О культуре и идеологии не нужно спорить – ими нужно заниматься

Смена культурной элиты страны невозможна без изменения отношения власти к культуре

Почаще бы в стенах российского парламента обсуждались такие темы! Ведь странная штука выходит: мы гордимся своей самобытностью, отстаиваем тезис об особом пути России, а все то, что, собственно, и дает нам право хотя бы так рассуждать – культуру, – оставляем на задворках повестки дня. Неинтересно, мол, неактуально; сразу же вспоминаем о миллионах нерешенных проблем, которые требуют более оперативного решения.

А уж когда вспомним о ней, о культуре, – тут уж отведем душу в спорах. И вот в Совете Федерации собрались не последние люди – как в государстве, так и в отрасли, чтобы обсудить насущное: какой культурный вектор выбрать стране, чтобы не раствориться окончательно в глобальном мироустройстве.

Спикер верхней палаты Валентина Матвиенко, например, рубанула правду-матку: Россия сегодня явно переживает «прямую интервенцию совершенно чуждых для нашей самобытности и культуры веяний и течений». Не новость, прямо скажем. Более того, пик этого явления вроде бы даже уже и пройден, а в разгар этой самой интервенции в 90-х и едва ли не до конца нулевых голоса против со стороны Валентины Ивановны как-то слышно и не было.

Но как пресечь эту интервенцию? Романтичная Валентина Матвиенко не нашла нужным углубляться в эти нечистые дебри, не стала опошлять высокий полет банальной мысли. Конкретику предложила главный редактор газеты «Культура» Елена Ямпольская. «Мы должны объявить новый культурный призыв. Когда часть культурных деятелей поддержали Pussy Riot, я впервые задумалась о том, что необходимо сменить культурную элиту страны. Надо позвать людей из регионов и правильно их сориентировать, а потом сделать из них звезд, новых звезд», – рассказывала известный журналист. Ну, тут хотя бы очерчены общие рамки, хотя бы понятно, куда предлагается плыть.

Неплохо было бы, конечно, разъяснить конкретику: где в провинции найти тот спасительный культурный оазис? Есть ли он? И что значит «правильно сориентировать»? В смысле сексуальной ориентации или патриотизма? Если второе, то тут уж методичками явно не обойтись. Можно открыть новые библиотеки, отремонтировать, наконец, местную филармонию или хотя бы для начала сделать зарплаты учителей музыки и рисования в школах конкурентными. Быть может, тогда воспитанных ими учеников, которые к тому же будут иметь все возможности максимального самовыражения в рамках родной культурной среды, и ориентировать на должные идеалы не придется?

А тема идеологии в нынешних дискуссиях своей остроты не теряет. Оппоненты просто отказываются верить, что это не синоним пресловутого «совка», что это вещь как минимум рациональная – как рациональны перила у лестницы (хотя мы ведь знаем, что можно обходиться и без них).

Страх повторить ошибки прошлого влечет категоричные суждения вроде такого: «Общегосударственная идеология бывает только в тоталитарном государстве. А когда я слышу фразу о национальной безопасности – как говорится, «моя рука тянется к кобуре», потому что спекуляция подобного рода – отвратительная манера многих политиканов. Мы можем рассуждать только о том, какой идеологии не может быть – фашистской, националистической и так далее. Но говорить о том, что во всей стране должна быть единая идеология, – это прежде всего нарушение Конституции, к которой я отношусь с большим уважением». Это слова известного литературоведа, преподавателя Литературного института им. Горького Мариэтты Чудаковой. Так она прокомментировала «Независимой газете» прозвучавший в Совете Федерации тезис главы Союза кинематографистов Никиты Михалкова, который, рассуждая о пользе идеологии, вдруг посмел заикнуться о национальной безопасности. Мариэтта Омаровна получила известность благодаря своим изысканиям в области советской литературы, особенно прославилась исследованиями творчества Булгакова. Это несколько объясняет ее категоричность, но все же Никита Сергеевич никак не призывал вернуться в столь ненавистный Чудаковой «совок».

