«Милосердие» Путина – всего лишь элемент управления элитами

Реагируя на громкие приговоры, он показывает, что судебная система ему подчиняется

Одна из примет последнего времени – мода на милосердие среди прокуроров. Еще не остыли пересуды о неожиданном освобождения из-за решетки Навального и Офицерова, как на улице либералов снова праздник: прокуратура Осташковского района внесла в местный суд представление о смягчении наказания учителю Илье Фарберу, который приехал некогда «поднимать село» и «огреб» семилетний срок за получение взятки. О милосердии мундиров к Сердюкову и его верным союзницам можно и не говорить: формат статьи тут мал, об этом будут книги писать.

История Фарбера вызвала широкий резонанс и со всеми подробностями разлетелась по СМИ, собирая комментарии экспертов и язвительные реплики сочувствующих, коих оказалось немало и хватило для вполне заметных протестных акций. Несколько десятков коллег Фарбера вступились за него в открытом письме, где, как полагается, расставили все точки над «i» и подчеркнули социальную значимость той работы, которую обвиняемый проводил на селе. В общем, резонанс резонансом, но только Кремль ранее и не такое видывал. Как и сами либералы. Так что приговор суда был предсказуем и ожидаем. Но 3 сентября Путин дал интервью Первому каналу и агентству «Ассошиэйтед Пресс», где совершенно четко назвал данный приговор «вопиющим случаем» (Фарбер получил 7 лет и 1 месяц в колонии строгого режима и штраф в размере 3 миллионов рублей).

Пару недель прокуроры думали и, наконец, созрели. Вопиющий – так вопиющий, не звери же, в конце концов. Теперь суд рассмотрит ходатайство гособвинения и вынесет решение, очевидно, не менее предсказуемое, что и сам приговор. Это в случае с Навальным и Офицеровым еще можно было гадать, изменят тем меру пресечения или нет по представлению прокуроров. Тогда все это еще можно было как-то списать на внутренние «терки» между Генпрокуратурой и Следственным комитетом; тогда свой комментарий Путин дал уже после того, как Навальный с Офицеровым оказались на свободе. Тот приговор судьей Блиновым глава государства назвал, напомним, «странным», что допускало самые разные трактовки, но служило прямой подсказкой, что Навальный за решеткой (по крайней мере, на тот момент) власти был не нужен. Нужен ли будет – вопрос, который с каждым новым днем становится все более философским.

«Тенденция, однако», как в том анекдоте. Лишь в последнее время Владимир Путин начал себе позволять не просто комментировать приговоры, но и давать им конкретную оценку. Безусловно, разговор о Фарбере в ходе того интервью начал не Путин, он всего лишь отвечал на вопросы – предсказуемо дежурные со стороны Первого канала и предсказуемо острые со стороны иностранного СМИ. Но уйти от прямых оценок для опытного политика, да еще и с работой в компетентных органах за плечами – плевое дело. Тем более что кто, как не Путин, в современной России умеет так филигранно и изысканно отвечать на вопросы, не отвечая на вопросы?

То ли Владимир Владимирович действительно искренне негодует по поводу топорности нашей судебно-правовой системы, которая отказывается гибко колебаться вслед за актуальными ветрами перемен во внутренней политике, то ли, напротив, демонстрирует свои возможности... Если второе, то пока лишь авансом. Будет интересно понаблюдать, как интерпретируют оценку «странный приговор» по делу Навального и Офицерова Кировский областной суд и какую «скидку» Фарберу даст суд в Осташкове.
По осени и посчитаем.

Свою версию интересной метаморфозы в тактике главы государства в беседе с обозревателем KM.RU представил политолог, директор Центра политологических исследований Финансового университета Павел Салин:

– Начиная где-то с сентября прошлого года и до середины лета нынешнего Владимир Путин постепенно терял контроль над политической ситуацией в стране. Если до того Путин был всеми признаваемым «верховным арбитром» во внутриэлитных спорах и его мнение не подвергалось сомнению, то после того как осенью прошлого года его фактически вынудили отправить в отставку Сердюкова, эта его роль начала подвергаться сомнению. И то крыло в российской элите, которое можно отнести к сторонникам жесткой линии, уже начало было постепенно выстраивать свою стратегию без оглядки на Путина.

Сам президент этого не мог не видеть и не понимать. Разумеется, такой расклад его никак не устраивал: ведь в той системе, которую он столь кропотливо выстраивал, его роль верховного арбитра никак не могла ставиться элитами под сомнение. И последние два-три месяца Владимир Путин форсировал усилия по выравниванию внутриэлитного баланса, который за последнее время дал заметный крен в пользу «системных либералов». Под ними следует понимать не только Медведева и его окружение: это более широкая и более влиятельная группа, сумевшая, например, поставить во главу Центробанка Эльвиру Набиуллину.

И сейчас Путин начал использовать в тактике управления те инструменты, которые раньше у него были в резерве, в том числе и инструмент практически открытого влияния на судебную систему. Фактически в случае с Фарбером мы видим, как Путин демонстрирует, что система ему де-факто подчиняется. Судя по всему, за последние пару месяцев ему все же удалось восстановить внутренний баланс в элитах.

– Ждать ли теперь столь же форсированной судебно-правовой реформы, о которой так много говорится в последнее время?

– Глобальных изменений по этой части в обозримом будущем лично я не ожидаю. Разве что могут быть некие точечные новации – например, объединение Верховного и Высшего арбитражного судов с созданием единого Высшего суда. Быть может, вольют сюда еще и Конституционный суд. Но это будет не судебная реформа, а точечное мероприятие, направленное на то, чтобы пристроить на хорошее место хорошего человека. Кстати, совсем не обязательно Медведева...