]]>
]]>
  • Новости
  • Темы
    • Экономика
    • Здоровье
    • Авто
    • Наука и техника
    • Недвижимость
    • Туризм
    • Спорт
    • Кино
    • Музыка
    • Стиль
  • Спецпроекты
  • Телевидение
  • Знания
    • Энциклопедия
    • Библия
    • Коран
    • История
    • Книги
    • Наука
    • Детям
    • КМ школа
    • Школьный клуб
    • Рефераты
    • Праздники
    • Гороскопы
    • Рецепты
  • Сервисы
    • Погода
    • Курсы валют
    • ТВ-программа
    • Перевод единиц
    • Таблица Менделеева
    • Разница во времени
Ограничение по возрасту 12
KM.RU
В России
Главная → В России
Версия для печати
  • Новости
  • В России
  • В мире
  • Экономика
  • Наука и техника
  • Недвижимость
  • Авто
  • Туризм
  • Здоровье
  • Спорт
  • Музыка
  • Кино
  • Стиль
  • Телевидение
  • Спецпроекты
  • Книги
  • Telegram-канал

В поисках утраченной России

00:43 21.09.2017
, Валерий Бурт
Кадр из фильма «Солнечный удар» по «Окаянным дням». Фото с kino-teatr.ru
Кадр из фильма «Солнечный удар» по «Окаянным дням». Фото с kino-teatr.ru

В канун столетия революции в центре полемики вновь оказалось жесткое и противоречивое произведение Ивана Бунина «Окаянные дни»

Лето 1917 года Иван Бунин провел в своем имении, в селе Глотово Елецкого уезда Орловской губернии. Он не хотел видеть кипящий, ощетинившийся штыками Петроград, Москву, где тоже все клокотало и бурлило.

Иногда Бунин успокаивал себя: «Если человек не потерял способности ждать счастья – он счастлив. Это и есть счастье». Но такие всплески были редки. Привычное состояние писателя – грусть, тоска. Он жил в напряженном ожидании глобальных перемен…

Иван Алексеевич Бунин был высок – и ростом, и возвышенным, отточенным слогом. С виду – значительный, щеголеватый: сверкало пенсне, топорщилась холеная бородка. На слова был едок, ироничен. «Характер у меня тяжелый, – говорил о себе. – Не только для других, но и для меня самого. Мне с собой не всегда легко».

Но это – издали. Люди, с которыми писатель был близок, утверждали, что он – добрый и деликатный человек. Но – страстный, мятущийся. У Бунина был тайник, к которому никто не допускался. Это – его душа.

Он смотрел на Москву, как влюбленный – пристально и нежно. С трепетом описывал Поварскую, Мясницкую, Каланчевку, Арбат. Московских обывателей рисовал так тщательно, метафористично, что читатели их тотчас представляли: «В сумраке возле входа стоял большой старик в длинной чуйке и кожаных калошах, грубый и крепкий, как старая лошадь, сурово (в назидание кому-то) гудел, подпевая…».

Под пером Бунина все московское казалось уютным, манящим. Например, трактиры: «Народу было немало, пахло блинами и жареными снетками, в низкой зале было чадно, белые половые бегали, танцуя, выгибая спины и откидывая назад затылки, хозяин, во всем являвший собой образец тоже русского духа, внимательно косил за каждым из них глазами…».

Никто лучше Ивана Алексеевича не описал русскую природу: «Изумительны были два-три клена и особенно одна осинка в Скородном позавчера: лес еще весь зеленый – и вдруг одно дерево, сплошь все в листве прозрачно, багряно-розовой с фиолетовым тоном крови…».

Читая Бунина, оживает душа, благостнее и покойнее становится на сердце. В сумраке времен возникают очертания той, давно ушедшей России. И словно слышится голос писателя: «Так ведь и я жил всегда – только тем, что вызывало любовь, радость…».

Вдруг, как смерч, ураган – Февральская революция. От покоя и умиротворения не осталось и следа.

Исчезли с московских улиц значительные городовые. Дворники тоже куда-то подевались, и от того повсюду – горы мусора. Испарился дух кофе и свежих булочек из Филипповской булочной. В витринах прежде изобильного Елисеевского гастронома появились зияющие пустоты.

Глаза барышень потухли, они уже не сбивают весело «рыхлый снег с каблучка», как в песне, а запершись, сидят по домам, ибо повсюду бесчинствуют воры и бандиты. Офицеры идут по улицам не гордо щелкая каблуками, как бывало, а торопливо, не глядя окрест. Не ровен час, остановят «революционеры», начнут глумиться, сорвут погоны...

Всюду митингуют, кричат, кого-то славят и кого-то же – матерят. Много искаженных лиц – то ли злобой, то душевной болезнью. Однако не говорят «недужен», а «захвачен революционным порывом».

