляд гостя, всюду резьба. В гостиной Юрия мирно сосуществуют и выполненные им на дереве картины исконно русской охоты на лошадях с гончими, и сюжеты сафари, где бесстрашный американский охотник Хантер запечатлен рядом со слоном. Вообще, тема охоты и рыбалки — ключевая во всех работах Юрия. “Страсть к охоте и рыбалке передалась мне от дедов и прадедов, которые жили в Сибири. Как и их, меня тянет в лес или на реку. И я не мыслю своей жизни без этих самых древних промыслов”, — говорит он.

Резьбе волгоградский умелец никогда специально не обучался. В двадцать в его руках случайно встретились нож и деревяшка, и с тех пор жизнь его семьи протекает бок о бок со стружкой.

— Первую резьбу я сделал в армии, когда служил в Афганистане, — вспоминает Юрий. — Как сейчас помню, на своем автомате вырезал слово “Волга”, после чего и угодил на гаупвахту за порчу оружия. Потом стал друзьям вырезать сувениры, но уже на хозяйственном мыле. Древесина в Афгане было настоящим дефицитом.

Со службы Юрий вернулся домой с изрядно потрепанными нервами и к тому же с контузией. Еще тогда мужчина заметил, что работа с деревом помогает ему бороться с нервным стрессом. Все негативные воспоминания о войне исчезают, когда он берет в руки резак и приступает к воплощению очередной идеи.

Так армейская привычка прижилась на гражданке. Уже безнаказанно было украшено резьбой собственное охотничье ружье. И простой ТОЗ БМ из стандартного перекочевал в разряд сувенирного оружия.

ЧЕТЫРЕ ГОДА ДО КОНЦА СВЕТА

Мыло как материал для воплощения авторских задумок безвозвратно потеряло свою актуальность. Режет Юрий только по дереву. Любимые материалы мастера — дуб, береза и осина. С липой не работает — дерево слишком мягкое. Идеи будущих работ резчик черпает из охотничьих журналов и книг.

Есть у волгоградского мастера и излюбленные источники вдохновения. Например, творчество русского художника Самокиша — первого издателя двухтомника о царской охоте, писавшего картины только в охотничьем стиле. Скоро у Юрия будет настоящая галерея Самокиша, но только в стиле резьбы по дереву. Он продемонстрировал одну из еще незавершенных работ по мотивам русского художника. На деревянном “холсте” уже вырисовываются фигуры уставших охотников, которые возвращаются в деревню с богатой добычей. На санях покоится туша огромного лося. Здесь еще нет утомленных гончих, еще не возвышается над дальней деревенькой купол колокольни... Над всеми этими деталями мастеру предстоит трудиться не один месяц.

Параллельно с этой работой резчик занимается перенесением на дубовое полотно внушительных размеров гравюры “Апокалипсис” оставшегося неизвестным немецкого художника. По приблизительным подсчетам до окончания работы над “концом света” осталось 4 года.

В ДОСКУ УВЛЕЧЕННЫЕ

Кстати, столь прибыльное на первый взгляд увлечение, как резьба по дереву, не стало источником дохода, но порой даже наносит удары по семейному бюджету.

— Могу отдать любые деньги за понравившуюся иллюстрацию, — признался Юрий и тут же принес нам одно из последних приобретений — толстую энциклопедию, купленную за 500 рублей ради одной-единственной гравюры.

Хобби волгоградского мастера к тому же оказалось заразительным в прямом смысле этого слова, и подобно вирусу оно распространилось по всей его родне, а также в кругу товарищей и сослуживцев. Помочь отыскать Юрию нужный сюжет или добротную доску — просто дело чести для всех его друзей, ведь достать осиновую доску в нашем регионе — проблема.

— Иногда езжу по деревням, увижу в заборе осину, прошу хозяина обменять ее на штакетник. Просьбу многие встречают с пониманием. Порой не так интересна история создания картины, сколько история поиска доски для нее.

Например, для одной из картин все те же друзья подарили Юрию кусок толстой осины. Нашли ее на чердаке “Красного Октября”. Поначалу хотели сделать из нее стол для домино.

— Такой древесины я и не видел никогда. Ей, наверное, лет двести, не меньше. Неподъемную четырехметровую находку пришлось распилить пополам и перенести ко мне домой по частям.

