Сколько еще Россия будет страдать от всяких Папандреу?!

Если мировая экономика подвержена приступам безумия, нужно ограничивать свою интеграцию в это безумие

Греческий премьер-министр Георгиос Папандреу уже после того как Европа одобрила план спасения Греции, решил сыграть свою игру и заявил, что для принятия предложенного плана в стране нужно провести референдум. Т. е. поинтересоваться мнением народа – одобряет ли народ программу сокращения бюджетных расходов и проведения в стране структурных реформ, на чем настаивают международные кредиторы, согласовавшие выделение Афинам второго транша в размере €130 млрд и договорившиеся с частными инвесторами о списании половины греческих долгов.

Для Папандреу и для Греции идея вышеупомянутого референдума – ход почти что замечательный. Если греки одобрят план – какие претензии в будущем к Папандреу и его всегреческому социалистическому движению? Но пока, судя по непрекращающимся протестам в стране, греки, мягко говоря, сомневаются в эффективности данного плана помощи и, во всяком случае, экономить не настроены. И не слишком основательны обращенные к ним упреки в расточительности: просто, по мнению рядовых греков, не их расходы загнали Грецию в долговую яму, а бездумное повышение окладов чиновников, на которые ушли средства от предыдущих займов.

И если греки отвергают план помощи с его условиями (если, конечно, референдум состоится), то не Греция, а ее старшие партнеры по ЕС должны думать, как решать греческие проблемы. Т. е. Евросоюзу в этом случае придется заплатить еще больше, чем он намеревался. ЕС должен либо платить, либо соглашаться на крах еврозоны. Может быть, туда ей и дорога, этой еврозоне. Но это – их проблемы. Только, как следствие этого заявления Папандреу, мировые биржи – опять в панике, евро падает по отношению к доллару, акции снижаются. А если говорить о российской «реакции» на это известие, то, помимо прочего, еще и рубль падает по отношению к евро, а заодно – и к доллару. Ну, и российские биржи, понятно, лихорадит.

При этом все в России, имеющие отношение к распределению денег, начинают их придерживать, говоря, что приближается новый кризис. Если так будет дальше, станут дорожать кредиты, банки начнут вкладываться все больше в доллары. Работодатели под шумок начнут сокращать персонал и задерживать зарплаты, как это было, например, три года назад...

И с точки зрения любой здравой экономической логики абсолютно непонятно, почему позы Греции в отношениях с ЕС должны приводить к падению рубля и кризису в России. Почему заявления греческого премьера ведут к ослаблению евро – понятно. Почему при ослаблении евро падает рубль – уже непонятно. Т. е., в конечном-то счете, понятно, что любая паника ведет к кризису, а в кризис и остальным становится плохо. Но это понятно с точки зрения психологии. А с точки зрения экономики – непонятно.

В кризис падает производство, индустриальные страны снижают закупки топлива – и рубль падает. Страдает Россия. И уже не в первый раз. Был 1998 год. Был 2008-й. Теперь нарастает риск кризиса-2012. А, собственно, в России был еще и 1992-й...

Получается, в среднем за 20 лет – четыре экономических коллапса, четыре падения уровня жизни. А если оглянуться назад, то последнее перед концом 80-х годов ухудшение жизни в России (СССР) было связано с Великой Отечественной войной. А потом – 40 лет без кризиса. Ныне же – чуть ли не по кризису в пятилетие. Разве непонятно, что ставить страну вверх ногами каждые пять лет – это ненормально?

И ведь даже на «уродливость» экономики России и нефтегазовую зависимость это в полной мере списать нельзя. Большей частью все эти состоявшиеся или намечающиеся кризисы происходят не от зависимости как таковой. И приходят они не из России, а извне: где-то кто-то ведет свою экономическую игру, а страдает Россия. Причем даже не потому, что эту игру ведут против России, а потому, что ТАМ – экономический хаос. А Россия от этого «ТАМ» зависит. Тогда – простой вопрос: зачем зависеть от этого «ТАМ»?

Если ваши дома регулярно заливает в результате наводнения, в какой-то момент нужно, наверное, понять, что пора строить дамбу, которая защитит вас от этой слепой стихии.

