Нормы свободы слова на информационные войны не распространяются

Те СМИ, которые ведут антироссийскую пропаганду, нужно национализировать

В дни новогодних праздников стало известно, что бывшая журналистка Ольга Романова, являющаяся одной из узнаваемых лиц «болотного процесса», может быть привлечена к уголовной ответственности по ст. 319 УК («Оскорбление представителя власти»). В данном случае дело не в существе самого обвинения. Строго говоря, любого представителя этих политических групп можно привлекать к уголовной ответственности – уж, во всяком случае, по этой статье, да и еще по многим другим. Интереснее то, что об этом сообщила она сама на своей странице в Facebook, с формулировкой «Хочу суда – большого, публичного, с целью троллинга». Причем основание для привлечения есть. Это признала и она, разместив фотографию женщины-полицейского со словами: «Вот эту ментовскую б...дь я довела до белого каления».

Но обстоятельства дела – вопрос особый. Важно другое: «Хочу суда… с целью троллинга». «Троллинг» на сленге участников интернет-обсуждений – скандал при обсуждении с использованием заведомо некорректных методов в отношении оппонентов, прикрытый анонимностью участника, использующего эти методы.

В этом отношении показательно то, что нужно активистам «болота» – скандал, отсутствие корректности (хамство), анонимность. В каком-то смысле это суть их методов, суть их «борьбы», суть их самих. Скандал, хамство, анонимность. Анонимность нужна даже не столько для безнаказанности, сколько для создания эффекта массовости их поддержки и «неуловимости».

И если скандала нет, а он им нужен, то они сами готовы открыто совершить преступление и потом поднять скандал по поводу их «преследования по политическим мотивам». И уже в ходе ими же инициированного скандала оспорить естественные и общепринятые оценки, пытаясь растиражировать свои, разрушить те или иные нравственные запреты, чтобы утвердить нормы «вседопустимости». Но с ограничениями: «вседопустимости» для них.

Одна из их задач – изменить нравственные и правовые установки общества и разрушить то, что политическая теория называет «латентными образцами», то есть сделать общество морально беззащитным.

Вторая, более прикладная задача – утвердить себя в качестве своего рода «жрецов», имеющих право и возможность устанавливать нормы общественного поведения, вводить правила и оценки. Чтобы общество поняло и признало: они и только они имеют право судить, что хорошо, а что плохо.

Конечно, мировоззренческие и этические революции и пересмотры системы ценностей происходили на разных этапах истории и в разные эпохи. Одна из самых известных – принятие христианства. Но в тех ситуациях эти «революции в головах» рождались развитием общества и моральным и интеллектуальным авторитетом носителей новых идей.

Люди «болота», как и их предшественники, «прорабы перестройки», разрушали устоявшиеся представления и утверждали себя как «создателей правил» периода перестройки не силой интеллекта и не изяществом своих утверждений, а подменой понятий, ложью и риторической спекуляцией. А также (и это главное!) осуществлением всех этих операций в режиме информационного напора, массовостью ретрансляции и лишением оппонента возможности в том же объеме опровергнуть их утверждения, в каком они их воспроизводят. Создается сильный поток ложной информации. Человек просто не успевает ее переработать, проверить и критически оценить, и начинает в ней растворяться, ей подчиняться. И менять свои собственные оценки – не потому, что убедился в их ошибочности, а потому, что начал постоянно слышать вокруг себя, что они ошибочны, а правильны совсем иные. Если большинство источников информации вокруг человека начнут, многократно повторяя, утверждать, что мыть руки перед едой – это шаблон, рожденный сталинской пропагандой и тоталитарным мышлением, и это плохо, то человек с высокой степенью вероятности и сам поверит в то, что это так.

Так ломали оценки и представления советского общества – и уничтожили страну. Так сегодня действуют представители прозападных коллаборационистских групп, пытаясь сломать начавшее восстанавливаться в стране в 2000-е годы чувство самоуважения и собственного достоинства, желание защитить свои ценности и самим решать судьбу своей страны.

С точки зрения любого вменяемого человека – что верующего, что неверующего, – кривляющееся приплясывание в церкви есть как минимум уголовно наказуемое злостное хулиганство. И оно будет таким, даже если подобная пляска будет иметь место не в церкви, а в библиотеке или музее.

С точки зрения любого вменяемого человека передача детей-сирот своей страны на воспитание в другую страну на том основании, что у тебя не хватает денег на их содержание, – такой же позор, как продажа своего ребенка в гарем. Просто потому, что своих детей чужим не отдают. А если отдают – значит, их своими не считают и от них просто избавляются.

