С Данилом Корецким о книгах и не только
Член Союза российских писателей Данил Корецкий, полковник милиции, доктор юридических наук, профессор юридического института МВД РФ, в представлении не нуждается. Он широко известен как автор популярных детективов, тираж которых превзошел 16 миллионов экземпляров. На основе его книг сняты фильмы «Антикиллер», «Антикиллер-2», «Оперативный псевдоним», «Код возвращения», «Секретные поручения». – По традиции, вы отмечаете дни рождения, юбилеи в два «этапа»: первый – 4 августа в кругу семьи, второй – в сентябре с коллегами, друзьями. Обычно торжественный вечер у вас длится часов шесть, и что, все время гости говорят только о вас? – Конечно. В тостах и выступлениях они хвалят меня, а между собой говорят о чем угодно. – Представим, что мы с вами тоже сидим за таким столом и говорим о вас и о вашей работе. Сначала, естественно, о вас. Часто дети идут по стопам родителей. Ваши родители – врачи. Вы же в детстве мечтали стать сыщиком или журналистом. А после школы поступили в радиотехнический техникум. С чем это было связано? – Вызвано это было тем, что отец болел, и родители хотели, чтобы я имел рабочую специальность. И она у меня есть – техник-конструктор радиоаппаратуры. – Хоть раз в жизни она вам пригодилась? – После техникума работал в «ящике» – на закрытом предприятии, ныне «Электроаппарат». Этот завод описан мной в «Оперативном псевдониме». В жизни специальность не пригодилась, а обучение в техническом учебном заведении в любом случае полезно – развивает мозг. – Ваши книги появились много раньше книг авторов, которые сегодня плодятся, как грибы после дождя. И, что интересно, детективы, написанные вами в разные годы, успешно раскупаются... Кстати, как вам видятся пути развития детектива? – В начале 90-х, после кризиса книгоиздательского дела, когда отечественных писателей почти не издавали, а на прилавках было засилье Чейза и Стаута, позвонили из нового, неизвестного московского издательства «Светоч» и пригласили нас с Павлом Шестаковым в Москву. Подвал на Щелковском шоссе, люди специфического вида играют в картишки, их старший похож на бывшего борца… Издатели новой волны были мало похожи на книгочеев, но прозорливые оказались. Они пришли к выводу, что народ «наелся» Чейза, его интересуют российские реалии. И заключили с нами издательские договоры. Я спросил: «А как вы о нас узнали»? Старший показал на стопку книг: «Вот, вся детективная литература. Всего четырнадцать авторов на весь СССР». Сейчас «детективщиков», конечно, сотни. Но читать их невозможно! На отдыхе в Чехии, в холле отеля, наши туристы оставляли прочитанные книги. Делать было нечего, я их брал, как в библиотеке. Просто ужас! Невнятные, беспомощные, с одной линией примитивного, глупого сюжета. Этот мусор сегодня забивает книжные прилавки. «Разовая» книжка издается малым тиражом, продается, как бутерброд или газета в дорогу – прочтут и больше никогда про нее не вспоминают. Похвастаюсь: все мои книги переиздаются десятки лет. Сегодня вы можете купить не только «Рок-н-ролл под Кремлем», написанный в прошлом году, но и «Принцип каратэ», «Смягчающие обстоятельства», написанные четверть века назад, но востребованные и сегодня. – Есть ли среди авторов, пишущих в жанре детектива, уважаемые вами люди? – Конечно! Андрей Константинов, например. Я с ним лично знаком – приятный парень. Он руководит агентством журналистских расследований. Изучил криминальный мир, со знанием дела его описывает, сам участвует в обезвреживании преступников, недавно спасал похищенных детей. Или Андрей Кивинов (настоящая фамилия Пименов), основоположник сериала «Улицы разбитых фонарей». Он был начальником «убойного» отдела и хорошо знает, о чем пишет. Подполковник Борис Руденко – мой товарищ по первым литературным семинарам. Правда, сейчас он перестал писать книги, занялся журналистикой. – А конкуренция, зависть есть? – У меня нет. Чему завидовать? Когда за твоей спиной тираж – 16 миллионов, то конкурентов практически нет, и отношение к коллегам другое. Доброжелательное, где-то, может, снисходительное. Если бы у меня тираж был пять тысяч, и я бы волновался: издадут меня еще раз или предпочтут другого - то, возможно, и отношение было бы другое. А, скорее, если бы я был жлобом-завистником, то и тираж был бы пять тысяч. – Почему у людей такая большая тяга к детективному жанру? – Потому что людям интересно читать про нестандартные ситуации в обычной пресной жизни. Им интересно читать про простых людей, о тех, с которыми они себя идентифицируют, – ставят себя на место героя и представляют, что все то, что происходит с героем, вполне может происходить и с ними. К