«Конфликты взрослого мира переносить в детский нельзя»
Ни для кого не секрет, что количество мигрантов в Москве уже превысило все разумные пределы, однако их поток из стран Центральной Азии, Китая и Вьетнама по-прежнему не прекращается. А поскольку приезжают они чаще всего не поодиночке, а семьями, то помимо поиска работы у них возникает и еще одна, не менее, а может, даже и более важная проблема – где учить детей. По данным Департамента образования Москвы, на сегодняшний день в столичных школах обучаются более 70 000 детей мигрантов. Приезжие селятся анклавами в основном в Южном, Юго-Восточном и Восточном округах столицы. В итоге, как отмечает «Независимая газета», около 30% учащихся первых классов не владеют русским языком на должном уровне.
Тем временем родители московских школьников, как только количество детей мигрантов в классе превышает 15%, судорожно пытаются подыскать своим отпрыскам более подходящую школу, Это неудивительно, т. к. перед учителем ставится вдвойне сложная задача: как обучать детей с разным культурным, языковым и образовательным уровнем. Безусловно, проблема миграции лежит не только в политической, но и в педагогической плоскости.
Однозначного отношения к обучению детей мигрантов в обществе нет. Например, президент Международной методологической ассоциации Сергей Попов считает, что установка столичного правительства на прием всех без исключения детей в школы правильна, однако есть одно «но»: образовательные учреждения не готовы к этому. По его мнению, первоначально задумывалось, что в школе должен быть однородный состав учеников с одинаковым культурным, языковым и образовательным уровнем. Если же этого не происходит, то класс делится уже не на успевающих и отстающих, а на приезжих и местных. В итоге появляется социальная граница между детьми. Думается, это не есть хорошо, т. к. излишняя напряженность в школьном коллективе ни к чему.
Кроме того, осложняет ситуацию и отношение к миграции, которое есть в обществе. Директор Центра этнополитических и региональных исследований Владимир Мукомель отмечает, что в настоящее время не сформировалось точное представление о будущем России: то ли она должна быть многонациональна и многоконфессиональна, то ли должно быть сосредоточение на «русско-православном ядре», отказе от эмиграции. Эти два пути подразумевают совершенно противоположные варианты выстраивания отношений внутри одной страны. В итоге неопределенность в обществе не преминула сказаться на школе, т. к. дети мигрантов учатся там вместе с российскими.
Вместе с тем в мегаполисах проводятся программы толерантности, развешивается социальная реклама, ставящая своей целью профилактику ксенофобии. В то же время исследователи отмечают, что ее уровень среди молодого поколения лишь возрастает, а это, как нетрудно догадаться, напрямую влияет на отношения внутри школьного коллектива. В итоге учитель должен искусно лавировать между учениками, обходя острые углы в межэтническом общении. Именно педагог должен проявить всю мудрость, профессионализм, выстраивая дифференцированную линию в работе с местными и приезжими школьниками. Ведь межэтническая напряженность без труда может выйти из стен школы, а уж во что она выльется, даже страшно представить.
О педагогическом аспекте работы с детьми мигрантов KM.RU рассказал председатель Совета директоров школ России, заслуженный учитель России, доктор педагогических наук Яков Турбовской:
– Вы обратили внимание, что если в квартире чисто, то малейшая неряшливость заметна? При советской власти в определенные годы в метро было очень чисто, никто не сорил, потому что чистота обязывала вести себя определенным образом. А когда грязно, то еще одна бумажка, соринка, плевок дела не меняют. Поэтому та проблема, которой вы касаетесь, очень сложная.
Вы подняли не политическую, а педагогическую сторону проблемы. Все зависит от того, осознаем ли мы все вместе взятые, что это – государственная и общественная проблема в целом, а не той или иной школы. Есть у нас регионы, где приток мигрантов огромный (в частности, в Москве), а есть такие регионы, которых эта проблема не волнует. Дело заключается в том, чтобы мы понимали, что проблема мигрантов сегодня касается всех: и родителей, и полиции, и педагогики, и среды, и улицы.
