Под гипнозом рукотворных рейтингов

Совсем недавно в Германии разгорелся скандал из-за показанного по телевидению мультфильма, где Папа Римский был представлен в карикатурном облике. Удивило, что сами

Совсем недавно в Германии разгорелся скандал из-за показанного по телевидению мультфильма, где Папа Римский был представлен в карикатурном облике. Удивило, что сами телевизионщики вели опрос людей на улице, высказывавших свое мнение относительно того, что можно показывать по телевидению, а чего нельзя. Я не знаю, что можно показать по российским каналам, чтобы общественность возмутилась. Вместо этого у нас всерьез обсуждается возможность показа в прямом эфире момента смерти человека.

Мы уже привыкли к горам трупов на экране, к смакованию всяческих морально-нравственных уродств, которые не осуждаются, а преподносятся в качестве приемлемых способов жизни. Например, лояльно показанный муж, спокойно отправляющий жену на панель, или другой муж, приводящий женщин для сексуальных утех домой, где его всегда ждут жена и ребенок. Мы уже привыкли к безграничной любви всех программ к эпатажному Владимиру Жириновскому, к тому, что нормальные, умные передачи на общем фоне телевизионной вакханалии выглядят чем-то инородным, и потому, видимо, их стараются запихнуть в ночной эфир.

Голосов тех, кто не хочет мириться с таким положением телевизионных вещей, почти не слышно. Отдаю должное стараниям Ирины Петровской из “Известий”, но явно недостаточно. Уже давно нужен не только “теленедельный” анализ показанного по ТВ, а более масштабное исследование о воздействии телеканалов на нашу жизнь. Поэтому было очень интересно послушать выступление на семинаре Клуба региональной журналистики “Из первых уст” главного редактора журнала “Искусство кино” Даниила Дондурея.

“Мы меньше, мы тише, мы слабее”

Мои профессиональные интересы связаны с тем, чем на телевидении не принято заниматься, а именно: с анализом вещательного контента, то есть исследованием содержательного наполнения телевизионных программ. Работающим на телевидении это по многим причинам не нужно. Между тем такой анализ необходим, поскольку телевидение с каждым годом невероятно усиливает свое влияние на социальные процессы. Оно, безусловно, становится основным институтом управления обществом, даже более важным, чем вооруженные силы, спецслужбы. По моему мнению, оно равно только двум субинститутам общественной жизни — национальной экономике и национальной безопасности. Ничто другое не может сравниться с телевидением.

В любой сфере деятельности принято акцентировать внимание общественности на достижениях, подчеркивать их роль и значимость для развития страны. Все господа, отвечающие за эти сферы, гордятся своими достижениями, всячески трубят о них. Только на телевидении говорят: “Мы здесь сбоку сидим. Мы примусы починяем. Мы лишь зеркало и никакого отношения к управлению жизнью не имеем. У нас три функции: информация, развлечения и просвещение”. (Хотя, где оно это просвещение?)

У такого взгляда на телевидение очень много отрицательных последствий и огромное количество обманок типа “Мы продаем примерно 1 млн. 300 тыс. пунктов рейтинга, это и есть работа телевидения”.

О чем идет речь, когда обсуждают проблемы телевидения? Как правило, о рекламе, о деньгах. Никто не говорит о содержании. Почему? У нас много аналитиков в различных сферах, но я, кроме десяти моих знакомых девушек, не найду ни одного теоретика, с кем бы я мог серьезно обсуждать проблемы трансформации реальности с помощью телевизора у десятков миллионов человек. Причем девушкам, естественно, платят деньги за то, что они рассказывают, что на прошлой неделе “Не родись красивой” занимала вторую строчку рейтинга, а теперь сползла на четвертую. Это очень интересно, но это не то, что характеризует современное телевидение, его функции, формы воздействия на зрителя: в какую минуту мы начинаем ненавидеть Украину, в какую минуту мы прекращаем ненавидеть Украину и почему?