тому же, я уже говорил как-то, в мировой литературе есть всего три темы – это голод, любовь и война. А детектив – это война с преступностью. Так что это одна из вечных тем. – Но сейчас повсеместная любовь к детективам, других жанров нет? – Объясняется это просто. В свое время было «стремление» к литературе типа «Малой земли» Леонида Брежнева (кстати, она хорошо написана) или к таким «шедеврам», как «Премия» – пьесу поставили, фильм сняли, премиями наградили, критики хвалили взахлеб. А роман «Крестный отец» клеймили как «низкопробное чтиво». А я его читал по ночам, в самиздате, пятая копия на папиросной бумаге. Где теперь «Малая земля», где «Премия»? А «Крестного отца» до сих пор читают на всех языках мира, оскароносный фильм смотрят на кассетах и DVD. Мораль проста: человек читает не то, что ему навязывают, а то, что его интересует. Другое дело, что сейчас действительно много низкопробного чтива, и телевизионные сериалы в основном – это поставленная на поток халтура. Но, как цинично говорят профессионалы масс-медиа: «Пипл хавает!» Рейтинг есть, и хорошо! Вообще основная масса обычно читает то, что попадается под руку. А если говорить о подготовленных читателях, то они предпочитают определенных авторов. Как-то знакомый таксист спросил: «А вы в «Стреле» печататься будете»? «Нет, ее другое издательство выпускает». «Жалко, я только «Стрелу» собираю…» – Раньше собирали серию «Жизнь замечательных людей», а теперь все больше детективы. Тоже знак времени. – Раньше книги были дефицитом, обладание ими считалось престижным. Номенклатурным работникам они выдавались вместе с продуктовыми пайками, интеллигенция стояла в ночных очередях, скупала у спекулянтов. Хорошим тоном было иметь в доме книжный шкаф или хотя бы несколько полок. Сейчас книг в домах практически нет. А зачем читать? И так умные. – Может, нет достойного автора? – Надо читать Данила Корецкого! Это автор постоянный, тиражи большие, поэтому пусть народ читает мои книги! – смеется. – Это я у Жириновского научился. – Говорят, преступность помолодела. Почему бы ей не помолодеть, если сплошь детективы, сериалы, в которых много о преступлении и очень мало – о наказании. А преступники так вообще очень даже неплохо живут. Молодежь читает, смотрит – во, как!.. И туда же... Должна ли быть у авторов, пишущих детективы, какая-то ответственность за то, что они пачками издают, с одной стороны, некачественную продукцию, с другой, за то, что активно пропагандируют насилие? – Моя аспирантка изучала влияние детективов на преступность. И пришла к выводу, что лишь в 28% случаев они играют криминогенную роль, а в 60% – профилактическую. Я думаю, что молодежь учится не по книгам, а по жизни. Видит, что преступники хорошо живут и остаются безнаказанными, и делают выводы. Конечно, телевидение играет злонамеренную роль. Вчера включил «Вести», а там «новость» – женщина попала под трамвай, и крупным планом показывают, как она под колесом лежит. Конечно же, это следствие журналистского непрофессионализма и беспомощности – когда эмоциональное воздействие подменяет аналитику. Впрочем, депрофессионализация происходит во всех сферах, в том числе в журналистике. Что касается ответственности, то в принципе она должна быть у всех. Но сейчас как раз время безответственности, я недавно выпустил книжку «Время невиноватых»: никто ни за что отвечать не хочет. В этой обстановке возлагать ответственность только на писателей было бы очень странно. – Изменился ли ваш взгляд на преступников? Ведь и идеальные люди совершают преступления… – Не изменился. Был человек идеальным, но изнасиловал девушку. Для меня он уже, мягко говоря, нехороший. – Вор, бандит должны сидеть в тюрьме? – Сидеть в тюрьме, лежать в земле. Кто где. Все случаи – индивидуальные. Было время, я сам решал: кому сидеть, а кому нет. И все преступники сидели. – Доказательная база была хорошая. – Доказательная база тогда хорошая, когда хотят, чтобы она такой была. А когда хотят «отмазать» преступника, то она оказывается плохой. У меня за три года следственной работы не было ни одного оправданного и ни одного дела, прекращенного за недоказанностью. Но я был настроен на такой результат. – Вы – сторонник отмены моратория на смертную казнь. Отменить мораторий еще не пришло время? – Помните, в одном из ваших со мной интервью вы заметили, что комиссией о помиловании, которую возглавлял писатель Приставкин, было помиловано 12 тысяч человек. Я тогда сказал, что такие случаи должны быть единичными, что все определяется уголовной политикой. Поменяется она, изменится все остальное. Так и случилось – и политика изменилась, и комиссия. Приставкин ушел на