Нарушает ли КНДР международное право?

Давайте заглянем в текст Договора о нераспространении ядерного оружия, заключенного в 1968 г., и разберемся

Фото с сайта onecoreanetwork.blogspot.ru

Одно из самых распространённых обвинений, которое противники северокорейской ракетно-ядерной программы предъявляют властям КНДР, заключается в грубом нарушении международного права.

Недруги КНДР (причём, не только ангажированные аналитики и публицисты, но и высокопоставленные государственные деятели) любят ссылаться на Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) от 1968 г., который Пхеньян своими ракетными запусками будто бы демонстративно попирает.

Для незнакомого с подлинным содержанием Договора обывателя аргумент звучит вроде бы убедительно: Северная Корея действительно активно разрабатывает ядерное оружие и средства его доставки вопреки негодующему гулу “цивилизованного сообщества” и осуждениям Совета Безопасности ООН.

Руководство КНДР не скрывает, что ядерные испытания и тестовые запуски ракет будут продолжаться и впредь – до тех пор, пока силы ядерного сдерживания не достигнут той мощи, при которой любой, даже самый сильный в военном отношении противник (а таковым на протяжении всей истории существования чучхейской Кореи являются, в первую очередь, Соединённые Штаты), гарантированно не понесёт при нападении непоправимый урон.

Что ж, давайте заглянем в текст Договора о нераспространении и разберёмся, действительно ли КНДР бросает вызов системе международного права, как нас пытаются настойчиво уверить.

Следует отметить, что Договор был заключён в 1968 году, в принципиально иной геополитической реальности. Изначально его подписали пять существовавших на тот момент ядерных держав – СССР, США, Великобритания, Франция и Китай.

Мотивы его заключения были сформулированы в преамбуле однозначно: снизить риски возникновения губительной для человечества ядерной войны (читай – войны между двумя глобальными военно-политическими блоками), которая и спустя шесть лет после Карибского кризиса не выглядела надуманной угрозой.

Сразу замечу: в тексте Договора речь не идёт о “денуклеаризации” уже существующих ядерных держав (а ведь именно этого, ссылаясь на Договор, подчас требуют от КНДР её внешнеполитические противники!), равно как и о наложении моратория на проведение ракетно-ядерных испытаний.

Само по себе обладание ядерным оружием, равно как и его усовершенствование, априори признаётся неотъемлемым правом суверенного государства. Гипотетическое ядерное разоружение (и это зафиксировано в документе!) – вопрос исключительно доброй воли.

Суть соглашения о нераспространении в другом. Она предельно чётко сформулирована в Статье I:

“Каждое из государств-участников настоящего Договора, обладающих ядерным оружием, обязуется не передавать кому бы то ни было ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства, а также контроль над таким оружием или взрывными устройствами ни прямо, ни косвенно; равно как и никоим образом не помогать, не поощрять и не побуждать какое-либо государство, не обладающее ядерным оружием, к производству или к приобретению каким-либо иным способом ядерного оружия или других ядерных взрывных устройств, а также контроля над таким оружием или взрывными устройствами”.

Не распространять самим и запрещать другим – диаметрально противоположные по смыслу вещи, не так ли? Но противники КНДР отчего-то толкуют Договор так, будто он налагает прямой запрет на производство и испытания ядерных боезарядов кем бы то ни было, кроме пятерых изначальных инициаторов и подписантов документа.

Ещё раз напомню: Договор никому из числа стран неядерного клуба, к тому же не подписавших Договор или же подписавших, но впоследствии вышедших из него (как поступила в своё время КНДР) не возбраняет создание сил ядерного сдерживания своими силами. Он лишь обязывает остальных не оказывать в этом деле содействия. Вот, собственно, и всё.

Теперь о будто бы имеющем место со стороны КНДР нарушении взятых на себя обязательств.

Да, КНДР, во многом при активном содействии Советского Союза, действительно поставила в 1985 году свою подпись под ДНЯО.

Однако хочу напомнить, пункт 1 Статьи X Договора о нераспространении гласит:

“Каждый Участник настоящего Договора в порядке осуществления государственного суверенитета имеет право выйти из Договора, если он решит, что связанные с содержанием настоящего Договора исключительные обстоятельства поставили под угрозу высшие интересы его страны”.

КНДР заявила о выходе из ДНЯО в 1993 году. Есть ли необходимость подробно разъяснять, какие к 1993 году возникли “исключительные обстоятельства”, поставившие под угрозу “высшие интересы” Северной Кореи?