ПОСЕЙДОНОВА МЕСТЬ

Толчком для бурной творческой деятельности послужила покупка частного дома. И тут мастер уже мог не ограничивать себя масштабами шинковочной дощечки, а развернулся до размеров калитки или ворот. На сцены охотничьего отдыха и травли гончими оленя, вырезанных на воротах, ушла ни много ни мало целая зима.

Когда умелец выставил итог длительной работы на обозрение публики, почитатели искусства не заставили себя долго ждать.

— Первым со словами: “Зачем такие ворота на улицу выставил?” пришел мой дядька. Я ему: “Чтоб красиво было, чтоб людей радовать”. А мне в ответ: “Тебе их сожгут”. Не знаю, почему у людей такие мысли, что все красивое надо сжечь? Другой знакомый заявил, что не так я ворота поставил, во двор, мол, надо резьбой развернуть. А с улицы — железом оббить. А я же не для себя, а для людей сделал, чтобы они радовались.

Свое первое художественное “полотно” Юрий выполнил на юбилей родственника из Екатеринбурга. Всеобщее одобрение вдохновило начинающего резчика на дальнейшие “творческие муки”.

Одной из первых крупных работ стала картина, которую мастер считает своим талисманом человека не равнодушного к рыбалке. На ней могущественный Посейдон покровительственно держит в руках рыб. С тех самых пор, как из под резака вышел царь морей, на деревянные седины которого было потрачено два с половиной года, мужчине всегда сопутствовал хороший клев.

На талисман не раз заглядывались знакомые рыбаки и даже предлагали выкупить Посейдона. Но резчик был неумолим. Однажды супруга Юрия предложила закрыть брешь в семейном бюджете продажей талисмана. И надо же! В день предательства Посейдон, до этого момента 6 лет неподвижно стоявший на камине, упал и чудом не угодил в хозяйку дома. Видимо, повелитель водной стихии не на шутку разгневался. Картину, расколовшуюся на две части, Юрий потом отреставрировал. А вопрос о ее продаже был навсегда закрыт. Хотя связан с ней еще один интересный случай.

СЕКРЕТ, КОТОРЫЙ ВАЛЯЕТСЯ ПОД НОГАМИ

Однажды вместе со своим знакомым Юрий отправился на рынок. Тот уговорил его захватить Посейдона как рекламу. Отлучившийся ненадолго резчик застал возле своей работы целую толпу. В центре стоял его друг и бурно торговался с нуворишем. Бойкий торговец антиквариатом оценил Посейдона в сорок тысяч рублей. “Чтобы уговорить нового русского на покупку, мой друг даже сочинил легенду, как нашел эту картину в заброшенной избушке на Урале”, — смеется Юрий.

Чем большими фактами обрастала эта история, тем древнее становился лот, а прямо пропорционально с возрастом возрастала и его цена. Покупатель уже созрел, но в этот самый момент Юрий не выдержал и вмешался в торги. “Деньги — они сегодня есть, а завтра — нет. Пусть лучше Посейдон внукам останется”, — считает мастер.

Приходили к Юрию и ценители древностей. Подробно изучив царя морей, вынесли вердикт, что картине этой не меньше 200 лет. Хотя на самом деле Посейдону не так давно перевалило за десятку. Все дело в том, что мастер покрывает свои картины специальным раствором, рецепт которого он хранит в секрете. Впрочем, нам он приоткрыл завесу тайны, сказав, что исходный материал для покрытия, которое старит дерево и сбивает с толку специалистов, валяется под ногами.

ДОПЛЕЛИСЬ ДО ХОРОШЕЙ ЖИЗНИ

Имена мастеров по плетению мебели Вадима Агеева и Александра Чибисова вряд ли знакомы волгоградцам. Однако на их изделия не только засматривались, но и пробовали на прочность многие горожане. Ведь именно эти мастера — авторы знаменитых хижин, стоящих на площади перед торговым центром.

Плетеные кресла, шкафчики и диваны из мастерской Агеева и Чибисова можно встретить в дорогих магазинах, кафе и барах. И трудно поверить, что все это сделано руками людей, которые специально своему ремеслу не обучались. Взяться за лозу мужчин заставила жизнь.

— После перестройки, когда стали разваливаться предприятия, на которых мы работали, пришлось искать другие источники доходов. Решили, почему бы не попробовать плести мебель? Кстати, тогда мы не обладали даже элементарными навыками лозоплетения, пришлось учиться всему с нуля, — рассказывает Вадим.