«Мне кажется, что то истребленное слово, которого мы боимся, – «идеология», – это основа большой страны. Почему идеология должна быть только коммунистической? Идеология – это ориентиры. Если мы для себя не определим, что такое идеология нашей культуры, нашей нравственности, нам ничто не поможет. Мы обязаны к этому отнестись как к национальной безопасности», – так обосновал Михалков свою позицию.

Прямой увязки с национальной безопасностью, как видим, нет, зато есть призыв к обществу не бояться ориентиров. Тяжело с этим спорить, как ни относись к автору тезиса. Как можно бояться ориентиров?

Своими мыслями по мотивам прошедшего в Совфеде совещания к грядущему «году культуры» в беседе с обозревателем KM.RU поделился известный историк и публицист, руководитель Центра гуманитарных исследований Российского института стратегических исследований, кандидат исторических наук Михаил Смолин:

– Было бы очень неплохо, если бы государство определило некий корпус классического представления о русской культуре, расставило бы некие ясные акценты, что оно считает важнейшим в различных культурных отраслях России, и, исходя из этого представления, развивало бы те области и направления, которые оно считает для себя полезными, и, соответственно, вкладывало деньги именно туда. Думаю, что все разговоры об идеологии, которая, разумеется, необходима и власти, и народу, следует начинать именно с этой ясной и твердой расстановки приоритетов.

– Валентина Матвиенко посетовала на негативную культурную интервенцию с Запада. В принципе, опыт борьбы с ней у нашей страны есть – железный занавес. Как Вы считаете, сработал бы этот метод в современных условиях? Может быть, есть какие-то альтернативные способы?

– Видите ли, посредством железного занавеса советская страна боролась не только с проникновением неких культурных влияний с Запада, но одновременно затыкала, между прочим, и классическую русскую культуру: в этот период не издавались ни Бунин, ни поэты Серебряного века, ни эмигранты. Да и авторы первой величины вроде Достоевского не особо почитались, особенно на заре советской власти. Так что не думаю, что стоит возвращать эту небесспорную практику из небытия: скорее всего, здесь должен быть путь какого-то привилегированного положения для русской культуры.

Если, например, брать кинематографию, то должны быть какие-то нормы, дающие нашим отечественным фильмам привилегии в прокате. Необходима активная протекция нашей культуры со стороны государства. Но для начала оно как минимум должно прекратить относиться к этой, безусловно, важной отрасли по остаточному принципу, в том числе по части финансирования. Нужно разработать стратегию развития отечественной культуры, адресно и на достойном уровне поддерживать тех деятелей, которые прилагают усилия для ее сохранения и развития. Последние 10-15 лет ситуация с этим была крайне тяжелой.

– К слову, о деятелях культуры. Вот среди разных предложений есть и такое: сменить нынешнюю культурную элиту. Как Вы относитесь к такому предложению?

– Отношусь к этому настороженно. Обычно когда у нас наверху предлагается что-либо кардинально поменять, ничем хорошим это не заканчивается. В случае же с культурой такого рода позицию никак не назвать традиционной: она скорее революционная. Если просто взять и «смести» нынешний «негодный» класс культурных деятелей – на их месте мы получим революционеров.

Понятно, что нынче слишком много расплодилось людей, которые никак не могут претендовать на отношение к себе именно как к культурным деятелям. Какая-нибудь эстрадная певица или музыкант могут казаться «культурной элитой» самим себе, но не быть таковыми в общенациональном масштабе.

Государство не должно переходить на репрессивные меры, что-то «сметать» и «уничтожать». Тем более что все это все равно не приводит к каким-то достойным результатам: долго приходится ждать, пока отрастет новая трава взамен прежней. А отрастает-то, как учит нас история, еще хуже, чем было.