Когда мы говорим о педагогическом решении этого вопроса, то мы должны понимать, что мы системно ставим вопрос, т. е. не должно быть так, чтобы в каком-то месте было густо, а где-то – пусто; не должно быть так, чтобы население, родители возмущались против того, что происходит. Есть организационные вопросы, связанные с этим. Например, если в районе детей мигрантов больше, чем нужно, то пусть налоговая инспекция позволит открыть еще один класс, в котором бы не преобладало количество детей мигрантов. Зачем же доводить дело до конфликтов, чтобы, по сути, в классе по-русски некому было разговаривать? Эти же дети мигрантов должны попадать в русскоязычную среду, овладевать русским языком! Мы коснулись управленческой стороны вопроса, она решаема. Надо заставить наших бюрократов думать, кого мы и куда посылаем; детей же можно распределять по школам.
Но в тысячу раз важнее другая проблема – это отношения между детьми. У нас существует отношение «понаехали тут», что передается и детям. В зависимости от того, какая в школе атмосфера, куда попадают дети, то такие отношения между ними. Ксенофобские отношения, существующие в школе, – это самое страшное, что может быть в обществе, потому что из этой среды они проявляются так или иначе в подростковом или взрослом возрасте. Поэтому сегодня проблема № 1 в регионах и городах, где существует острота понимания ксенофобских настроений и отношений, состоит вот в чем: мы должны понимать, что это – дети, наши дети. «Детей мигрантов» не бывает: бывают мигранты, а их дети – это не мигранты: они – дети. Если мы этого не поймем, то никакого социального толка не будет.
Меня радует такая школа, как № 654 Сидорова Евгения Анатольевича, которая находится между тремя рынками, и в которой снята проблема ксенофобских отношений между детьми. Каким образом? Важно, как примут этого ребенка, как отнесутся к нему, как он будет себя чувствовать и понимать, что относятся к нему по-дружески или как к чужаку, смеются ли над ним. Поэтому тот опыт, который есть в школе Евгения Анатольевича, сегодня бесценен в том смысле, что если ребенок приходит, то дети его принимают как представителя культуры, которой они должны интересоваться, как некоего человека, у которого есть день рождения, который они должны отмечать. В Москве есть много школ, где эта проблема снята. Правда, в тех школах нет очень большого количества этих людей.
Школа может создавать атмосферу, где тебя воспринимают не как представителя той или иной национальности, а как человека: хорошего, плохого, доброго, умного, глупого, смешного, всякого; где с тобой строят отношения, исходя из твоих собственных достоинств, а не от предвзятых отношений к твоей национальности. Мы должны изгнать ксенофобскую логику из педагогической среды, поэтому этот вопрос чрезвычайно важен для нас. Работу надо вести системно. С родителями в школе: милые родители, если вы будете дома настраивать своего ребенка говорить «они», то это нам же страшно, потому что они тут живут, это против нас обернется! Переносить конфликты взрослого мира в детский ни в коем случае нельзя.
Нам пора возвращать доброту общения в общество как таковое. Почему мы не перестаем показывать с экранов насильников, педофилов, убийц? У нас же есть и нормальные отношения. Зачем мы заражаем психологией угрозы наше общество? Поэтому проблема миграции – это проблема настоящего здорового нашего бытия. Если мы этого не поймем, то своими руками разрушим душевное равновесие, гармонию между человеком и человеком. Зачем же мы во главу угла ставим этнические отношения? Нам пора возвращаться в мир. То, что сейчас преобладает этническое, – это от близорукости взрослых людей. Нам надо понять, что человечество шло к осмыслению слова «человек». Устами русского человека произнесено: «Человек – это звучит гордо». А для нас человек – это как в дореволюционный период в ресторане официанта называли «человек»...
Если мы не поймем системность проблемы, мы не преодолеем ксенофобскую логику. Эта проблема решаема. Надо попытаться создать атмосферу, в которой дети воспринимают другого ребенка как другого с его качествами, но не по тому признаку, что он той или иной национальности.