почетную должность советника Президента РФ, единую комиссию заменили комиссии в субъектах федерации. В результате количество помилованных по России сократилось до 9 человек в позапрошлом году и до ноля в прошлом. То есть это, как и положено, стало исключительной мерой реагирования на просьбы осужденного. Сейчас не мораторий препятствует исполнению смертной казни, а решение Конституционного суда о том, что смертную казнь можно назначать исключительно судами присяжных и только тогда, когда они будут созданы во всех субъектах федерации. Это до 2010 года, когда должен заработать суд присяжных в Чечне. Что будет потом – вопрос. Во всяком случае, группы, которые исполняли приговор, давно распущены, их надо создавать заново. А это непростая задача. – Сейчас все говорят о борьбе с коррупцией. Или это очередная кампания, как с «оборотнями в погонах»? – Очередная кампания. Коррупция – это составляющая организованной преступности. А оргпреступность может существовать только при поддержке государственных органов. Если государство не хочет, чтобы были коррупция и организованная преступность, то ни того, ни другого не будет. В тиранических режимах нет ни оргпреступности, ни коррупции. Представьте себе, что в сталинские времена существует 400 организованных преступных сообществ, которые состоят на учете в НКВД! И в Северной Корее нет оргпреступности, даже итальянскую мафию поставил на место диктатор Муссолини. А если коррупция – привычный элемент жизни, тогда сплошь и рядом коррупционеры собираются и осуждают других коррупционеров – непойманные судят пойманных. – Можно ли вообще бороться с коррупцией? – Жизнь показывает, что бороться можно с чем угодно, было бы желание. 15 лет назад наши законодатели отклонили законопроекты «О борьбе с оргпреступностью» и «О борьбе с коррупцией». И новые все никак не примут. Почему, интересно? В Китае, к примеру, то и дело сообщают – расстреляли за взятки мэра или другого крупного чиновника. Это свидетельство того, что государство борется с коррупцией. – А у нас мораторий... – И наказание... Возьмите того же Адамова. Его осудили за хищение 30 миллионов долларов, дали 4 года колонии, потом заменили условной мерой наказания и освободили. А я изучал дело пенсионера, которого за две кражи – двух кур и консервов – осудили на семь лет, и он реально их отбывает. Нормально? Это характеристика всей системы: ее справедливости, взыскательности, принципиальности. У Фемиды глаза завязаны, поэтому она вроде ничего не видит, а на самом деле у нее повязка спущена, и она подглядывает: кого казнить, кого миловать, кого казнить, но несильно... – И все же, какими должны быть методы борьбы с преступностью? – Адекватными. Если за убийство дают 8,5 года, то возникает вопрос: «Сколько же тогда должны дать за причинение тяжкого вреда здоровью»? По сути меньше – 6 лет. А сколько за разбой? Наверное, 4 года. За грабеж? Два года. А за кражу – ничего, из-за малозначительности содеянного. Понимаете, нарушается так называемая лестница наказаний. Об этом тоже никто не думает, включая правозащитников. – Вы мечтали подготовить новых учеников, есть такие? – У меня уже больше 30 кандидатов юридических наук, создана школа по изучению вооруженной преступности. По этой теме ряд моих учеников защитил кандидатские диссертации. – Над какими новыми книгами работаете? – Сейчас выходит биографическая книжка «Эликсир Мефистофеля». Пишу третью часть книги «Рок-н-ролл под Кремлем», продолжение «Похитителя секретов». Подписал договоры на экранизацию «Атомного поезда» и «Рок-н-ролла…» Жду выхода в ноябре на экраны фильма «Антикиллер Данила Корецкого». – С вашим любимым актером Гошей Куценко в главной роли? – Да. Он очень популярен. Однажды мы сидели с ним в ростовском аэропорту. Его окружила толпа девушек, просили автограф, он буквально от них отбивался. «Да... Гоша, – говорю ему. – Такое впечатление, что меня в Ростове вообще никто не знает». Потом он подошел к регистраторше и говорит: «Дайте, пожалуйста, хорошие места. Вы же меня знаете». «Знаю, – сказала она. – Вы играли в фильме «Морозко». Смешно, правда? Она его запомнила не по «Антикиллеру» или «Мама, не горюй!», а именно по «Морозко». – Данил Аркадьевич, вы как-то говорили, что ваши любимые цветы – розы, а любимые животные – добрые львы. А разве львы добрыми бывают? – Я, например, добрый лев. – Но речь шла о животных. – Я иногда говорю загадками. Ведь человек многозначен. Так что это и так, и так можно истолковать. – Что бы вы себе пожелали? – Чтоб Господь Бог был снисходительным ко мне и к моей семье, чтоб все были живы и здоровы. Ирина ХАНСИВАРОВА
Комментарии читателей Оставить комментарий