Повторяем: в случае с кризисами в России дело даже не в нефтегазовой зависимости как таковой. Допустим, Россия массово поставляла бы на экспорт лучшие в мире легковые автомобили, компьютеры и, скажем, нанотехнологии (ну, давайте помечтаем...). И что бы тогда было, если бы тот же Папандреу опять-таки выяснял отношения с Меркель и Саркози? Еврозона опять-таки начала бы обваливаться. Выросла бы в мире закупка автомобилей, компьютеров и нанотехнологий? Нет, она в этом случае все равно бы упала. И в России все равно был бы кризис – при отсутствии любой нефтегазовой зависимости.

Значит, риск не в том, что Россия сегодня зависит от экспорта нефти и газа, а в том, что она в принципе зависит от экспорта. От экспорта она получает большую часть доходов, причем такую, что при сокращении этих поступлений Россия не просто теряет некие дополнительные доходы, а лишается жизненно необходимых средств.

Т. е. дело не в том, чтобы вместо продажи нефти за рубеж продавать туда продукты высоких технологий, а в том, чтобы самой производить для себя столько, чтобы иметь экспортную выручку лишь как приработок, работу по совместительству, а не как источник основных доходов.

Речь не о том, чтобы не экспортировать товары, и не о том, чтобы не менять этот экспорт с нефтегазового на высокотехнологичный. Высокие технологии, безусловно, нужны, но речь в данном случае о том, чтобы не делать экспорт основным источником дохода, а относиться к нему как к работе по совместительству.

Если мировая экономика подвержена приступам безумия, нужно ограничивать свою интеграцию в это безумие. Нужно, с одной стороны, строить свою экономику так, чтобы даже при полном отказе в той или иной ситуации от экспортных доходов уровень жизни своей страны сокращался лишь незначительно, а основные продукты, потребляемые гражданами, производились самой страной.

С другой стороны, нужно выстраивать экономику так, чтобы при падении спроса на продукты экспорта они либо могли бы быть пущены во внутренний экономический оборот (скажем, потреблены на внутреннем рынке), либо производящие их отрасли могли бы быть оперативно переориентированы на производство тех продуктов, которые в данный момент были бы востребованы на внутреннем рынке.

Кстати, все люди, имевшие длительные реальные контакты с Западом в период предыдущего кризиса, в один голос утверждают, что те страны пострадали от него намного больше, чем Россия, и удар по потребителю там был куда болезненнее, чем здесь, – при всей российской нефтезависимости и высокотехнологичном производстве в тех странах.

Да, конечно, нефтегазовую ориентированность России нужно менять, в частности, и для того, чтобы можно было обеспечить себя самим всем необходимым и качественным. Но даже это можно делать, опираясь на то, что есть, и используя то, что кажется началом слабости российской экономики, обращая его в источник развития и реконструкции, т. е. то, что мы имеем на сегодня. Мы имеем избыток топлива. Мы имеем избыток сырья. Мы имеем определенный избыток полуфабрикатов – например, стального проката. Мы имеем неиспользуемые заделы еще советских и частью нынешних российских научно-технических разработок. Мы имеем свободную рабочую силу – иначе откуда бралась бы безработица в кризис? И мы имеем солидные финансовые золотовалютные резервы.

Весь этот актив ориентирован так, что выстроен на внешний рынок: энергоносители и сырье – туда, деньги и товары – оттуда. Тех, кто не получает достойную зарплату за свою работу, как-то пытаются социально поддержать. Собственные же разработки вообще лежат полузабытые.

Систему нужно упростить: здесь, в своей стране, следует соединять энергию, сырье, технологии, рабочую силу и деньги в восстанавливаемом национальном производстве; спад внешнего спроса уравновешивать не спадом внутреннего производства, а его наращиванием. Не нужно, скажем, снижать производство стали при спаде спроса на нее на мировом рынке: нужно использовать эту сталь для наращивания строительства своих заводов и выпуска своих станков и машин.

Нужно создавать систему, при которой ИХ кризис будет проблемой для ИХ экономик. А наша экономика будет позволять пережидать их циклические катастрофы в ожидании момента, когда они восстановятся, и вновь можно будет продать им что-нибудь из того, что не особо нужно нам.