Итак, когда страна переходила на капиталистические рельсы, наши мастера с увлечением штудировали учебник автора Минаускаса о первых шагах в науке лозоплетения. Эта книжка до сих пор хранится в их мастерской и чтится как ценный фолиант, хотя благодарные ученики, пожалуй, давно превзошли самого Минаускаса.

Встретились с монополистами на волгоградском рынке плетеной мебели мы прямо в их апартаментах, которые занимали почти весь подвал Детско-юношеского центра Краснооктябрьского района. Такое соседство легко объяснялось тем, что Вадим ведет кружок плетения из лозы для детей в этом самом ДЮЦе. Мастера считают, что это единственный способ передать свое умение следующему поколению. Кстати, в нашем городе это единственный кружок, где ребенок может освоить это нелегкое ремесло.

В подвале витал сладковатый запах ошпаренной лозы, на кафельных плитках крепились дипломы и благодарности за участие во всевозможных региональных конкурсах и выставках. А висящие на стенах вязанки лозы довершали рабочую обстановку. Из готовой мебели, кроме парочки кресел и абажура, в мастерской ничего не было. Работает “артель” на заказчика, а на себя времени не хватает. Мастера признаются, что даже дома у них почти нет плетеных вещей.

“Для такой мебели нужна соответствующая квартира, — считают они. — А в наших все это не поставишь. Забираем только те изделия, которые были пробными или оказались неудачными”. Впрочем, это вполне созвучно старой русской пословице про сапожника без сапог.

— Плетение из лозы было испокон веков неотъемлемой частью казачьего быта, — говорит Вадим Агеев. — Плетнями, самоловками для рыбы, корзинами для ягод и грибов и многими другими изделиями из лозы славились станичные мастера. Но сейчас этот промысел практически забыт в нашем регионе. По пальцам можно пересчитать кустарей, которые знают секреты ремесла.

Мастера устроили нам небольшую экскурсию, проведя по всем кругам производственного процесса. В одном из помещений ивовые прутья варили в баках и тут же охлаждали. В соседнем — лозу очищали от коры специальным инструментом — щемилкой. Тут же стояли шаблоны, с помощью которых веткам придавали нужную форму.

Волгоградские ремесленники не стоят на месте и сейчас осваивают новые направления в области лозоплетения. Например, кроме ивовых веток пустили в дело ветки ясеня. Этот материал более твердый, долговечный и по своим свойствам больше напоминает дуб.

Гордятся мастера порой не столько готовыми изделиями, сколько технологическими моментами, которыми им удалось овладеть. “Даже на ростовской фабрике плетеной мебели не делают сложные овальные элементы кресел, для нас же это — не проблема”, — и они распахнули перед нами пухлый фотоальбом со своими многочисленными работами. Среди них и кресло, выполненное по итальянскому фасончику из одного модного журнала, и табуреты по типу африканских тамтамов, и вальяжные кресла-качалки.

В этот момент фотоэкскурса под мастером предательски скрипнуло плетеное кресло. “Да это не наше, а малазийское, из ротана”, — в свое оправдание сказал Александр. — А наши из лозы, подобно венским стульям, прослужат века и выдержат даже самого габаритного гостя”.

В мастерской в глаза бросается скромная галерея из газетных вырезок, с которых смотрят звезды спорта и эстрады. Однако не их популярность заставила Вадима и Александра украсить стены снимками. На фотографиях звезды запечатлены сидящими на плетеных креслах и диванчиках. “Вот девушка-вратарь — на нашем кресле, и это кресло с ширмой мы тоже плели, а вот Басков уже на чужом диванчике сидит”.

Подобно лесковскому Левше наших умельцев не раз в столицу звали на конкурсы да выставки, но поездка так и не состоялась. Не по карману пока провинциальным мастерам променады в первопрестольную. Хотя спрос на их товар не иссякает, да и стоит плетеная мебель недешево, ручной промысел так никого из ремесленников и не озолотил.

Я Б В КУСТАРНИКИ ПОШЕЛ, ПУСТЬ МЕНЯ НАУЧАТ

Сбор лозы, ее обработка и малая выручка отбивают у многих охоту учиться старинному промыслу

В отличие от многих других ремесленников-самоучек, с которыми нам довелось познакомиться, Петр Трофимович Татаренко — один из старожилов местного лозоплетения — любовь к своему делу унаследовал от деда. Будучи родом из Октябрьского района, он с детства мог смастерить корзинку для грибов или ягод.

