Россия переосмысляет «десять дней, которые потрясли мир»
Несмотря на то, что 7 ноября вот уже несколько лет как не является «красным днем календаря», а пафосное название «Великая Октябрьская социалистическая революция» все чаще заменяется на менее претенциозное «Октябрьский переворот», эта историческая дата, вне всяких сомнений (и это обстоятельство уж точно не отменить президентским указом), остается одной из поворотных вех не только в российской истории, но и в глобальном масштабе. Более того, лишение этого дня официального статуса дает российскому обществу возможность заново переосмыслить «10 дней, которые потрясли мир». На смену слащаво-одномерному советскому официозу постепенно приходит более объемное историческое видение событий почти уже вековой давности.
В то же время для миллионов наших сограждан, которые на протяжении XX века в трех поколениях праздновали 7 ноября (подробнее о русских и российских праздниках читайте в нашем фронт-проекте), эта дата имеет еще и ностальгическое измерение, которое не позволяет на уровне общественного сознания эффективно осуществить задуманную в 2004 году праздничную «рокировку». Об этом, в частности, свидетельствуют данные опроса, проведенного Левада-центром, согласно которому День Октябрьской революции 7 ноября собирались праздновать 18% россиян, о чем в эфире радиостанции «Эхо Москвы» сообщил социолог Олег Савельев. Таким образом, несмотря на то, что идеологически этот праздник, по большому счету, умер с СССР, в глазах заметной части населения свержение в результате вооруженного восстания Временного правительства, руководимого Александром Керенским, по-прежнему сохраняет «всемирно-историческое значение».
«Больше других этот праздник планировали отмечать россияне старше 55 лет с невысокими доходами, проживающие в сельских поселениях и городах с населением менее 100 000 человек, а также сторонники КПРФ», – представил эксперт социологический портрет современных симпатизантов «красного октября». При этом он отметил, что за 5 лет с момента предыдущего опроса (когда такое желание выразили 23% граждан России) это количество несколько сократилось.
Несмотря на очевидно деструктивный характер революционной стихии, которая по воле постановщиков грандиозного марксистко-ленинского «эксперимента по живому» унесла в братоубийственной войне жизни миллионов сынов и дочерей России, кризисное состояние современной либеральной модели общественного устройства (которая, по большому счету, является не менее радикальной и социально-разрушительной антитезой большевизму) заставляет некоторых молодых россиян, по понятной причине не помнящих ужасов раскулачивания и государственного террора периода военного коммунизма, чуть ли не с надеждой высматривать бродящий по стране и миру «призрак коммунизма».
Так, например, как сообщает издание «Фонтанка.ру», в Санкт-Петербурге (в т. н. «колыбели революции 1917 года») и области на нескольких памятниках Владимиру Ленину 6 ноября появились плакаты с надписями «Не скучайте, завтра приду» и «Кажется, завтра начинается». Всего же, как отмечает Neva24, надписи появились на 7 монументах, в т. ч. расположенных на Московской площади и напротив Финляндского вокзала. Кто разместил плакаты на памятниках Ленину, неизвестно. Ни одно движение не взяло на себя ответственность за крамольную акцию. Сейчас плакаты с памятников сняли, а полицейские ищут остряков-злоумышленников.
Своим мнением по поводу событий ноября 1917 года и того, как они сказались на исторической судьбе России, в интервью KM.RU поделился историк Михаил Смолин:
– В ходе октябрьского переворота власть из рук либералов-февралистов перехватили большевики, столь же революционно настроенные, как и первые. Но только с другим проектом. С моей точки зрения, если говорить о революции с большой буквы, то это скорее была революция Февральская. Октябрь – это продолжение февраля, а точнее, корректировка, кому из революционеров окончательно попадет в руки власть. Кстати говоря, Февральскую революцию делали не только либералы, но и те же самые большевики. И лишь к октябрю власть окончательно перешла в руки большевиков, которые действовали гораздо более энергично и инициативно. За счет более радиальных лозунгов и требований они смогли перетянуть на свою сторону определенную часть городского населения.
Что касается современной праздничной рокировки «красных дней календаря», 7 ноября на 4-е, то, с моей точки зрения, гораздо более приятно праздновать день изгнания поляков из Москвы и завершение Смутного времени, чем очередной этап Смуты в XX веке. Если бы либералы-февралисты смогли удержаться у власти, Россия, скорее всего, так же пришла бы к поражению в Первой мировой войне, как и при большевиках. В силу слабости либеральных деятелей, которые оказались неспособны из общественных деятелей превратиться в государственные, приняв штурвал Российской империи в момент, когда шла беспрецедентная мировая война.
Приход к власти большевиков привел к целому ряду тяжелых последствий, например, к геноциду населения по социально-классовому признаку. Если либералы обокрали Россию, то большевики к этому добавили еще и геноцид. Таким образом, октябрьский переворот означал углубление революции и привел к еще более тяжелым последствиям. Хотя февраль тоже не был бескровным, так что эксцессы гражданской войны могли иметь место и без октября. Причем, как известно, изначально большевистский проект осуществлялся под знаменем мировой революции. Его позже свернул Сталин, но не потому, что посчитал предпочтительнее строить «социализм в отдельно взятой стране», а исходя из объективной реальности, а именно неудачных попыток воплотить эту идею в жизнь (можно вспомнить поход на Варшаву).
Учитывая, что в 20-е годы революционной ситуации ни в Европе, ни в мире не наблюдалось, за исключением троцкистских революций в Мексике или Испании, советскому руководству стало понятно, что волна коммунистического и социал-демократического интернационала пошла на убыль. Более того, появилась идеологическая альтернатива в лице фашизма и национал-социализма. Так что со стороны Сталина решение объяснить своему народу, почему власти отказываются от мировой революции, носило прагматический характер. Но вряд ли он сам изначально выступал против этого.
Как правило, в качестве достижений советской власти приводятся успехи в сфере всеобщего образования, бесплатные медицинские услуги, достижения в науке и отсутствие социального расслоения. Хотя, на мой взгляд, что касается образования, то эта проблема в любом случае была бы решена в 1920-30-е гг.; и без всякой революции всеобщее начальное образование уже было принято в Российской империи как цель, к которой стремились. Причем она была бы достигнута ценой меньших жертв и эксцессов. Может быть, к всеобщему образованию пришли бы не так быстро, как в советские времена, но это было бы гораздо более основательное образование, чем советские вузы 1920-30-х гг. с «красной профессурой». А по поводу научного прогресса и технических достижений могу сказать, что Российская империя и до революции занимала по промышленному развитию и техническим нововведениям третье-пятое места. Думаю, что эта тенденция получила бы развитие и в дальнейшем.
Вообще революция – это не лучший способ развития, в отличие от того, когда все происходит эволюционным путем. Никто не будет спорить, что бесплатное образование и медицинское обслуживание – нужные и правильные вещи, однако не уверен, что это имеет отношение исключительно к коммунистической доктрине. Конечно, изначальная коммунистическая доктрина претерпела в России значительную национальную модернизацию, особенно в послевоенное время, когда в советскую элиту вошли люди, которые выдвинулись во время войны. Они-то и внесли коррективы в ту коммунистическую модель, которая, мягко скажем, была не совсем в русском стиле. Социализм 1960-70-х гг. – это, я бы сказал, социализм «с русско-человеческим лицом». Моменты, связанные с солидарностью, кооперативностью и общинностью, смягчили социалистические установки, первоначально весьма радикальные.