Хлынули красные реки – лозунгов, транспарантов. И – крови. Ее будет все больше и больше…

Когда началась Первая мировая, старший брат Бунина Юлий Алексеевич, умный и рассудительный господин, предрек: «Война России за Сербию, а затем – революция в России. И конец всей нашей прежней жизни!».

В самую точку попал! К несчастью…

Вот как описывает Иван Бунин Петроград, увиденный им в апреле 1917-го: «Невский был затоплен серой толпой, солдатней в шинелях внакидку, неработающими рабочими, гулящей прислугой и всякими ярыгами, торговавшими с лотков и папиросами, и красными бантами, и похабными карточками, и сластями, и всем, чего просишь. А на тротуарах был сор, шелуха подсолнухов, а на мостовой лежал навозный лед, были горбы и ухабы. И на полпути извозчик неожиданно сказал мне то, что тогда говорили уже многие мужики с бородами:

– Теперь народ, как скотина без пастуха, все перегадить и самого себя погубить.

Я спросил:

– Так что же делать?

– Делать? – сказал он. – Делать теперь нечего. Теперь шабаш. Теперь правительства нету».

Вот именно – шабаш. Впрочем, тогда Бунин еще слабо верил, что все наладится.

«В мире была тогда Пасха, весна, и удивительная весна: даже в Петербурге стояли такие прекрасные дни, каких не запомнишь. А надо всеми моими тогдашними чувствами преобладала безмерная печаль…».

Вскоре Бунин со своей женой Верой Николаевной Муромцевой уехал в свое имение. Иван Алексеевич и раньше проводил в Глотове много времени - работал над многими своими произведениями, в том числе над «Суходолом», «Господином из Сан-Франциско», «Легким дыханием». Здесь он создал множество стихотворений. Но в семнадцатом Бунин особенно стремился уехать прочь из Москвы. Не мог спокойно смотреть, как стремительно меняется жизнь, люди мрачнеют, ожесточаются…

Но и в Глотове – «Деревенскому дому, в котором я опять провожу лето, полтора века» – писатель не находит спокойствия. Записывает в дневнике: «На станции «революционный порядок» – грязь, все засыпано подсолнухами, не зажигают огня… По поезду идет солдатский контроль. Ко мне: сколько мне лет, не дезертир ли? Чувство страшного возмущения. Никаких законов – и все власть, все, за исключением, конечно, нас. Волю «свободной» России почему-то выражают только солдаты, мужики, рабочие. Почему, напр., нет совета дворянских, интеллигентских, обывательских депутатов?..».

Роятся угрожающие слухи: «Ив. С. в лавке говорил, что на сходке толковали об «Архаломеевской» ночи» – будто должна быть откуда-то телеграмма – перебить всех «буржуев». Говорят об арестах великих князей, наглости большевиков, что Троцкий призывал к прямой резне…

В сельскую глушь новости из Петрограда и Москвы доходят, но случайно, с большим опозданием. Но лучше бы их не было вовсе – беспокойные глаза Бунина бегут по смятым листам, и папироса в руке дрожит от негодования: «В газетах – ужас: нас бьют и гонят (имеются в виду сводки с фронтов Первой мировой – В.Б.), «наши части самовольно бросают позиции…».

«Снова боль, кровная обида, бессильная ярость! Бунт в Егорьевске Рязанской губернии по поводу выборов в городскую думу, поднятый московским большевиком Коганом…».
Через день-другой новости не лучше: «Открытие «Совета Республики», пошлейшая болтовня негодяя Керенского, идиотская этой стервы-старухи Брешко-Брешковской…».

Писатель отвлекается от тяжких мыслей разговорами с домашними, неторопливым, привычно восхищенным созерцанием природы: «В саду по утрам, в росистом саду уже стоит синий эфир, сквозь который столбы ослепительного солнца… Листва точно холодным мылом потерта...».

Иван Алексеевич, к слову, мог любоваться окружающим миром часами – его волновал каждый порыв ветра, всякий шелест дерева. Солнце ли выглянуло, дождь ли собрался – он со своей словесной палитрой уже наготове: удивляется, умиляется.

Бунин проводит время в разъездах – то в гости отправится на тарантасе, то пешую прогулку затеет – он вообще был непоседой. Его вечно куда-то тянуло – то Ялту, то в Ниццу, то в Константинополь. Сам про себя говорил: «бродник». Были такие казаки. Они не могли усидеть на месте, все их тянуло бродить. Таким и Бунин был всю жизнь.