Однако, посвятив этому делу всю свою жизнь, профессионалом в лозоплетении Петр Трофимович себя не считает. По его собственной теории профессионал — это тот, кто только ремеслом зарабатывает на жизнь. Для него же — простого волгоградского пенсионера — плетение корзин — всего лишь скромное подспорье к пенсии. Совсем скромное, если учесть, что сейчас спрос на его нехитрый товар заметно упал. Всему виной неурожаи последних лет на ягоды и грибы. Обычно туристы приобретали у кустаря лукошки, в которых удобно перевозить овощи и фрукты на далекие расстояния. Посильный вклад в развитие местного лозоплетения вносили и хозяйки, покупающие корзины Петра Трофимовича для походов на рынок.

Сегодня же настали печальные времена. Ремесленников, как и ремесел, в нашем регионе можно уже по пальцам пересчитать. В списке главных врагов народных умельцев кого только не встретишь, даже погода и та строит козни. “Климат меняется в последние годы. Слишком теплая зима не может уничтожить массу бактерий, — сетует Петр Трофимович. — Происходит окисление почв, и целые плантации лозы пропадают. В Астрахани климат уже убил наш промысел. Спасет ситуацию только хороший агроном-лесовод, который будет ухаживать за посадками”.

Кстати, наш новый знакомый вместе со своими единомышленниками последняя надежда ивовых посадок, ведь производя регулярную обрезку лозы, они продлевают деревьям жизнь. Они по праву заслужили гордое звание “санитаров леса”.

Сталкиваются мастера и с более серьезными проблемами. По закону ремесленники налогом не облагаются, однако, по словам Петра Трофимовича, среди неравнодушных к его заработку можно встретить и налогового инспектора и милиционера. Последние проявляют к корзинкам живой интерес прямо на рынке. Но Петр Трофимович, как человек юридически подкованный, объясняет всем и каждому, что никому ничего не должен. “Однажды я поехал в Москву по своим делам и заодно заглянул в гости к столичным промысловикам. А уж они меня проконсультировали относительно закона по пунктам и параграфам”.

Теперь Петру Трофимовичу палец в рот не клади. Однако от этого будни местного ремесленника веселее не становятся. Вспоминает он, что не всегда на Руси мастерам жилось плохо. Были и хорошие времена — с середины 60 и до 80-х годов. Тогда и спрос на товар был, и государство заботливой рукой огораживало ремесленника от здоровой рыночной конкуренции с неугомонным китайским производителем.

Об одном сожалеет мастер больше всего — вместе с ним, да еще десятком ремесленников канут в лету секреты исконно русских промыслов. Учеников-то у них практически и нет. “Когда торговал на рынке корзинами, ко мне частенько подходил молодой человек. Очень просил, чтобы я и его научил плести. Я объяснял, показывал. А как парень узнал, что за корзинку больше 250 рублей не выручишь, остыл к этому занятию. Для кого-то эта сумма покажется внушительной, но только не для того, кто своими руками заготовил лозу, потом ее очистил, а потом еще несколько дней потратил на плетение корзины”.

Не только лозоплетению, но и стекольному, столярному и плотницкому делу мог бы научить других Петр Трофимович. Ведь всеми этими профессиями владеет в совершенстве. Так говорят про него люди. Правда, эти навыки с каждым годом пенсионер постепенно утрачивает. “Я бы рад и плотницким, и столярным делом заниматься, да негде. В квартире нельзя, от шума и грохота страдают соседи. Было бы замечательно, если была бы не на бумаге, а на самом деле какая-нибудь ассоциация ремесленников с помещениями под мастерские. Я бы с удовольствием в нее вступил. У нас есть в городе палата ремесел, но она выполняет немного не ту роль, которую мы от нее ждем.

На прощание мы попросили Петра Трофимовича подсказать нам, где найти других волгоградских умельцев — мир тесен, и рукодельники друг друга хорошо знают. Оказалось, что в нашем городе были мастера, которые вручную изготавливали музыкальные инструменты, валяли валенки, слыли хорошими кузнецами. Да только умерли они, а учеников не оставили...