Телевидение никогда не анализирует телевидение. Вокруг телевидения существует только тотальный пиар. Когда женился Малахов или не женился Малахов? Что происходит с Хангой? Поменяет она в очередной раз соведущую или не поменяет? Общаясь с большими телевизионными начальниками, ни разу не почувствовал, чтобы их заинтересовали результаты моих исследований.

Телевидение — это единственная сфера, которая выведена из-под общественного надзора. Она практически отдана на откуп топ-менеджерам. Словно боясь оказаться под общественным надзором, телевидение всячески уменьшает свое значение. Даже наше сельское хозяйство все время как-то напрягает мускулы: “Мы немножечко больше собрали ячменя, у нас стало больше свиней”. Только телевизор говорит: “Мы меньше, мы тише, мы слабее”.

Между тем сегодня многие люди живут только в третьей реальности. Это реальность, создаваемая телевидением. Первая реальность — эмпирическая, в которой мы находимся. Вторая реальность придумана художниками-авторами: авторами книг, фильмов, театральных спектаклей. Третья реальность — это реальность, отредактированная создателями продукта. Она заставляет людей переживать за героев сериала, их болезни, драмы больше, чем за болезни и драмы соседей по лестничной клетке, тем более товарищей по работе.

Единственное, что признают “телевизоры”, это рейтинги, являющиеся основной профессиональной мифологемой. Между тем рейтинги — это рукотворная вещь. Те, кто их составляет, напоминают наркоторговцев, которые говорят: “Люди хотят. Мы-то что? Мы обслуживаем”.

Я лично считаю, что основная драма нашей страны сегодня заключается в том, что у миллионов людей сформировано неадекватное представление о жизни. Жизнь развивается и существует по одним законам, а телевидение уговорило людей, что она развивается и существует по другим. Мне кажется, это очень опасно, потому что это подорвет любую стабильность. Стабильность не в цене на нефть, а стабильность в голове 144 млн. человек. Если ее там нет, то никакие цены на нефть стабильности гарантировать не могут.

“Как люди могли накопить 3 триллиона? Ведь они голодают и бомжуют”

По всем объективным показателям население страны живет в эпоху беспрецедентных позитивных перемен. Сопоставить этот период можно только с 10—15 годами между Витте и Столыпиным и еще с примерно 8 годами периода Сперанского, когда он влиял на Александра Первого. Все. Россия живет в период таких позитивных перемен, а телевидение его маркирует в массовом сознании как эпоху невероятного кризиса и невероятных отрицательных последствий. Все, от большинства населения до президента страны, считают, что 1990-е годы — это очень плохо. В связи с юбилеями двух лидеров страны (я имею в виду Ельцина и Горбачева) прошла масса исследований, которые показали: реформы
1990-х годов одобряет 9% населения страны, 53% считает, что страна идет в тупик, 70% считает, что перемены принесли больше вреда, чем пользы. Подавляющее большинство людей ненавидит бизнес.

Существует невероятная цензура на позитивную информацию. Как в советское время была цензура на негативную, так сегодня на позитивную. Месяц назад мне позвонил Андрей Смирнов, известный режиссер, автор “Белорусского вокзала”. Сейчас он делает для Би-Би-Си большой проект — 10 фильмов о парламентаризме в России. Он говорит: “Выручи. Я нигде не могу узнать, что есть у нас хорошего. В общем, понимаю, что оно есть, поскольку не могу припарковать свою “Ауди” среди других машин. Только не рассказывай о том, что это только в Москве. Дай мне какие-нибудь данные”. Я начинаю на пальцах ему рассказывать: если 1 января 1992 года было 7 млн. автомашин, то сейчас только частных автомашин 25 млн. и еще 6 млн. государственных. У нас только на Запад в прошлом году выехало отдыхать 7 млн. человек. А это минимум 1000 евро на человека. Мы на первом месте в Европе по темпам роста высшего образования. Количество вузов увеличилось в 2 раза за 10 лет. У нас население из семейных бюджетов потратило $4 млрд. на репетиторство и взятки. “А еще вкладов у населения 3 триллиона рублей”. — “Как 3 триллиона? Как люди смогли накопить эти деньги, ведь они голодают и бомжуют?”.