Но это с точки зрения нормального человека. Если с использованием развитых каналов СМИ в относительно короткий срок под мощным давлением обрушить на людей поток повторяющихся ретрансляций, постулирующих, что первое событие – вовсе не хулиганство, а вид искусства, а второе – не позор, а благодеяние, за которое нужно быть благодарным, то определенная и достаточно значительная часть людей, сломленная этим давлением, на какое-то время поверит, что верны именно эти оценки.

Лучше слышно того, кто громче кричит. Старая истина.

Само по себе это более или менее очевидная технология информационного подавления и разложения противника. В данном случае речь идет об этом потому, что сегодня это вновь, с новыми техническими возможностями, принято для использования в борьбе прозападных групп, ностальгирующих по временам 90-х. В последние месяцы они организовали как минимум две истерические кампании – в защиту группы «возбужденных вагин» и против запрета на торговлю детьми. Ольга Романова живет мыслью устроить третью – в защиту ее самой.

Для разворачивания кампаний, в которых они утверждают себя как носителей высшего права на установление норм морали, им нужны скандалы. Если скандалов нет – они будут их создавать. Если создать не удастся – они будут поднимать скандал по любому существующему или несуществующему информационному поводу.

Путин подписал закон о наказании за спекуляцию билетами сочинской Олимпиады? Они будут устраивать скандал об ограничении свободы предпринимательства. Путин издаст указ о выделении средств на обустройство детских домов? Они создадут информационный поток, объявляющий это организацией разворовывания бюджетных средств. Госдума примет закон о начальном военном образовании? Они ответят истерикой по поводу милитаризации страны...

Любое действие, верное или неверное, со стороны тех, кто рассматривается ими как неугодный, будет объявляться порочным (равно как и бездействие). Любая ситуация будет использоваться ими для того, чтобы представить своего оппонента вечно неправым и порочным, а себя – как всегда, правыми и добродетельными, имеющими право на суждение и осуждение, равно как и оправдание. И, делая это, они не только утверждают себя в качестве неких непогрешимых «жрецов прав человека» и носителей абсолютного добра, а нелюбимую ими власть – в качестве воплощения априорного онтологического зла, но еще и приучают власть к покорности им и их внешним патронам, демонстрируя, что они первичны, а власть вторична. Что она по определению должна исполнять их волю и их приоритет. И если она не будет признавать себя покорной им, то они всегда сумеют представить нелицеприятным и оспорить любое ее действие и утопят ее в информационных скандалах, лишая ее уважения и легитимности внутри страны, уверенности в своих силах внутри себя самой и осложняя ее политическое и финансовое положение в международных отношениях.

Они могут делать это потому, что сумели наработать информационную и кадровую инфраструктуру, позволяющую организовывать и направлять мощные потоки информации, мощные информационные удары. И потому, что, камуфлируя свои действия лозунгом о свободе слова, постоянно остаются безнаказанными.

И у любой власти всегда есть выбор: либо подчиняться этому постоянному политическому шантажу, либо ему противостоять. Либо быть покорной – либо быть суверенной.

И если не признавать себя покорными, нужно прежде всего, во-первых, никогда не идти на уступки этим силам и группам, а относиться к ним так, как относятся к террористам, ведущим против тебя свою необъявленную войну. Нужно понять: идет действительно война. На уничтожение.

Во-вторых, никогда нельзя оставлять нанесшего тебе удар противника безнаказанным. Их информационные удары – это не реализация свободы слова и вообще не свобода слова. К свободе слова это имеет примерно такое же отношение, как гаубица «Берта» к дуэли на рапирах между аристократами XVII века. Это, напротив, информационное подавление свободы слова и свободы совести тех, кто не располагает такой информационной артиллерией.

Нужно понять и принять: нормы свободы слова на информационные войны не распространяются.

И в-третьих. Раз дело обстоит таким образом, то обладателей этой «информационной артиллерии» нужно ее лишать. Во Франции есть такое конституционное положение: любое производство, приобретшее общенациональное значение, подлежит национализации. Заметьте: во Франции, а не на Кубе и не в Китае! Соответственно, нужно четко установить, что любое производство информации, приобретшее общенациональное значение и способное по своим возможностям нанести ущерб, скажем, суверенитету страны, должно подлежать национализации.

Это – война, которая ведется против суверенитета страны. Те, кто ее ведет, должны быть подавлены и лишены своего вооружения.