Петр и Феврония — вечный пример христианской верности и любви

Сегодня Россия в четвертый раз отмечает День семьи, любви и верности

Сегодня Россия отмечает, пожалуй, самый трогательный праздник – День семьи, любви и верности. Это – достаточно редкий случай в современной российской истории, когда хотя и инициированный снизу, но «назначаемый сверху» праздник уверенно ложится в национальное сознание, не вызывая отторжения (подробнее об этом празднике можно прочитать на страницах фронт-проекта KM.RU «Русские праздники как отражение духа народа»).

На самом деле то, что семья, любовь и верность являются действительно ценностями, не признает разве что убежденный сатанист. Прочие же, какие бы скелеты ни прятались в их шкафах, признают (пусть кто-то – и с оговорками): да, ценности. Причем, уже оговоримся мы, едва ли не единственные, которые невозможно изъять у народа ни одной самой дерзкой и кровавой интервенцией. При этом достаточно вспомнить разговоры в прессе конца «нулевых», касающиеся «навязывания новой праздничной даты». Авторы открыто посмеивались над чудаковатыми инициаторами: ввели, мол, второй непонятный «день независимости», а народ, привыкший к «валентинкам», все равно будет поминать католического святого, брошенного со своей красивой историей на алтарь либерального рынка.

В их словах тогда был резон. Школьные годы автора этих строк пришлись, пожалуй, на самый пик «валентиновой» моды, когда «новорожденная страна» пыталась во всем бежать впереди паровоза цивилизации и без оглядки перенимала от западных партнеров все подряд с жадностью освобожденного концлагерного пленника. Тогда в школах что только не приурочивалось к этому дню! И надо сказать, что на фоне Хеллоуина смотрелось это весьма благообразно. Более того, некоторые учителя даже подчеркивали, что это – пришедший с Запала христианский праздник, не всегда вдаваясь, впрочем, в тонкости веры. Так что нынешнее поколение 25-35-летних (в «нулевые» праздник никуда не делся, я лишь сравнил с «лихими 90-ми») хлебнуло Дня святого Валентина как никакое другое.

К слову, сами-то католики уже схватились за голову, наблюдая, как легко секулярный мир использует «бренд» их святого. Превращение св. Валентина в торговую марку и тотальное опошление – можно было бы еще сказать, что это еще полбеды. Можно было бы, допустим, даже не обращать внимания на тот факт, что доподлинно не установлено, о каком Валентине вообще ведется речь: их было канонизировано несколько, и о каждом информации (за минусом легенд) до наших дней дошло немного. Однако настоящая беда и, говоря пафосно, трагедия этого «праздника» – в разнообразии и вольности трактовок «любви и верности», поднятых на знамена по следам «великой сексуальной революции» 1968 года. Все это явно давно уже не вмещается в изначальный смысл этого дня.

Дело в итоге дошло до того, что среди самих католиков уже достаточно давно и полярно разделилось мнение относительно святости праздника; некоторые и вовсе предпочитают не видеть его в своем календаре. Секулярный мир приватизировал эту дату – не впервой, в конце концов. Вспомним тот же день ирландского святого Патрика (которого чтит также и православие) и тот «гей-парад», что устраивает хлебнувшая ирландского пива раскрашенная тусовка в Москве на Новом Арбате.

И, может быть, можно было бы даже простить наконец коммерциализацию ДСВ: увы, это – общая примета нового времени, «продается все». А так ведь тоже вроде про любовь, и все лучше безвкусных упырей на Хеллоуин. Однако вспомнили добрые люди из красивого русского города Мурома, что в православии есть свой «Валентин» – это святые Петр и Феврония. А между тем история их жизни и любви – никак не менее захватывающая, чем та, что рассказана о католическом святом. Тех, кому не лень, отсылаю к «Повести от житиа святых новых чюдотворець муромских, благовернаго и преподобнаго и достохвалнаго князя Петра, нареченнаго в иноческом чину Давида, и супруги его благоверныя и преподобныя и достохвалныя княгини Февронии, нареченныя в иноческом чину Евфросинией, благослави, отче» – так в полной версии именуется «Повесть о Петре и Февронии», составленная Ермолаем Прегрешным (Ермолаем-Еразмом) сразу же после канонизации святых в 1547 году.