Сочиняет он мало, да и то, огорчившись, комкает написанное и – в печь: «С неделю уже ровно ничего не делаю… пытаюсь писать стихи. Убожество выходит!» Или вовсе не макает перо в чернильницу: «Опять прошел день. Как быстро и как опять бесплодно!..» «Все то же: пустота ума, души, довольно тупое спокойствие…».

Бунин обложился книжками, но радости это ему не приносит.

А развязка все ближе, ближе. Не здесь – в Петрограде. Но и в деревне, и окрест, все объято тревогой. Прошел слух, что скоро начнут громить помещичьи усадьбы. 21 октября Бунин записал в дневнике: «Завтра Казанская (Праздник Казанской иконы Божьей матери – В.Б.), могут напиться – вся деревня варит самогонку – все может быть. Отвратительное, унизительное положение, жутко.

В языке и умах мужиков все спуталось. – Никто, впрочем, не верит в долготу этого «демократического рая…».

Когда Бунины собирали вещи, прибежал мужик из соседнего села с криком: «Там все бьют, все громят! Мельницу селезневскую разнесли! Уезжайте скорее!»

С трудом дотащились на поезде от Ельца до Москвы, и попали из огня да в полымя! Когда Иван Алексеевич с женой вышли из вагона на Курском вокзале, в городе начались уличные бои большевиков со сторонниками Временного правительства. С превеликим трудом Бунины добрались до дома на Поварской...

Каждый день - орудийные раскаты, щелчки выстрелов, взрывы гранат. Электричество дают, но телефон выключили. И слухи, слухи: «Каледин диктатор, идет в Москву» и т.д. «Труд» (газетка Минора) врала, что в Петербурге все (о, ужас, какой удар, всего потрясло) кончено – большевики разбиты»… Изнурился от безделья, ожиданья, что все кончится вот-вот, ожиданья громил, – того, что убьют, ограбят. Хлеба дают четверть фунта. А что на фронте? Что немцы? Боже, небывалое в мире зрелище – Россия!».

Вслед за Петроградом, большевики взяли Москву. Бунин впервые за несколько дней вышел на улицу и не узнал свой город: «День темный. Грязный. Москва мерзка как никогда. Ходил по переулкам возле Арбата. Разбитые стекла и т.д… Сильно плакал. Восемь месяцев страха, рабства, унижений, оскорблений! Этот день венец всего! Разгромили людоеды Москву!»

Писатель был так потрясен, что долго не прикасался к дневнику. Впрочем, может, и записывал что-то, но бумаги не сохранились?

Бунин взялся за перо 1 января (по старому стилю) 1918 года. Он был лаконичен: «Москва. Кончился этот проклятый год. Но что дальше? Может, нечто еще более ужасное. Даже наверное так».

Не ошибся, к несчастью, Иван Алексеевич.

С тех пор Бунин вел дневник регулярно. Через несколько лет записки писателя составили основу книги «Окаянные дни». Ее фрагменты впервые опубликовала парижская эмигрантская газета «Возрождение» в середине 20-х годов. В полном виде «Окаянные дни» вошли в собрание сочинений Бунина, изданные берлинским издательством «Petropolis» в 1936 году.

…Глядя на происходящее, Иван Алексеевич привычно ужасался. Все вокруг дорожало, а жизнь человеческая – дешевела. Многие ужасались – откуда в русском народе, смиренном и богобоязненном, вдруг проснулись звериные инстинкты?

В «Окаянных днях» Бунин приводит характерную сценку, которая отчасти может объяснить жестокость победителей. Старик из «бывших» говорит рабочему: «У вас, конечно, ничего теперь не осталось, ни Бога, ни совести». Тот подтверждает: «Да, не осталось». Старик продолжает: «Вы вон пятого мирных людей расстреливали». На что рабочий отвечает: «Ишь ты! А как вы триста лет расстреливали?»

Стало быть, рабочие и крестьяне брали «реванш» за многовековое унижение и угнетение? Но ведь зверствовали не только они, но и те, кто гнету не был подвержен и жили относительно недурно! Издевались над городовыми, офицерами, «буржуями», ради забавы, Опьяненные вседозволенностью, захваченные инстинктами толпы. «Усердствовали» не только мужики, но и дети, женщины…

Многие говорят – Бунин в «Окаянных днях» запечатлел только плохое и ужасное. И не следовало, мол, все это выставлять напоказ. Писателю противопоставляли Александра Блока, который «услышал музыку революции».

Но Блок – поэт. Он жил образами и не реальными, а выдуманными, родившимися в его воображении. К тому же был увлечен, точнее, ослеплен идеей слома старого, отжившего мира, на обломках которого предстояло построить новый, светлый! О жертвах революции и думать не хотел. Кстати, Илья Эренбург упрекал Блока в том, что его мало интересуют «различные эксперименты над живой плотью родины».