Позитивные следствия реформ не замечаются. Внимание зрителей акцентируется на дискредитации рыночной экономики. Это приводит к тому, что в общественном сознании бизнес, деловая активность до сих пор маркируются как воровство и аморализм. Это тоже ужасно неблагоприятный тренд. Он имеет много последствий, таких, как неверие в собственные силы и упование на щедрость власти.

На экране нет культа активности и труда. Есть беспрецедентный культ насилия

С помощью телевидения происходит дискредитация целого ряда других важнейших идей, способствующих выходу страны на более высокий уровень развития. Таких идей, как активность, вертикальная и горизонтальная мобильность. В Америке 13 раз за жизнь человек кардинально меняет жилье. А за этим, прежде всего, стоит другая работа. В России маленькая мобильность. Человеку не говорят по телевизору: “Эй, жители Курска, Ульяновска, мы скажем вам по секрету, что по Конституции Российской Федерации прописки нет. Приезжайте в Москву, выбивайте ленивых москвичей с их мест. Вы знаете 4 языка, вы закончили курсы в Гамбурге, вы учились в Лондоне, вы вообще потрясающий человек. Вы только из Ульяновска? Но это не страшно. Приезжайте, у вас есть шанс найти достойную работу”. Нет этого. Десятилетиями все активное российское общество не пускали в Москву и Петербург. Сегодня можно менять место жительства и работы. А людям этого не говорят. Нет культа активности, культа труда.

В сериалах, как и в русских сказках, никто ничего не делает. Там не работают — там или пиаром занимаются, или отбирают у бандитов деньги. А вот так, чтобы выбить американцев с русского рынка, — этого нет. Если этого нет в сериалах, этого не будет и в жизни.

Нет пропаганды мобильности, нет креативности, то есть культа творчества, культа придумок, культа того, чтобы восхищенно поощрить с экрана: “Ух ты, умный какой!”. Дискредитируется успех, если, конечно, ты не спортсмен или не участник “Фабрики звезд”.

Нет важных тематических программ, посвященных толерантности и конкурентоспособности. Отсутствие серьезных идеологических мотиваций приводит к тому, что порядка 40% москвичей не хотели бы видеть инородцев, а в стране — до 60%. 40% хотели бы, чтобы в виде мигрантов были русские. Как может быть по-другому, если у нас ни в одном сериале татарин не женится на русской девочке? В эпоху Кеннеди американцы ненавидели негров. Через “телик” заставили их полюбить. И теперь там гигантское количество смешанных браков. И теперь Кондолиза Райс — одна из кандидатов в президенты США.

Еще один факт. Будущее почему-то находится в прошлом. Это зачем? Это может быть ответом на идею, что раньше было светлое будущее у Советской власти, но как-то оно надоело всем, и теперь никто не хочет думать о будущем. Куда мы идем? Какое у нас будет общество?

Я уже говорил об этих “мелочах”: о терпимости к воровству, пьянству, к бедности, о вовлеченности населения в чисто феодальные отношения: блат, блатные связи, свои и чужие.

Телевидение активно вовлекает людей в процесс поиска врага, вместо того чтобы направлять их к тому, как сделать жизнь лучше. В июне 2003 года 32—33% населения нашей страны негативно относилось к крупному бизнесу, а в ноябре — 77%. С тех пор этот показатель держится и не падает. Телевизор за 3 месяца нашел для нации настоящих врагов. В стране за последние 15 лет создано более 900 фильмов, и ни в одном предприниматель не показан нормальным человеком. Это в основном бездельники, которые нечестно пользуются национальным достоянием.

Главная обманка телебоссов: “Если вам не нравится, выключите телевизор”

Особая тема для разговора — криминальные программы. Я их насчитывал до 70 выпусков в неделю, потому что некоторые идут по 4 раза в день. Например, “Дежурная часть”. Некоторые идут каждый день, такие как “Чрезвычайное происшествие” на НТВ. Они идут каждый день по 7 преступлений в выпуск. Этого показалось мало. Появилась программа “Максимум”, программа “Чистосердечное признание”, “Особо опасен”, “Чрезвычайное происшествие за неделю”, “Профессия — репортер”.