В 1985 году гарантом безопасности для неё способен был выступить Советский Союз – и КНДР подписала Договор о нераспространении. К 1993 году от СССР не осталось и следа – и руководство КНДР, имея в качестве высшей цели защиту суверенитета своей страны (а гарантировать его соблюдение в принципе уже никто сторонний к тому моменту не мог), разумно инициировало выход из соглашения на основании Статьи X.

Первоначально решение Пхеньяна не было окончательным. Инициированный Соединенными Штатами переговорный процесс привёл в 1994 году к заключению между США и КНДР Рамочного соглашения, и, поставив под ним подпись, КНДР объявила о своей приостановке выхода из ДНЯО.

Согласно новым соглашениям Северная Корея брала обязательство не развивать ядерную программу в военной сфере и допустить на свои объекты выдворенных было инспекторов МАГАТЭ, а США в свою очередь соглашались предоставить КНДР реакторы для “мирного атома”, осуществить масштабные поставки топлива плюс дать гарантии ненападения.

Однако к концу 90-х годов и в особенности после избрания президентом США Джорджа Буша-младшего выполнение Рамочных соглашений зашло в тупик. Соединённые Штаты не выполнили всех оговоренных договором поставок, а агрессивный в риторике и во внешней политике новый президент Америки причислил Северную Корею к так называемой “оси зла”.

В ответ в январе 2003 года КНДР окончательно вышла из Договора о нераспространении ядерного оружия. Последовавшие за этим так называемые шестисторонние переговоры быстро исчерпали себя. Американская, японская и южнокорейская стороны выдвинули требование о полной ликвидации ядерных объектов Севера, в том числе объектов мирного атома. Такое требованием, разумеется, было для КНДР неприемлемым.

Хочу заметить, Пхеньян действовал строго в рамках международного права, соблюдая все необходимые процедуры. Выйти из договора по юридическим основаниям (а несоблюдение одной из сторон условий договора является основанием для его расторжения) – законное право любого независимого государства. Кто может его оспорить?

На подобном фоне скорее позиция стран-участников Совета Безопасности ООН выглядит более зыбкой в плане соответствия духу международного права. Фундаментальным принципом Организации Объединённых наций является принцип равноправия стран-участников. Ни одно государство, даже постоянный член Совбеза, не вправе запрещать суверенной стране крепить собственную обороноспособность.

Даже сами рассуждения разнообразных экспертов на сей счёт – мол, Совбез ООН может кому-то запретить испытания новых вооружений – свидетельствуют о массовой безграмотности в сфере международных отношений. Выразить осуждение – да, право такое Совбез имеет. Но не более.

Я уже не говорю о том, что нынешний беспрецедентный внешний нажим на Пхеньян выглядит ничем иным, как проявлением “двойных стандартов” – банальным и будничным. Помимо Северной Кореи, ещё как минимум три государства - Израиль, Индия и Пакистан - создали ядерное оружие в обход ДНЯО.

Однако мировой истеблишмент к ним не то что санкций не применяет, но даже претензий сколько-нибудь публично не озвучивает. Почему? Ответ, полагаю, вполне очевиден. Режимы в Тель-Авиве, Дели и Исламабаде, в отличие от пхеньянского, вполне вписываются глобальный мироустроительный проект Запада и не имеют с ним коренных противоречий.

Мне могут возразить, что вооружённая ядерными боеголовками КНДР может оказаться для России неудобным соседом, поэтому РФ, поддерживая резолюции Совбеза ООН, действует сообразно национальным интересам.

Довод крайне сомнительный. Никаких открытых или даже латентных, тлеющих конфликтов между РФ и КНДР нет. Более того, КНДР, если кто забыл, является одной из шести стран, официально признавших Крым частью России – и это помимо прочих сделанных нам навстречу шагов. Сложно представить, чтобы КНДР когда-либо выступила по отношению к России в роли агрессора или даже просто бы примкнула к враждебному РФ военно-политическому блоку.

Если анализировать круг потенциальных угроз российским интересам на Дальнем Востоке, то отношения с тем же Китаем обладают куда как более высоким конфликтогенным потенциалом. Территориальные споры и военные конфликты с ним, в отличие от Северной Кореи, Россия имела. И не факт, что не будет иметь в будущем. Однако никто нас по ТВ китайской ядерной программой стращать не спешит.

Напротив, исходя из российских государственных интересов, было бы вполне желательным, чтобы КНДР продолжила наращивать военную мощь, сдерживая у наших границ основных противников РФ в Тихоокеанском регионе – Соединённые Штаты и Японию. Ведь альтернативой при ином исходе могут стать американские военные базы у самых стен Владивостока.

Появись они там, и наша страна получит на дальневосточных рубежах угрозу куда как более осязаемую и масштабную, нежели нацеленные в сторону американского Гуама северокорейские баллистические ракеты.