Бунин же – писатель. Более того, он – яркий художник, зорко подмечавший все детали, нюансы происходящего. И в оценке событий – в данном случае революционных – он был привычно точен. Ну, и пристрастен был, конечно, и горяч Иван Алексеевич.

Бунин категорически отвергал новый строй, потому что очень дорожил старым, пусть не идеальным, но привычным, уютным, близким ему миром. Он восклицал: «Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, – всю эту мощь, богатство, счастье...».  

Темы: Россия, «Русский мир» в России и за рубежом, Русская душа, Русская цивилизация, Литература в России, История ХХ века
Источник: Столетие
Расскажите об этом:
0

Подписаться на KM.RU в Telegram

Сообщить об ошибке на km.ru_new@mail.ru

Комментарии читателей Оставить комментарий

  1. 02.10.2017, 22:02
    Гость: А хотя бы и так

    Почему сейчас никто не додумался позвать на помощь американских и немецких инженеров и не создал хоть что-нибудь за последние 25-30 лет?

    • ответить
    • ветвь обсуждения
  2. 02.10.2017, 08:31
    Гость: брехать не пахать

    врешь троцкист - все было наоборот.

    • ответить
    • ветвь обсуждения
  3. 02.10.2017, 01:22
    Гость: В этом что то есть

    Было бы интересно сравнить революцию 17-го и контрреволюцию 90-х.
    Можно отметить поразительное сходство в этих исторических событиях.
    Эти события затевались, организовывались и претворялись в жизнь "троцкистами", расплачиваться за их последствия пришлось простому народу, а плодами воспользовалась заграница и "троцкисты" .
    Зачинщики остаются вне критики, а виновными назначены те, кто устранял (Сталин)и устраняет (Путин) радикальные перегибы переворотов.
    Народ должен знать зачинщиков революции 17-го и контрреволюции 90-х, ибо народная мудрость гласит: "Зачинщику-первый кнут".
    Но делать это надо спокойно, без фанатизма, не для мести, а для исключения подобного впредь, профилактики "троцкизма" и покаяния "троцкистов".

    • ответить
    • ветвь обсуждения
  4. 02.10.2017, 00:07
    Гость: CAB

    Мои извинения - "Ольга Александровна"

    • ответить
    • ветвь обсуждения
  5. 01.10.2017, 23:59
    Гость: CAB

    Отлично, Евгений, потрудитесь пжл, окажите услугу увж форуму и приведите высказывания МФ об Ольге Николаевны.
    Не будет лишними высказывания 2-х королевских домов Британии и Дании для полной картины самой Марии Федоровны во время ее проживания в них после революции?
    Заранее примите мою благодарность.

    • ответить
    • ветвь обсуждения
Все комментарии (148)
]]>
]]>
Выбор читателей
Капитализм ХХI век. Эффективность для меньшинства, катастрофа для большинства.
© KM.RU, Алексей Белкин
Николай Арефьев: «Мы пополняем бюджет за счет штрафов»
Путин назвал минимальную рождаемость, которой надо добиться
Алаудинов призвал ужесточить наказание за разжигание межнациональной розни
]]>
Агрегатор 24СМИ
Загрузка...
]]>
Избранное
«На крыльях песни» (музыка немецкого романтизма), 4 февраля, Малый зал Московской Консерватории
Конец Фильма «XXV»
Учитель под прицелом чиновников-«киллеров»
«Наша репутация на Западе столь одиозна, что это открывает блестящую возможность делать то, что нужно»
Луна NASA. Пентагон объявил спутник Земли зоной своей ответственности
Shadies «Последний шаг» (интернет-релиз)
«АукцЫон», 28 апреля, «ГлавКлуб»
Polina Mauer «Other Game» (Mood Video)
Право на восстание и право на подавление
Сборник «Антология Христианского Рока в России» (2LP)
«Крематорий», 3 июля, Территория (площадка у ДК Горбунова)
официальный сайт © ООО «КМ онлайн», 1999-2025 О проекте ·Все проекты ·Выходные данные ·Контакты ·Реклама
]]>
]]>
Сетевое издание KM.RU. Свидетельство о регистрации Эл № ФС 77 – 41842.
Мнения авторов опубликованных материалов могут не совпадать с позицией редакции.

Мультипортал KM.RU: актуальные новости, авторские материалы, блоги и комментарии, фото- и видеорепортажи, почта, энциклопедии, погода, доллар, евро, рефераты, телепрограмма, развлечения.

Карта сайта


Подписывайтесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе последних событий.


Организации, запрещенные на территории Российской Федерации
Telegram Logo

Используя наш cайт, Вы даете согласие на обработку файлов cookie. Если Вы не хотите, чтобы Ваши данные обрабатывались, необходимо установить специальные настройки в браузере или покинуть сайт.