Младший сын князя Юрия Владимировича должен был стать наследником муромского престола, однако за несколько лет до этого заболел проказой. Ни один лекарь не мог его вылечить, лечебные травы оказались бессильны. И приснился Петру сон, в котором ему было открыто, что спастись от неизлечимой болезни он может с помощью простой дочери древолазца Февронии, что живет в Рязанской земле. Будучи девушкой в равной степени изрядно благочестивой и красивой, она владела даром исцеления. Благоверный князь Петр тут же поехал искать свою спасительницу. Они встретились, и Феврония исцелила несчастного. Петр же изначально пообещал жениться на ней после исцеления, но слова своего не сдержал.

Тогда болезнь вернулась к князю, и он снова приехал, бросился в ноги к Февронии просить прощения. Исцелившись повторно, Петр взял в жены Февронию. Наследовав княжение, Петр привел Февронию в палаты, однако бояре воспротивились тому, чтобы Муромской землей правила княгиня из простолюдинов. «Или отпусти жену, которая своим происхождением оскорбляет знатных боярынь, или оставь Муром», – сказали они князю. Петр и Феврония выбрали второе. И уплыли по Оке из города, чтобы зажить простой счастливой жизнью.

Однако Петру и Февронии суждено было вернуться на княжение после того, как с их уходом в Муроме началась смута, сопровождаемая убийствами. Бояре собрались и решили звать своего князя с возлюбленной обратно на престол. Вернувшись, Петр остановил смуту, а Феврония своей добротой и мудростью снискала любовь горожан. Уже к старости супруги приняли в разных монастырях монашеский постриг, молили Бога о том, чтобы умереть им суждено было в один день, и завещали похоронить их вместе – для этого была заведомо приготовлена одна гробница. Их мольбы были услышаны, и умерли Петр (в монашестве – Давид) и Феврония в один день – 8 июля (по григорианскому стилю) 1228 года. Вопреки их воле, похоронены возлюбленные были в разных гробах, однако уже на следующий день оказались вместе – в заготовленной ранее гробнице.

Такая проникновенная история любви, преодолевшей сословные предрассудки и исцеляющей, нашла живой отклик у последующих поколений. «Повесть о Петре и Февронии» была любима среди русских читателей, было найдено несколько сотен ее списков, датированных XVI-XVII вв. Сам же праздник семьи, любви и верности отмечался в Российской империи вплоть до 1917 года, в тот же день 8 июля, в который он был возвращен в календарь уже в наши дни.

О значении и перспективах недавно возрожденного праздника, Дня Петра и Февронии Муромских, KM.RU рассказал председатель Народного собрания России, президент Фонда «Национальный кадровый резерв», глава Ассоциации «Лермонтовское наследие» и внучатый племянник поэта Михаил Лермонтов:

– То, что этот праздник у нас появился и входит в обиход, вполне оправданно. Оправданно возвращением к нашим ценностям, к ценностям нашей цивилизации, ценностям наших предков. Важно то, как организуются празднования этого дня с точки зрения восприятия современным миром. Важно, чтобы это не воспринималось каким-то скучным анахронизмом, специально навязываемым сверху. Но государство как-то старается реализовать все должным образом. Ну и поскольку инициатива была поддержана супругой президента, и сам Дмитрий Медведев принял активное участие в возрождении праздника, я полагаю, что это – один из положительных примеров деятельности власти. И можно только порадоваться, что модернизация идет и в этом направлении – обращении к фундаментальным ценностям.

Семейные ценности могут стать таким же «брендом», как и День святого Валентина, если они будут в достаточной мере доноситься до сознания средствами массовой информации. И это – задача скорее государственной информационной политики: делать семейные ценности предметом популяризации через государственные и негосударственные СМИ. Мы понимаем, насколько зависит продвижение тех или иных образов и смыслов от госполитики, от того, сколько средств тратит государство на то, чтобы они были доступны в информационном поле, присутствовали как компонент в образовании. Пример из нашей недавней истории: один лишь слоган «Мы будем жить при коммунизме» вдохновлял народ на подвиги – в армии ли, в производстве, в культуре. Должно быть нечто сопоставимое и в плане продвижения исконных ценностей, нечто вдохновляющее. При этом власти должны понимать, что все это и есть основа государственной политики – повышение рождаемости, укрепление семьи. От этого зависит жизнь всей цивилизации.