Криминальные проекты телеканалов не просто информируют, они атакуют основы морали, поскольку выбирают только те происшествия, которые на грани шока. Чуть ли не единственным случаем адекватной реакции на это было то, что госпожа Слиска включила телевизор и увидела, что в программах НТВ возят трупы. Может быть, она в течение двух дней два раза включала, потому что увидела еще и каннибализм. “В России, где я первый вице-спикер? Как это возможно? Это нехорошо”. Поставила вопрос на заседании Думы. Теленачальники быстро подписали хартию, пообещав, что больше показывать этого не будут. И что же, прекратились атаки на мораль? Нет.

Одна из профессиональных обманок телевизионных боссов заключена в фразе: “Если вам не нравится, выключите телевизор”. Телевизор современный человек выключить не может. Могут лишь отдельные микрогруппы населения, которые иногда смотрят канал “Культура”, как и Президент страны. Он так сказал, когда его ведущие телебоссы спросили, в надежде услышать комплименты в свой адрес: “Что вам нравится?”. Он сказал с ужасом от того, что больше нечего назвать: “Я смотрю канал “Культура”.

Когда не показывают Явлинского, а чуть ли не во все программы приглашают Жириновского, это понятно. Это политическая цензура. Но ведь многие вещи не касаются политики, а касаются того, чтобы пропагандировать труд, творчество, энергию, романтизм, благородство. У меня такое чувство, что на российском телевидении, кроме передачи “Жди меня”, запрещено благородство.

У нас не пропагандируется волонтерство, то есть благородные действия бесплатно. Ничего этого нет. Зато есть гимн низости и насилию. А еще нам внушают, что мы неудачники. А я не хочу быть неудачником. Я делаю хороший журнал, я не неудачник. И другие не хотят быть неудачниками. Только рычагов воздействия на тех, кто нас зомбирует, у нас нет. Пока нет.

У нас большие проблемы с моралью элиты

После завершения выступления Даниилу Дондурею было задано много вопросов. С моей точки зрения, главным был такой:

— Понятно, что любая власть традиционно считает, что управлять деградированным, деморализованным, запуганным, глупым и нетворческим населением легче. Но ведь над телевизионщиками, над журналистами никто не стоит с палкой и не говорит ему: “Снимайте так, пугайте”. Почему же тогда так происходит?

— Выскажу свою точку зрения, хотя она не объясняет всего того, что происходит на телеэкране. На мой взгляд, у нас большие проблемы с моралью элиты. Это, кстати, сейчас очень влияет и на кино. У нас очень большие проблемы с авторским кино, несмотря на несметные деньги в киноиндустрии. У нас потрясающе растет рынок кино, строится огромное количество современных кинотеатров. Однако наши фильмы не берут ни в Берлин, ни в Канн. Иногда берут разве что по наследству, если ты сын Германа или ты Кира Муратова. Но она гений.

Мы не можем продвинуть наше кино, его никто не берет: сценарии плохие, мертвяк, фальшак, “псевдешь”. Поэтому элита, которую никто не заставляет быть первым учеником в этой школе аморализма, в большом непорядке. Она привыкла к гигантским гонорарам. Все хотят снимать как в Америке, без того, чтобы все остальное было как в Америке.

Интеллигенция пребывает в состоянии огромного количества заблуждений. Это интеллигенция не приняла 1990-е годы и маркировала их как ужасные. Вы знаете, какие гонорары получают ведущие на федеральных каналах или владельцы компаний, которые производят всех этих последних героев и первых фабричных девчонок? И они между делом говорят: “Эта страшная жизнь”. Почему она страшная? Это они так думают, это они так считают. Они считают, что люди в восторге от показываемого количества убийств. Они другому не учатся, не умеют. У них нет конкуренции.